— То есть все действия Юримару, не более чем прелюдия к бунту, — кивнул я. — Вот только как вы собираетесь останавливать Юримару? С ним сладить будет очень непросто. Да и парочка, что была при нём, крайне опасна.

— О них можно не беспокоиться, — отмахнулся Мадзаки. — Есть те, кто справятся и с ним, хоть они и не сторонники нашего дела, а прямо наоборот. Но в этом случае они сыграют нам на руку.

— Отряд «Щит» вполне может справиться с Юримару раньше, чем он достаточно дестабилизирует обстановку в столице, — заметил Усуи, первым из сидящих за столом, кроме Мадзаки, кто заговорил со мной.

— Вы утреннюю «Асахи симбун» читали, Руднев-кун? — почему-то обратился ко мне генерал в отставке.

— Не до того было, — ответил я, вспоминая, что об этой газете говорил мне Юримару вчера в холодном подвале.

— Кажется, вы принесли её, Укита-тюи? — обернулся Мадзаки к самому молодому из присутствующих.

— Так точно, — ответил молодой человек, затянутый в новенький парадный флотский мундир.

— Прочтите ту статью, — сказал ему Мадзаки, — об Акихабаре.

— Слушаюсь, — мрачно глянув на меня и генерала, произнёс Укита и чётко прочёл: — Разрушения Акихабары. Вечером прошедшего дня была разрушена существенная часть района Акихабара. Не смотря на информацию о подземных толчках и схватках странных существ, которых немногие очевидцы называли демонами, мы можем, полагаясь на источники в Министерстве внутренних дел, с уверенностью заявить: всё дело в сильном пожаре, возникшем из-за неосторожного обращения с огнём. Пользуясь этим, министр земель напоминает всем, что район Акихабара, застроенный деревянными домами, представляет собой угрозу всей нашей столице…

— Довольно, — остановил его Мадзаки, вызвав ещё один злой взгляд (не привык, не привык юноша, чтобы его так осаживали). — Трёп нашего министра земель никого не интересует. Главное, это масштабные разрушения Акихабары. Их устроил тот самый мех «Биг папа», внутри которого сидел оживлённый Юримару мертвец. А противостояли ему доспехи отряда «Щит». В результате одного этого сражения была разрушена едва не четверть Акихабары. И это бой одного меха против трёх доспехов духа. Представь себе, Руднев-кун, что такая баталия произойдёт в Гинзе или Синдзюку? Какая шумиха поднимется тогда в газетах! А именно это нам и надо, верно, Руднев-кун?

— Возможно, вполне возможно, — согласился я. — Вот только в этом случае за вас, партию «Кодоха», возьмутся всерьёз.

— А причём тут наша партия? — почти искренне удивился Мадзаки. — В лучшем случае, следствие выведет на Юримару сотоварищи, а никак не на нас.

— И откуда у безумного самурая подземная лаборатория, горы трупов офицеров — пилотов БМА, американские мехи «Биг папа»? Все эти вопросы потянут дальнейшую ниточку — и куда она приведёт?

— Что такое БМА? — уточнил у меня Мадзаки, ловко меняя тему.

— Биомеханический агрегат, — сказал я по-русски, потом по-немецки. Усуи произнёс длинную фразу, которую я плохо понял, кажется, перевёл термин на японский. — Так у нас называют доспехи духа.

— Доспехи духа принципиально отличаются от мехов или кампфпанцеров или этих ваших БМА, — заметил Мадзаки. — Это довольно сложно и ближе к эзотерике, чем к технике, однако если объяснять в двух словах, то доспех духа весьма сильно зависит от духовной силы пилота. Внутри доспеха находится кристалл, фокусирующий её, из-за чего боевые характеристики доспеха вырастают в разы. Так что самый худший доспех духа в несколько раз превосходит самые лучшие образцы ваших БМА.

— Тут не всё так однозначно, — встрял среднего возраста человек в толстых очках в пластмассовой оправе, одетый в неплохой, но скверно сидящий костюм. — Если духовная сила пилота мала или же он, к примеру, испытывает сильный стресс или просто очень устал морально, то характеристики доспеха упадут ниже средних для образцов обычных мехов.

— Сенсей[22], - кивнул ему Мадзаки, — ваша консультация весьма интересна, но не стоит выдавать наши военные тайны направо и налево. — Генерал позволил себе усмехнуться и со значением глянул в мою сторону. Мол, я такой же союзник, до поры до времени. — Руднев-кун, вы понимаете, что эта информация не подлежит разглашению. За неё вы вполне можете поплатиться головой.

— Каким образом я смогу передать её? — удивился я, почти искренне. — Я же дезертир, скорее всего, на родине уже приговорён к высшей мере заочно. К тому же, даже сообщи я подобные сведения, живо отправился бы или лес валить за дезу или в клинику для душевнобольных. У нас к подобным вещам относятся более чем скептически.

— Вам фамилия Бокий ничего не говорит? — с многозначительной улыбкой спросил у меня Мадзаки.

— Абсолютно ничего, — честно ответил я. — Слышал что-то, кажется, он из НКВД, но не больше.

— Он бы заинтересовался подобными сведениями, — кивнул генерал. — Ну да, мы не о нём сейчас. Твоей основной задачей, кроме возможной координации с Москвой, в которую я не особенно верю, будет добиться доверия Юримару, что будет весьма и весьма сложно.

— Для чего? — спросил я, хотя уже начал понимать, что к чему.

— В нужный момент, а именно, когда до него доберутся наши враги, ты должен будешь проследить за тем, чтобы он не попал к ним в руки живым.

— А когда он перестанет быть нам полезным, — продолжил я его мысль, — я должен буду убить его. Ведь Юримару не будет ждать удара в спину.

— Конечно, если тебе удастся втереться в доверие к нему, — усмехнулся Мадзаки, — а это, как я уже сказал, весьма и весьма непросто. К тому же, и убить его будет сложно. Пули в спину может оказаться недостаточно, лучше воспользоваться честной сталью. Вы, кстати, фехтуете?

— Плохо, — признался я. — Я больше шашкой рубиться, да и то не особенно хорошо. После ранения и госпиталя я больше по технической части, захваченные у Деникина БМА — первые советские машины «Большевик» и «Подпольщик», осваивали. Мы на них после с белополяками воевали. С тех пор я забросил фехтование, кому оно нужно в век машин, так мы считали.

— Тогда советую припомнить навыки фехтовального искусства, — сказал Мадзаки, — иначе с Юримару вам будет не справится.

— Я поработаю над этим, — кивнул я. — А сейчас, с вашего разрешения, я откланяюсь, мне ещё работать сегодня.

— Конечно, конечно, — махнул мне рукой, отпуская, Мадзаки. — Ступайте, Руднев-кун.

Я поднялся, кивнул всем на прощание и постучался в дверь. На пороге меня встретил Хатияма. Он вывел меня из допросной камеры и проводил до выхода. Я кивнул и ему на прощание, уточнив только когда мне прийти в следующий раз.

Из контрразведки я отправился обратно в мастерскую. Надо было контролировать работу наших наёмных декораторов. Там я проторчал до самого вечера, обсуждая детали, записывая замечания бригадира к художникам и директору, а ещё и помогая, когда надо. В итоге, так и заночевал у них, позвонив в театр, чтобы знали, что со мной.

После битвы в Акихабаре для Ютаро, да и всей труппы, началось жаркое время. Утром не успевшего выспаться молодого тюи вызвал к себе Накадзо. Хоть и были оба они одеты в гражданское, но Ютаро вытянулся перед Накадзо по стойке «смирно».

— Оставьте, молодой человек, — отмахнулся тот. — Это там, — он указал вниз, — я тайса, а вы — тюи. Здесь же, вы билетёр, а я — антрепренёр. Билетёры навытяжку не стоят. И, вообще, садись, хватит нависать надо мной.

Несколько растерянный Ютаро опустился в кресло, напротив Накадзо, а тот продолжал:

— Ты прошёл главную проверку на должность капитана «Труппы», — говорил он. — Так учат детей плавать, сам знаешь, вот ты не утонул, а поплыл и поплыл вполне уверенно. Теперь для тебя начнутся боевые будни офицера Особого отряда «Щит», капитана подразделения Труппа.

— И что ждёт меня теперь, Накадзо-доно? — поинтересовался Ютаро, чувствуя в душе холодок предвкушения чего-то нового, опасного, но безумно интересного.