– Бесчестный Эйб, как ты меня достал, – горько пробормотал Пауэлл.

Позвонили в дверь. Пауэлл бросил взгляд на часы в некотором удивлении (рано было еще собираться гостям) и послал телепатическому сенсору замка сигнал открыться в до-диез. Замок отреагировал на мысленный рисунок, подобно вибрирующему камертону, и дверь дома отворилась.

Немедленно пришел знакомый сенсорный мотив: снег / мята / тюльпаны / тафта.

Мэри Нойес. Явилась помочь холостяку с подготовкой к вечеринке? КАКОЕ СЧАСТЬЕ!

Я надеялась, что нужна тебе, Линк.

Какому же хозяину вечеринки не нужна хозяюшка. Мэри, что мне с канапе-то делать? S.O.S.

Как раз придумала новый рецепт. Я приготовлю. Поджарь чатни с…

С?

Это секрет, милый.

Она скользнула на кухню: небольшого роста, но в мыслях своих высокая, грациозно покачивается при ходьбе, внешне темненькая, мысленно бела, как снег. Почти монахиня в белом, несмотря на темную одежду. Разум и есть реальность. Ты суть то, что ты о себе думаешь.

Хотел бы я передумать, дорогая. Перегруппироваться душевно!

Изменить (целую тебя такой, какая ты есть) своей Мэри?

Если бы (ты никогда на полном серьезе этого не делаешь, Линк) я мог. Как я устал каждый раз пробовать твой мятный вкус.

В следующий раз добавлю бренди со льдом. Вуаля! Коктейль «Стингер-Мэри».

Так и сделай. И еще

Зачем снег вычеркивать? Я люблю снег.

Но я люблю тебя.

– И я люблю тебя, Мэри.

– Спасибо, Линк.

Но он произнес это вслух. Как всегда. Никогда – мысленно. Она быстро отвернулась. Вскипевшие в ней слезы обожгли его.

Опять, Мэри?

Не то чтобы опять. Всегда. Всегда. Глубинные уровни ее разума вскричали: Я люблю тебя, Линкольн. Люблю тебя. Образ моего отца: символ безопасности: тепла: прикрывающей страсти: не отвергай меня каждый раз… каждый раз… всегда…

– Мэри, послушай…

Не надо вслух. Пожалуйста, Линк. Не словами. Я не вынесла бы, встань между нами слова.

Ты моя подруга, Мэри. Всегда. В час разочарований. В час восторга.

Но не в час любви.

Нет, милая. Нельзя, чтоб тебя это так задевало. Не в час любви.

Господи прости, у меня любви на нас двоих хватит.

Господи прости нас, Мэри, но что хватает одному, не хватит на двоих.

Линк, ты обязан жениться на эсперке до сорока. Гильдия настаивает на этом. И ты знаешь.

Знаю.

Тогда пусть дружба скажет сама за себя. Женись на мне, Линкольн. Дай мне год, я не прошу о большем. Один годик любви к тебе. Я не стану за тебя цепляться, я тебя потом отпущу. Не вызову у тебя ненависти к себе. Милый, ну разве я о многом прошу? Я так мало прошу…

В дверь позвонили. Пауэлл беспомощно посмотрел на Мэри.

– Гости, – пробормотал он и послал телепатическому сенсору замка сигнал открыться в до-диез. Но тут же Мэри блокировала его сигналом закрыться на пятую долю выше. Гармоники перемешались, дверь осталась заперта.

Сперва ответь мне, Линкольн.

Я не могу дать тебе такого ответа, Мэри, какой тебе нужен.

В дверь позвонили снова.

Он решительно взял ее за плечи, прижал к себе и заглянул в глаза.

Ты эспер-2. Прочти меня так глубоко, как тебе по силам. Что у меня на уме? Что у меня в сердце? Каков ответ?

Он снял все блоки. Ревущие стремительные бездны его сознания теплым пугающим потоком объяли ее… пугающим, но притягательным и желанным… но…

– Снег. Мята. Тюльпаны. Тафта, – устало проговорила она. Идите, мистер Пауэлл, к вам гости. Я канапе приготовлю. Больше я ни на что не годна.

Он поцеловал ее один раз, повернулся в сторону гостиной и открыл дверь дома. Внутрь фонтаном брызнуло сияние, а следом ввалились гости. Начиналась эспер-вечеринка.

Телепатическая болтовня прекратилась. Гости мгновение обдумывали ее, потом разразились смехом.

Ой, вспомнились мне деньки в детском саду. Пожалейте своего доброго хозяина, люди. Если так и дальше пойдет, у меня заплетык доязыкается. Уберитесь немного за собой, пожалуйста. Не прошу даже сделать мне красиво.

Линк, ты просто задай мотив.

А что у вас есть?

Корзиночное плетение? Математические кривые? Музыка? Архитектурный дизайн?

Любой. Любой, лишь бы вы мне мозги не парили.

Очередной взрыв смеха: это Мэри Нойес оставила висячим еще. В дверь снова позвонили, и появился солярный адвокат по финансовым делам, эспер-2, со своей подругой. Девушка оказалась скромной, на диво привлекательной внешне. В компании ее не знали. Мысленный рисунок отражал наивность и неглубокую восприимчивость. Явная третьеклассница.

Привет всем, привет всем. Примите мои чистосердечные извинения за такую задержку. Лепестки цветущих апельсинов и обручальные кольца – вот тому причины! По пути к вам я сделал предложение.

– Боюсь, что я согласна, – с улыбкой ответила девушка.

Не словами, обрушился на нее адвокат. Это тебе не тусовка третьеклассников. Я же тебя просил не говорить вслух.

– Я забыла, – опять вырвалось у нее; комнату окатило потоком ее стыда и испуга. Пауэлл сделал шаг вперед и взял девушку за дрожащую руку.

Не обращайте внимания, он недавно во втором классе, такой сноб! Я Линкольн Пауэлл, хозяин этого дома. Копы зовут меня Шерлок. Если жених вас поколачивать будет, горько пожалеет, уж я-то позабочусь. Пойдемте, познакомлю вас с новыми друзьями-фриками… Он провел ее через комнату. Вот это Гас Тэйт, первоклассный шарлатан от медицины. Рядом – Сэм и Салли @кинсы. Сэм по сути такой же. Она второклассница, с детьми возится. Они только с Венеры. Заглянули сюда в поездке…

– К-ка… Я хотела сказать, как ваши дела?

Толстяк, сидящий на полу, это Уолли Червил, архитектор-2. Блондинка у него на (колено) 2 – Джун, его женушка. Джун редактор-2. Их сын Гален с Эллери Уэстом болтает. Галли у нас бакалавр, инженер-3…

Юный Гален Червил возмутился и начал было объяснять, что ему недавно присвоили второй класс, и вообще он больше года уже не пользуется устной речью. Пауэлл заткнул его и на недоступном девушке уровне дал понять, почему допустил осознанную ошибку.

– А, – сказал Гален. – Да, сестренка-третьеклассница, я ваш собрат по несчастью. Рад вас видеть. Эти великие щупачи меня малость пугают.

– Ой, не знаю… Я тоже сначала напугалась, но теперь не боюсь.

А это хозяйка вечера, Мэри Нойес.

Привет. Канапе?

Спасибо. Выглядят чудесно, миссис Пауэлл.

Поиграем? – быстро влез Пауэлл. – Ребусы?

Снаружи, в тени известняковой арки, к выходящей в сад двери дома прижимался Джерри Черч и всей душой внимал им. Он замерз. Недвижимый, молчаливый, истощенный. Он ненавидел их, презирал, завидовал им, алкал их общества. Эспер-2, Черч страшно изголодался по своим. Причиной его голода был беспощадный остракизм.

Сквозь тонкую панель кленового дерева просачивался множественный телепатический мотив вечеринки: вечно изменчивое и счастливое сплетение мыслей. А Черч, эспер-2, уже десять лет существовал на скуднейшей диете из слов и страшно изголодался по сородичам – по миру эсперов, которого лишился.

Я упомянул д’Куртнэ по той причине, что мне, возможно, подвернулся похожий случай.

Это Огастес Тэйт подлизывается к @кинсам.

В самом деле? Как интересно. Хотел бы сравнить записи. К слову, я на Терре главным образом потому, что д’Куртнэ тоже сюда летит. Жаль, что д’Куртнэ не… будет доступен.