Литмир - Электронная Библиотека

– Я не оставлю затеи, – вскипел Рейх. – Я не могу! Никогда больше мне не представится такого шанса. Если бы даже мог, не вышел бы из игры. А я не могу. Нюхом чую, д’Куртнэ здесь. Я…

– Рейх, вам ни за что не…

– Не спорь со мной! Я все преодолею. – Рейх презрительно глянул в тревожное лицо Тэйта. – Вижу, ты ищешь предлога соскочить, э? Не прокатит. Мы тут повязаны. Мы пройдем этот путь вдвоем до конца, до Разрушения, если не повезет.

Он усилием воли превратил свою гримасу в застывшую улыбку и вернулся к хозяйке вечера, заняв место за одним из столов. На таких приемах у пар все еще было в обычае угощать друг друга, но, порожденная восточной учтивостью и гостеприимством, эта традиция деградировала до эротической игры. Кусочки пищи предлагали, одновременно касаясь языком пальцев, а иногда губами. Вино переливали из уст в уста. Сладостями угощали еще более интимно.

Рейх, крайне раздраженный, с нетерпением дожидался сигнала Тэйта. В разведывательные обязанности эспера входил поиск места в доме, где скрывается д’Куртнэ. Рейх наблюдал, как маленький щупач перемещается от стола к столу, пробует, зондирует, выискивает; в конце концов Тэйт вернулся, отрицательно покачав головой, и показал на Марию Бомон. Очевидно, Мария – единственный источник информации, но она так возбуждена, что прощупать ее нелегко. Очередная преграда из бесконечного ряда, и ее надлежало обойти, повинуясь инстинкту убийцы. Рейх поднялся и пошел к фонтану. Тэйт заступил ему дорогу.

– Рейх, вы что делаете?

– А разве не очевидно? Я собираюсь отвлечь ее от пацана Червила.

– Как?

– Непонятно, что ли?

– Рейх, ради всего святого, не приближайтесь к мальчишке.

– Убирайся. – От Рейха к щупачу метнулась волна яростной решимости, вынудившая того отскочить. Он сжался в страхе, и Рейх с трудом взял себя в руки.

– Я понимаю, это рискованно, однако не настолько опасно, как тебе кажется. Во-первых, он молод да зелен. Во-вторых, он тут нелегально и напуган. В-третьих, он наверняка еще не достиг полного умения, раз эти пидорковатые секретутки его так быстро нащупали.

– Вы освоили какой-нибудь прием сознательного контроля? Владеете двоемыслием?[7]

– У меня в голове завязло помимо этой приставучей песенки достаточно неприятных тем, чтобы двоемыслие стало развлечением. А теперь кыш. Оставайся здесь и следи за Марией Бомон.

Червил в одиночестве сидел у фонтана и ел, неуклюже делая вид, будто он тут в своей тарелке.

– Пип, – сказал Рейх.

– Поп, – сказал Червил.

– Бим, – сказал Рейх.

– Бам, – сказал Червил.

Закончив с этим новомодным вступлением к разговору, Рейх присел рядом.

– Я Бен Рейх.

– Я Галли Червил, то есть… Гален. Я… э-э… – Юношу явно впечатлила персона собеседника.

Натяженье, предвкушенье, треволненье

– Чертова песенка, – проворчал Рейх, – пару дней назад впервые услышал, до сих пор в башке крутится. Червил, тут такое дело: Мария знает, что вы проникли на вечеринку «зайцем».

– О нет!

Рейх кивнул. Натяженье, предвкушенье…

– Мне пуститься в бегство?

– Без картинки?

– Вы и об этом знаете? Наверное, в доме щупач.

– Двое. Секретари по связям с общественностью. Ловят таких, как вы.

– Что же мне делать без картинки, мистер Рейх? Я побился об заклад на пятьдесят кредитов. Вы знаете силу пари. Вы сам игрок… тьфу, финансист.

– Рады, что я не щупач, э? Пустое. Я не обиделся. Видите вон ту арку? Ступайте прямо под нее и направо. Там будет кабинет. Стены его все в портретах Марии в синтетических камнях. Плевое дело. Она ни за что не хватится одного случайного.

Мальчишка вскочил, рассыпав еду.

– Спасибо вам, мистер Рейх. Как-нибудь постараюсь отблагодарить.

– Например?

– Вы удивитесь. Так получилось, что я… – Он осекся и покраснел. – В общем, узнаете, сэр. Еще раз спасибо. – Он запетлял в толпе, направляясь к указанному кабинету.

Четыре, сэр; три, сэр; два, сэр; раз!

Рейх вернулся к хозяйке.

– Ах ты негодник, – сказала та. – Ты кого там кормил? Я ей глаза выцарапаю.

– Мальчишку Червила, – ответил Рейх. – Он спрашивал, где хранятся твои изображения.

– Бен! Ты же ему не сказал?

– Сказал, конечно, – ухмыльнулся Рейх. – Он как раз двинул за одним из них. А потом уйдет. Ты же знаешь, я ревнив.

Мария вскочила с кушетки и уплыла в направлении кабинета.

– Бам, – молвил Рейх.

К одиннадцати часам ритуал угощения так разгорячил компанию, что гости мечтали только о том, чтобы уединиться в темноте. Мария Бомон никогда не обманывала ожиданий, и Рейх надеялся, что эта вечеринка не составит исключения. Она наверняка сыграет в «Сардинки». Он понял, что так будет, когда вернулся Тэйт с донесением о точном местопребывании схоронившегося д’Куртнэ.

– Не понимаю, как вам удалось пройти незамеченным, – прошептал Тэйт. – От вас на всех телепатических волнах просто несет жаждой убийства. Он здесь. Один. Слуг нет. При нем только два охранника от Марии. @кинс был прав. Он тяжело болен…

– Плевать. Я принесу ему облегчение. Где он?

– Идите под западную арку и направо. Вверх по лестнице. Через крытый мостик и направо. Картинная галерея. Дверь между «Соблазнением Лукреции» и «Похищением сабинянок».

– Типичненько-то как.

– Откройте дверь. Поднимитесь по лестничному пролету на следующий этаж. В прихожей охрана. За нею, внутри, сам д’Куртнэ. Это старый номер для новобрачных, пристроенный дедом Марии.

– О! Я использую это место по назначению. Я обручу его со смертью! А сам обведу всех вокруг пальца, крошка Гас. Даже не надейся, что мне это не удастся.

Позолоченная Мумия призвала собравшихся к вниманию. Румяная, потная, облитая розовым сиянием, Мария поднялась на подиум меж двух фонтанов и захлопала в ладоши. Потные руки смыкались, и хлопки эхом ревели в ушах Рейха. Смерть! Смерть! Смерть!

– Мои дорогие! Мои дорогие! Мои дорогие! – взывала она. – Мы так славно развлечемся нынче вечером. Мы сами друг друга развлечем.

По толпе гостей прокатился сдавленный ропот. Пьяный голос откликнулся:

– Да я просто туристка!

Заглушая смешки, Мария продолжала:

– Вы не будете разочарованы, потаскушки. Мы сыграем в чудесную старинную игру, и играть мы станем… в темноте.

Компания весело загалдела. Потолочное освещение потускнело и выключилось. Но подиум остался залит светом, и в этом свете Мария достала потрепанную книжку. Подарок Рейха.

Натяженье

Мария медленно перелистывала страницы, моргая от усилий разобрать незнакомый шрифт.

Предвкушенье…

– Эта игра, – возгласила Мария, – называется «Сардинки». Разве не прелесть?

Она заглотила наживку. Она на крючке. Через три минуты я стану невидим.

Рейх ощупал карманы. Пушка. Ионизатор родопсина.

Натяженье, предвкушенье, треволненье – просто класс!

– Один игрок, – читала Мария, – водит. Это, видать, буду я. В доме гасят весь свет, и ведущий где-нибудь прячется.

Пока Мария с трудом разбирала инструкцию, огромный зал погружался в непроглядную тьму, если не считать единственного розового луча света, нацеленного на сцену.

– …Постепенно каждый игрок находит «сардинок» и присоединяется, пока все не спрячутся в одном месте, а последний – проигравший – не останется блуждать один во тьме. – Мария захлопнула томик. – И, мои дорогие, проигравшему останется горько сожалеть, потому как мы эту прелестную старую игру чудесненько подновим. – Последний луч света начал таять. Мария сбросила платье и продемонстрировала ошеломительно прекрасное нагое тело, чудо пневматической хирургии.

– Вот как мы станем играть в «Сардинки»! – возгласила она.

Свет погас окончательно. Прозвучал рев – смесь возбужденного смеха, аплодисментов, затем шороха множества одежд по коже. Иногда что-то рвалось, звучали сдавленные восклицания и новые смешки.

вернуться

7

Термин отсылает к «1984» Джорджа Оруэлла и переведен сообразно русской традиции издания этой книги.

11
{"b":"182268","o":1}