В действительности гальштаттские мечи принадлежат к раннему железному веку, и, хотя первые изделия этой культуры были отлиты из бронзы, будет более правильно перейти к их рассмотрению в следующей главе. «Язык Карпа» был крупным оружием с любопытной формой лезвия: его края шли параллельно друг другу на две трети длины, а затем резко сужались к кончику. Очень красивый меч этого типа был найден в Темзе поблизости от Кью (музей Бренфорд). Большинство из этих образцов находят в виде отдельных фрагментов, среди осколков и кусочков, которые хранят у себя любители бронзы. Очень немногие мечи сохранились целиком. По-видимому, все эти мечи составляли отдельную группу – некоторые из них обнаружены на юго-востоке Англии, другие – во Франции и Италии, но их никогда не находят в Центральной Европе или Скандинавии. На рис. 8 изображен один из них, особо интересный благодаря тому, что у него сохранилась рукоять и бронзовые ножны. Он найден в Париже, в Сене, и в настоящий момент выставлен в Музее Армии.

Мечи типа «Долина Роны» по большей части сравнительно малы. Некоторые из них скорее напоминают длинные кинжалы, однако встречаются и довольно массивные экземпляры. У каждого из них рукоять отлита из бронзы по индивидуальному образцу (рис. 9). Приблизительно такие рукояти мы видим на аттических краснолаковых сосудах классического греческого периода: их сжимают в руках воины. Эти картины на 500 лет старше бронзовых мечей, которые, очевидно, являются прототипами греческих образцов. Возможно, что они попали в Элладу через колониальные порты в Марселе или на Антибских островах или через другие порты, находившиеся поблизости от устья Роны. Рукояти мечей этого типа, судя по всему, являются прямыми предшественниками «антенных» и «антропоморфных» изделий позднего бронзового века. Здесь концы длинного навершия разделяются на два длинных, тонких кончика, которые загибаются вовнутрь в виде спирали, иногда в виде усов, а иногда – в виде тугого свитка из многих колец или двух ветвей, похожих на поднятые вверх человеческие руки. Некоторые из рукоятей антенных мечей напоминают тип «Долина Роны» и имеют нечто вроде короткой гарды в виде поперечины, в то время как другие более похожи на бронзовые рукояти Северной или Центральной Европы. Мечи этого типа находили в Скандинавии, Англии, франции и Моравии, но большая часть приходит из Прованса и Северной Италии. Похожие мечи, также ведущие происхождение из Италии, можно встретить в поздний гальштаттский период.

Бронзовые мечи из Скандинавии следует рассматривать как отдельную группу, поскольку они резко отличаются от других своим превосходнейшим качеством и характерной формой. Они более прямо восходят к минойско-микенским прототипам, чем какие-либо другие мечи бронзового века. В то время скандинавы имели самые близкие культурные и торговые связи с эгейцами, и фактически самые ранние образцы бронзовых мечей, появившиеся на севере, могли быть завезены с юга[1]. Независимо от того, так это или нет, рукояти датских мечей ранней части этого периода обладают характеристиками, присущими минойским мечам, а все лезвия (которые обычно бывают длинными и очень тонкими) имеют, как и микенские, жесткое ребро, идущее строго по центральной линии клинка. На севере не находили ничего похожего на ирландские рапиры, но, судя по всему, практика фехтования была сходной, поскольку элегантные, длинные и узкие клинки этих ранних мечей и прекрасно выраженные центральные ребра ясно указывают на то, что они были предназначены для нанесения колющих ударов. Как и ирландские рапиры, эти мечи уступили место другим образцам, клинки которых были ближе к универсальной листовидной форме, а рукояти делались не из твердой литой бронзы, а, подобно обычным европейским типам, состояли из костяных или деревянных пластин, прикрепленных заклепками к очень прочному, расширяющемуся на конце хвостовику. Ближе к концу этого срединного периода мы обнаруживаем массивные клинки, в которых едва ли прослеживается сходство с листовидными образцами: их кромки идут практически параллельно, а кончики, хотя и соразмерные, никак нельзя назвать острыми. Техника исполнения по-прежнему достойна восхищения, но стала гораздо проще: мечи перестают так мастерски украшать и тщательно разрабатывать, как это делалось в более ранний период. Они столь же очевидно предназначены для нанесения рубящих ударов, как их предшественники – для фехтования.

Таким образом, мы видим, что везде первые мечи предназначались для нанесения колющих ударов; доказательством тому служат микенские, датские и ирландские образцы. Затем постепенно фехтование уступает место рубке – более естественному, не требующему особой тренировки способу ведения боя, и, как следствие, возникают клинки, предназначенные для нанесения как колющих, так и рубящих ударов. Затем наконец фехтование практически выходит из употребления, и мечи начинают делать с расчетом исключительно на рубку – это можно видеть на примере бронзовых мечей позднего периода (гальштаттский тип из Австрии или датские мечи).

В последние годы в среде скандинавских археологов возникло множество споров и сложились две школы с противоположными мнениями по вопросу о предназначении мечей бронзового века: служили они для фехтования или для рубки. Приверженцы каждой из сторон твердо придерживаются крайних взглядов, но, судя по всему, к сожалению, их исследования охватывают только скандинавские мечи, в то время как они стараются применить свои теории ко всему бронзовому веку, вне зависимости от периода или региона, в котором создано оружие. Между тем подобный подход представляется мне в корне неверным: необходимо, объективности ради, выбрать одно из двух – либо заниматься историей скандинавских мечей бронзового века и строить теории в этой области, либо все-таки рассматривать оружие всех стран в означенный период и в своих рассуждениях исходить из полной и детальной информации, на основе которой уже можно сделать обоснованные выводы.

Поскольку в археологии немаловажным является человеческий фактор (то, каким образом первоначальный владелец использовал вещи, которые для нас являются всего лишь «остатками»), а сторонники противоборствующих теорий настолько решительно уклоняются от исследования этого момента, имеет смысл подробнее остановиться на этом предмете. Даже при самом поверхностном изучении материалов по всему бронзовому веку становится совершенно ясно, что сначала все мечи предназначались в основном для фехтования; в более позднее время они делались так, чтобы можно было наносить и колющие и рубящие удары, и в последнем периоде мечи создавались в основном для рубки. Это происходило повсеместно и не относится к той или иной конкретной части Европы. На рис. 10 я подряд поместил изображения девяти основных типов мечей, начиная от самого раннего и заканчивая самым поздним, и, на мой взгляд, они сами по себе достаточно ясно говорят о намерениях своих изготовителей. Поскольку сторонники «фехтовальной» теории более настойчивы в своих притязаниях на истину и при этом вдобавок их мнения наиболее ограниченны и бездоказательны, я начну с них.