По мере того как уходила в историю отгремевшая в Заливе война, во многих странах все чаще задавались вопросом — был ли это успех мирового сообщества?

Директор лондонского Международного института стратегических исследований Ф. Гейсбург говорил, что прежде всего следует уточнить — что принимать за успех? Если целью войны считать освобождение Кувейта, то она достигнута. Однако, если союзники по антииракской коалиции ставили задачу ликвидировать военную угрозу со стороны Саддама Хусейна странам региона, то говорить об успехе невозможно. Недаром многие считали, что следовало «добить зверя в его логове». Руководитель «Бури в пустыне», американский генерал Шварцкопф заявил весной 1991 года:

— Мы выполнили свою задачу, но я разочарован.

Он считал, что войну следовало продолжать до полной капитуляции «багдадского вора». Вскоре генерала с почестями «ушли» в отставку.

По мнению профессора Нью-Йоркского университета А. Янова, президент Буш, призывавший иракский народ к борьбе против диктатора, бросил этот народ безоружным перед всей мощью Саддама Хусейна, и тот вскоре после войны в Заливе развернул широкие карательные операции против повстанцев. Да, если бы США направили войска на Багдад и свергли Хусейна, шум был бы большой. Но ведь союзные войска во время второй мировой войны не остановились у границ Германии. А сейчас американцам не хватило дальновидности. Технически война была проведена безупречно. Но в итоге блистательно выигранное сражение превратилось в весьма сомнительный мир.

Однако США, составляющие ядро антииракской коалиции, действовали на основе собственной доктрины политического реализма, согласно которой роль мирового сообщества состоит в том, чтобы наказать агрессора. Возникла кризисная ситуация, сообщество ее ликвидировало и отошло в сторону, не вмешиваясь во внутренние дела. К тому же не следовало делать из Саддама Хусейна мученика — это Белый дом отчетливо понимал. Но США считали, что диктатор будет свергнут в результате внутреннего военного переворота. Увы, надежды эти не оправдались.

Вскоре стало ясно, что Саддам Хусейн сумел сохранить немалую часть своего военного потенциала. В середине 1992 года президенту Бушу был направлен доклад ЦРУ, в котором говорилось, что иракский диктатор уверенно возрождает свою мощь и в течение нескольких лет сможет восстановить потенциал по созданию ядерного, химического и бактериологического оружия.

В январе 1992 года в обращении к нации в связи с годовщиной войны Саддам Хусейн заявил, что война не только не была проиграна, но, наоборот, в битве против объединенной коалиции Ирак одержал победу. Саддам вновь ожил. Усиливался его культ личности. Вновь зазвучали угрозы в адрес Кувейта и Саудовской Аравии. Недаром в Пентагоне операцию «Буря в пустыне» уже почти официально рассматривали как незавершенную. Опрос, проведенный в США в начале 1992 года, дал следующий результат: две трети опрошенных высказались за нанесение нового удара по Ираку, а 67 процентов заявили, что войну в Заливе, которая отгремела год назад, следовало продолжать до полного уничтожения диктаторского режима.

Верный себе, Саддам Хусейн повел массированную пропагандистскую кампанию внутри страны и за рубежом, главное содержание которой сводилось к тому, что иракский президент намного «переживет» президента американского. Тогда внимание Белого дома обратилось к иракской оппозиции в эмиграции, где ведущую роль играли две группировки. Одна концентрировалась вокруг бывшего представителя Ирака в ООН Салаха Омара ат-Тикрити и находилась в Англии. Другую возглавлял генерал Мустафа Хасан ан-Накыб, в прошлом начальник генштаба иракской армии, проживающий в Сирии. Американцы сделали ставку на ат-Тикрити. Был разработан план операции по свержению диктатора. Ат-Тикрити сумел убедить американцев в том, что в случае свержения Хусейна будет сформировано демократическое правительство. Однако вскоре выяснилось, что у оппозиции нет никакой реальной опоры внутри страны.

Тогда же в Ираке вспыхнули два стихийных восстания: на юге — шиитов, на севере — курдов.

Казалось, Ирак расползается по швам. Однако Саддаму Хусейну удалось справиться с волнениями, которые были жестоко подавлены.

Война в Заливе отнюдь не положила конец ядерным амбициям Хусейна, как на то рассчитывали союзники. Вновь начали действовать подпольные фабрики и лаборатории. По некоторым данным, иракскому диктатору удалось скрыть не менее двадцати установок, способных производить обогащенный уран. По-прежнему на военную машину Ирака работали специалисты из разных стран. После принятия Советом Безопасности ООН резолюции, требующей от Ирака уничтожения всего оружия массового поражения и прекращения реализации ядерных программ, из Ирака контрабандным путем были переправлены в Алжир часть урана и командированы некоторые ученые-ядерщики. Более 10 тонн необогащенного урана переправили в соседнюю Иорданию. Западные спецслужбы опасались, что Ирак и Алжир сформировали «ядерную ось» для того, чтобы создать первую атомную бомбу в исламском мире.

По данным Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), в Ираке имелись тайные мобильные установки по обогащению урана, которые невозможно обнаружить даже при помощи спутников-шпионов, поскольку они ежедневно перемещались с места на место. Для закупки нужного оборудования использовалось и личное состояние Саддама, которое оценивалось в 30 миллиардов долларов. Багдадские коммивояжеры, действуя через сеть посредников и подставных фирм, скупали в Западной Европе по бросовым ценам оружие стран бывшего Варшавского Договора.

Выйти из этих «военных игр» было практически невозможно. «Отступников» сразу ликвидировали. В конце 1992 года в Аммане был убит иракский физик-ядерщик, который имел глупость поделиться с журналистами некоторыми данными о «секретной программе создания атомной бомбы». А когда в самом Ираке семеро коллег убитого физика осудили этот акт террора, то они были отданы под суд военного трибунала и казнены.

На фоне той «ядерной гонки» были особенно заметны экономические трудности в самом Ираке. В стране, импортирующей треть необходимых ей продуктов питания и три четверти оборудования и товаров первой необходимости, для многих жизнь превратилась в борьбу за выживание. Прекращение экспорта нефти, застой в экономике — все это лишило государство поступлений в казну. Приходилось ежемесячно печатать от двух до трех миллиардов динаров, поэтому цены постоянно росли. В 17 странах были заблокированы иракские авуары на общую сумму в 3,7 миллиардов долларов.

Однако надо отдать должное иракскому руководству — уже в первые послевоенные годы было много сделано для восстановления страны. Вновь появилось электричество. Заработала телефонная связь. Была налажена работа общественного транспорта. Восстановили дороги и мосты. Запад уповал на экономические санкции ООН против Ирака. Однако Саддам Хусейн сумел найти в них немало лазеек. Далеко не все арабские страны строго следовали ооновским резолюциям. Чаще всего массовые поставки товаров и продуктов осуществлялись по контрабандным тропам из Иордании. Также через Иорданию шла иракская нефть, неучтенная ООН. Начал действовать и «секретный фонд Хусейна», созданный от имени партии Баас еще в 1972 году из пятипроцентных отчислений от продажи нефти и составляющий более 30 миллиардов долларов. Режим санкций и экономическая блокада только способствовали сплочению страны вокруг правительства. Генерал Латиф Нсайеф Джасем заявлял, что «чем глубже трагедия, которую переживает иракский народ, тем он становится сплоченней».

— Ирак смог противостоять несправедливым санкциям благодаря упорству своего народа и мудрому руководству Саддама Хусейна, да хранит его Аллах! — так говорил мэр Багдада Тахир Хассун.

В 90-е годы санкции были главной темой почти всех разговоров иракцев. На «хессар» (эмбарго) возлагалась вина чуть ли не за все. Но обвиняли за введение санкций не Саддама Хусейна, а мстительную и злобную Америку, которая стремится покорить свободолюбивый народ Ирака. Власть же Саддама, несмотря на тяжелые последствия войны в Заливе и режим санкций, казалось, стала еще прочнее. Сразу же после «победного отражения агрессии тридцати государств» диктатор сформировал свое правительство, большинство в котором составляли его родственники и земляки. Покой багдадского истеблишмента охранял мощный репрессивный аппарат — четыре службы безопасности и четыре разведслужбы.