- Нет, Заннат, - серьёзно отвечал Рушер, - я ни в малейшей мере не причастен к этому.

- Тогда откуда ты знаешь все подробности? - враждебно спрашивал Заннат.

- Я следил за всеми вами, - признался Калвин, - У меня была широкая агентурная сеть, которая собирала все сведения о вас.

- Ну и как - доволен? - прищурившись, спрашивал Ньоро.

Рушер чуть вздыхал и брался опять за свою работу - что-то всё время стругал, мастерил, устраивал своё жилище.

Однажды он отложил работу и позвал вниз, где угадывал за листвой наблюдающего за ним Морриса:

- Иди сюда и спрашивай.

Сам сел на пороге своего домика, в котором свободно гулял ветер, и свесил босые ноги.

- Ты должен знать своих Синкретов, - сказал Габриэл, - скажи, почему Фортисс спас Ингу, пожертвовал собой.

- Он ведь этим тебя сломил? - осведомился Рушер и, получив подтверждение, продолжал:

- Сложно ответить, как именно машине пришла в голову эта гениальная мысль - отдать твоей девушке последнюю каплю Силы. Это же чисто человеческое решение, за пределами программы по имени Фортисс. Я бы сказал, что в нём на миг проснулась интуиция. Тебя волнует вопрос: был ли ты предателем? Тогда скажи, что ты думал, когда сказал: сдаюсь?

- Ничего не думал, у меня мозг выключался. Это моя интуиция сказала: сдавайся, Моррис.

- Я думаю, ты не ошибся, - отвечал Рушер, - твоя интуиция - это нечто Свыше, чему я затрудняюсь дать объяснение. Ты сам знаешь: она тебя никогда не подводила. И в этот раз, возможно, она оказала нам всем великую услугу, которую твои друзья пока понять не могут. Но думаю, очень скоро всё откроется, и ты узнаешь, в чем был смысл. И, может, твоё состояние самоупрёка есть то, что делает тебя более совершенным, потому что твоей самоуверенности не хватает самоконтроля. Я знаю, что говорю.

С этими словами он забрался обратно в свой дом на ветвях, давая тем самым понять, что разговор окончен.

Красавчик ушёл, получив вожделенную индульгенцию.

Пришёл Рики и позвал:

- Эй, дядька, пошли играть!

- Нет, не пойду! - отвечал из окошка Рушер, - Я наказан!

Ребёнок засмеялся и убежал.

Он ждал самого страшного - того дня, когда придёт Она. А она придёт - в этом он не сомневался.

И вот однажды вечером не столько увидел, сколько угадал фигуру в белом, которая пряталась от него за деревьями. Тогда он оставил все дела, спустился вниз и сел на землю.

Она вышла из своего укрытия, и лицо её было так же страшно и мертво, как в тот день, когда она бросила ему обжигающие слова ненависти.

Сначала она долго стояла перед ним, ничего не говоря. Он тоже молчал и не поднимал глаз.

- Ты расскажешь всем, как я...

Он молча помотал головой. Нет, он никогда не расскажет никому, что было между ними. И лучше не говори таких слов, чтобы птица не подхватила и не разнесла, чтобы ветер не услышал.

Маргарет молчала, и подбородок её мелко дрожал от напряжения. Он не видел, но чувствовал. Царица Савская сломалась. Унижение убило её гордую красоту. А он, убийца, сидит здесь.

- Я не прощу тебя.

Молчание.

Когда он поднял голову, её уже тут не было. Тогда Калвин заплакал - молча и бессильно. Ему нечего сказать ей. У него нет слов утешения и просьбы о помиловании. Время не залечит эту рану. Лопнула последняя струна надежды. Она никогда не простит его.

В другой раз она ему сказала: умри.

- Я уже умер, - ответил он.

Его лишили этого права - умереть. Джамуэнтх вернула его к жизни после того, как ливорусы высосали из него жизнь. Они вытянули из него все Силы, выпили кровь, сожрали плоть. Но мало того: эти чудовищные порождения эволюции поедают души. Вот они и вытянули из него душу Кийана, как доминирующую часть их тандема. Додон умер, остался только Рушер. И вся масса его памяти - все деяния этого странного существа. Все накопленные им знания, сведения о его миссии в этой Вселенной, все параметры задачи, ради которой он был сюда запущен и которой пытался избежать. Именно Рушер был причиной такого решения Кийана - он был дестабилизирующим фактором, вирусом в программе Творца.

Ему не дадут умереть, потому что единственный способ сделать это он упустил - надо было сделать это на Лимбии, планете ливорусов. Он должен сделать то, что не сделал Кийан. Затем его сюда и отправили, чтобы он убедился, что ему не место среди тех, кто войдёт в созданную им Вселенную. Он проиграл, а проигравший становится Богом - так договорились они с Уиллом. А больше он ни зачем здесь не нужен. Он сам машина, живой компьютер, программа сборки данных. Единственное избавление - пойти и сделать это. Если бы не безумная надежда, удел противоречивых, иррациональных людишек, додонских обезьян.

"Не так я хочу уйти",- с тоской думал он, сидя вечером в темноте своего одинокого жилища.

Если бы хоть одна душа о нём заплакала, если бы его уход оставил хоть в одном сердце рану. Один во всей Вселенной. Откуда взялся - непонятно. Он даже родителей своих не знает. Кто принёс его сюда и подложил под дверь сначала додонам, потом - людям? Весь пламень его деятельной души, вся могучая созидательная энергия никому не нужна. Здесь не нужна, его поле деятельности - создание нового пространства, образование дочерней Вселенной. Он дошёл до последнего предела своей жизни. Но ему не хватает самой малости. Один последний штрих. Точка в программе.

В тот день он выбрался на берег - повидать море, послушать ветер. Шёл по бережку, пока не добрался до скалы, острым клювом выдающейся над прибоем. На ней любили сидеть Инга и Моррис - это он часто видел, наблюдая за островом. Но сегодня их тут не было. И хорошо, потому что сегодня скала будет его местом. Он взобрался наверх и сел на краю, покойно глядя вдаль. В душе всё молчало.

Ветер, как сумасшедший, носился над океаном, поднимая тучи брызг и кидая их в утёс. Ноги Рушера были мокры, но уходить он не спешил. Скорее угадал, нежели услышал он приближение Маргарет. Не оглянулся, хотя она остановилась за его спиной.

- Я не разобьюсь, даже если упаду, здесь глубоко, - сказал он ей, остро чувствуя её желание сбросить его со скалы.

- Я не о тебе думала, - ответила она.

Тогда Рушер изумлённо обернулся, не понимая, кому ещё может быть адресована эта жгучая ненависть. Тогда увидел, как ветер плотно обжимает платье на её фигуре. И всё понял.

- Нет, Маргарет, не надо, - кротко попросил он.

Она ушла, а он поднялся, встал на самом краю и громко сказал в небо:

- Я готов.

- Прости, Джед, - говорит Пространственник, лицо которого опять спокойно, и боль исчезла из его глаз. Он снова здоров, от раны не осталось и следа - волшебная Сила Валентая залечила всё.

Здесь же сидит и Альваар - цел и невредим, без следа тех страшных переломов, которые изуродовали его при ударе о дно пропасти.

Они вчетвером в покоях дворца, сидят в лёгких, прозрачных креслах, под сенью радостно поющих ветвей-птиц, цветущих Арларий с планеты Залеевара, с бокалами в руках и празднуют спасение.

- Да, ну! - беспечно отмахивается Джед, - какое там "прости"! Всё замечательно!

Они празднуют победу. Как же всё изумительно получилось!

Да, это была рискованная игра. Когда к Пространственнику в пустующий Таратаросс пришла Джамуэнтх и потребовала от него выполнения особых условий Договора, додон не мог противиться. Да, им не затем дана Живая Сила, чтобы вековать вечность исключительно в своё удовольствие. Они выполняют работу по расселению жизни, а Джамуэнтх имеет ещё более грандиозные задачи, о которых никогда не извещала бессмертное племя - у каждого своя работа. И вот она явилась, как обычно, ни во что не посвящая своих слуг, и изложила требование. Пространственник должен подчиниться своему сыну, Кийану и выполнить всё, что тот потребует. Дело оказалось простым: надо притвориться раненым и выманить из дворца его, Джеда.