— До свидания! — Ида выбежала из палаты.

Митя поднялся на подоконник и выглянул. Автобус, полный маленьких и взрослых пассажиров, тронулся… Ему замахали десятки ребячьих рук.

Мелькнуло лицо какой-то хорошенькой девочки с золотыми волосами. Ах! Это Ляля… Он не сразу узнал ее в новом наряде. А вон алеет красная шапочка с помпоном. Это — Ида. Она смотрит на него, не отрывая глаз. Но Мите не видно, что эти глаза полны слез…

Автобус плавно выкатился из ограды и свернул на большую дорогу к вокзалу. Ребята снова запели свою любимую песню. Пели они с какой-то лихой удалью, скрытой тоской.

…Помнить буду,

Не забуду,

Не забу-уду,

Не забу-уду…

Песня умчалась вместе с автобусом.

— Уехали, — сказал вслух Митя, спустился с подоконника на кровать и огляделся. Пусто. Свободны кровати, убранные наспех. Открыты тумбочки. Кем-то забыта на столе старая тетрадка и рассыпан зубной порошок…

В палату неожиданно вошли «Химия», Захар Нилыч и Анна Тихоновна. Они пересчитали все одеяла, простыни, наволочки и полотенца. Анна Тихоновна аккуратно записала все это в новую толстую книгу.

Вслед за ними в палату заявился Фредик, проводивший автобус.

— Что, отработались? — ехидно спросил он «Химию». Она сделалась красной, как помидор.

— Ухожу по собственному желанию…

— «Чиста, как кристалл!» — рассмеялся ей в лицо Фредик и развалился в кресле.

— Федя, к обеду не опаздывай, — бросила ему на ходу Анна Тихоновна.

— Ладно…

Когда они все вышли, Фредик протянул Мите свою лапищу:

— Ну, давай пять.

— Уходишь?

— Ухожу…

— А жить, как будешь? Может ко мне, а? Крыша есть, работа найдется, учиться будешь по вечерам…

— Спасибо, Анна Тихоновна берет меня к себе, за сына. Человеком грозится сделать, — усмехнулся Фредик.

Митя подумал.

— Трудновато ей будет, мало получает…

— А я что ж, по-твоему, дармоедом сяду ей на шею? — встрепенулся Фредик. — Иван Иванович взял меня к себе подручным, на четверть ставки, пятнадцать рублей положил спервоначала. Помогать буду ему, строгать, красить… Прокормимся…

— А после каникул что будешь делать?

— Иван Иванович и Захар Нилыч со своим дружком, мастером одним, договорились. Тот обещал принять меня в ученики на столяра, в «Резервы», Одежа, койка, еда — все ихнее. Подходяще… и учиться вечером обязательно, до восьмого класса буду учиться, хошь — не хошь — надо…

В необычной тишине, наступившей после отъезда детей, снизу, из бельевой, явственно донеслось:

— Я здесь двадцать лет работаю… у меня хоть бы порошина пропала…

— Тебе привет от Марксиды, большой, — не глядя на Митю, как будто просто так, сказал Фредик.

— Да-а! — задумчиво протянул Митя, хорошая дивчина….

— Настоящая! — с жаром подтвердил Фредик. — Ты знаешь, ведь это она взяла на себя кражу. Тебя выручила…

— Неужто?

— Да… И не велела тебе говорить… Я сам сразу не поверил. А потом все выведал.

— Ах, Ида, Ида, — тихонько, про себя, сказал потрясенный Митя. — А я ничего-то не знал. Ну, дурень, дурень.

Митя отвернулся к окну.

— Не расстраивайся, — дотронулся до его плеча Фредик. — Напиши ей, а я пойду, мне пора…

Митя крепко обнял его.

[1] «Дизовка» — дезокамера, употреблявшаяся для дезинфекции одежды в военное время.