– Конечно, – сказал Кристиан без всякого выражения в голосе.

Похоже, здесь тысячи людей, ошеломленно думала Джулиана, глядя в окно, пока кучер выбирал место в длинном ряду карет; он нашел его высоко на склоне, откуда была видна заполненная людьми поляна. Повсюду стояли палатки и шатры, импровизированные подмостки с развевающимися флагами, громадные вывески с картинками, обещавшие все виды базарных развлечений. Между палатками стояли мангалы, распространяя такой запах, что не нужна была никакая реклама.

Все двигались, создавая шум и неразбериху, поляна бурлила, как кипящий котел. Джулиана попятилась.

– Передумала? – спросил Кристиан.

Она покачала головой:

– Нет, я просто забыла. Дети приходят в восторг от толпы, но с тех пор, как я побывала на ярмарке, я жила очень тихой жизнью. – Пришлось повысить голос, чтобы перекричать музыку и шум толпы. – Но я хочу пойти. Это все равно что вернуться в детство.

Она не сказала, что здесь, на обочине ярмарки, она как никогда остро почувствовала присутствие брата. Она будто слышала, как он предупреждает ее, наклонившись к самому уху: «Если потеряешься, убью. Держись рядом. Поняла?» Рядом стоял другой мальчик, он улыбнулся и взял ее за другую руку. Так, держась за две руки крепких подростков, маленькая Джули вошла в ярмарочную суету. Ни до, ни после того Джулиана не чувствовала себя такой защищенной. Она взглянула на Кристиана – помнит ли он? И взмолилась, чтобы вспомнил.

Кристиан сказал кучеру и лакею, чтобы те шли развлекаться, но были на месте через час на случай, если они захотят уехать пораньше. Потом он предложил руку Джулиане, и вместе с Софи и Хэммондом они спустились к толпе.

– Они ушли! – воскликнула Джулиана. Кристиан оглянулся. Софи с Хэммондом исчезли. – Когда ты их последний раз видела? – спросил он, взяв Джулиану под руку.

– Между гигантскими качелями и карликовыми лошадками. Нет, после того как мы слезли с карусели.

Он крепче прижал ее руку:

– Не бойся, я тебя не потеряю. Хэммонд здоровый малый, он не даст Софи в обиду. К тому же они знают, где стоит карета. Позже встретимся там. Или ты хочешь вернуться и поискать их?

– Думаешь, их можно найти? – Она повернулась к нему.

Ему пришлось наклониться к самому уху, чтобы она услышала за шумом музыки и голосов:

– В этой толпе я собственный нос не могу найти! Не думаю, что это важно, но если тебе неуютно со мной наедине, можно вернуться и поискать их.

Неуютно? Давно уже она не чувствовала себя так уютно!

– Вряд ли можно сказать, что мы наедине. Но ты прав, они знают, где карета, и мы можем посмотреть ярмарку. Может, они сами нас найдут.

В сущности, это ее мало заботило. Все, о чем она могла думать, – это о ярмарке и мужчине рядом с ней. Ей казалось, что годы куда-то ушли, исчезли, но она видела только этого мужчину и не могла думать о том мальчике. Она знала, что должна вспоминать, но думала только о настоящем.

Давно Джулиана не видела такого скопления людей. Мужчины, женщины, дети, целые семьи оставили на несколько часов работу и пришли на ярмарку повеселиться. Вокруг был трудовой народ: фермеры, рабочие, лавочники, слуги; их классовая принадлежность легко угадывалась по одежде. Были и люди более высокого положения – Софи им кивала.

На их небольшую группу все обращали внимание, и дочка сквайра была в восторге. Видимо, все уже слышали, что Хэммонд станет новым графом Эгремонта. Джулиана не была уверена, что все знают о Кристиане, но на него обращали внимание женщины всех классов и возрастов. Она гордилась тем, что мужчины замечают ее, но не это было предметом ее» восторга.

Они с Кристианом уединились среди множества людей! Толпа теснила их, приходилось идти бок о бок, говорить друг другу на ухо, не заботясь о приличиях. Это было чудесно.

Они шли по ярмарке, и годы отступили прочь. Кристиан развязал шейный платок, как и другие мужчины, все было по-деревенски, так что фасонить не стоило. Джулиана сложила зонтик, он мешал в толпе. И друг с другом они держались проще, соблюдать формальности было нелепо.

Она чувствовала себя маленькой девочкой, но больше видела и понимала, чем в тот далекий день. И больше ценила человека, который держал ее под руку.

Они, не сговариваясь, останавливались там, где ей хотелось, и обменивались замечаниями или улыбкой. Когда они остановились посмотреть на пляску цыган и местной молодежи, он спросил, не хочет ли она поплясать. Она хотела, но знала, что нельзя, потому что это вульгарно. И она сказала «нет». «Трусишь?» – спросил он, как сделал бы мальчик Кристиан, но понимающе улыбнулся, и они пошли дальше.

Они останавливались везде, где раздавался звук трубы, предвещавший новое развлечение, где зазывалы обращались с призывом зайти и посмотреть на нечто изумительное. Джулиана увидела, как гуляющие ссыпают монеты и потоком идут в одну из палаток. Зазывала кричал, что они увидят фантастические уродства природы. Джулиана подняла глаза на Кристиана.

– Нет, – сказал он. – Это зрелище не для приличной женщины.

– Можно, я притворюсь неприличной? – жалобно спросила она.

– Только не здесь, перед лицом толпы.

Она слегка смутилась и пошла дальше.

Было еще много всяких аттракционов. Они посмотрели пьеску, где Панч и Джуди лупили друг друга, похлопали медведю, который неуклюже танцевал на привязи.

Кристиан немилосердно вышучивал Джулиану, когда она не дала посадить себя на огромную чашку весов, чтобы цыганка ее взвесила, смеялся ее изумлению, когда его спутница не могла найти горошину под наперстками, которые говорливый парень шустро передвигал по доске.

Джулиана хлопала в ладоши, когда Кристиан скинул сюртук, поднял деревянный молот и так ударил по пеньку, что указатель силы взлетел до предела и звякнул колокольчик. Она от души поблагодарила его за то, что он дал ей дунуть в призовой свисток, а также когда он купил ей уродливую куколку у чересчур настойчивого продавца. Она опечалилась, когда они зашли в палатку-зверинец и увидели побитого молью льва в тесной клетке; когда проходили мимо клетки с неряшливого вида гиеной, она постаралась не дышать, так как воспитание не позволяло зажать нос платком.

Она ничего не сказала, когда они увидели кенгуру, «только что с другого края земли», как гласила горделивая надпись.

– Да, они живут там, откуда я прибыл, – сказал Кристиан, отвечая на невысказанный вопрос. – Но у меня не было времени с ними общаться. А когда оно появилось, мне было не до исследований, сама понимаешь.

Джулиана подняла на него взгляд:

– Не понимаю. Ты ничего не рассказывал об этом периоде своей жизни, о том, что тебе пришлось испытать.

– Я думал, тебя интересует только мое далекое прошлое.

– Нет. Я хочу знать о тебе все. – Она прикусила губу и отвела взгляд.

Он помедлил.

– Хорошо, я тебе расскажу, но не здесь и не сейчас.

– Эй! Вы смотрите или нет? – послышался сзади сердитый голос. – Нагляделись на зверя – и ладно. Другие тоже хотят, – сказал краснорожий парень.

– Он весь ваш, – ответил Кристиан и вывел Джулиану из зверинца.

– Хочешь пить? – спросил он, видя, что она смотрит на очередь к продавщице лимонада.

– Хочу, – сказала она.

– Эль? Джин? Пиво?

– Лучше лимонад.

– Только не этот, – решительно заявил он. – Посмотри, кто стоит в очереди – ни одной леди, а парни, которые его наглотались, вдрызг пьяны. Только дурак может поверить, что лимона в нем больше, чем джина.

Джулиана усмехнулась. Гладкая речь становилась такой же ненужной, как шейный платок.

– Вон девушка продает фруктовый напиток. Я глотну и скажу, можно ли тебе его пить. – Он подвел ее к продавщице, у которой бизнес шел не столь оживленно, купил за пенни чашку, попробовал и поморщился.

– В нем тоже джин? – прошептала она.

– Нет. Только фрукты. Тебе понравится. Она засмеялась, выпила, и они пошли дальше. Когда они проходили мимо мангалов, где на вертелах жарились куски мяса, он спросил: