Чепуха, подумал Холл. Вы не поняли. Это просто везение, проклятое везение, и ничего больше, я остался жив, а вы умерли, вот и вся моя заслуга.

Об этом и речь, ответили бы они. Мы мертвы, мы тлен, мы пепел, развеянный по ветру, ржавые наросты на железе, но ты-то жив. Ты дожил, ты помнишь, ты должен.

Что я должен? Почему? Наверное, узнаю когда-нибудь. Попробую. Машина выскочила из широкого зева тоннеля в желтую кадмиевую ночь, на стоянку перед длинным светящимся зданием аэропорта. Здесь стояло не меньше сотни автомобилей. Холл миновал шлагбаум, и мерцающая белая разметка вывела «датсун» к свободному месту. Компьютер выключил двигатель. Приехали.

Вот тут как будто ничего не изменилось. Тот же «Скевенджер» на постаменте, те же растянутые по горизонтали буквы названия над козырьком вестибюля, крохотный старинный вокзальчик у правого крыла. Прощай, машинка, хорошо поездили. «Волнуюсь, — подумал он. — Что такое? Просто до конца не верится».

Слава богу, есть какое-то кафе снаружи. Он купил сигарет — поди ж ты, «Ронхилл» — закурил и, еще раз пройдя через стоянку, вошел в аэропорт. Четыре минуты до срока, но плевать, в конце концов, он пока на своей территории.

История повторилась в мелочах — к нему сейчас же приблизился элегантный юноша, взял чемодан и повел знакомым путем в служебные помещения, где за невидимой миру броней и бетоном все то же Четвертое управление стерегло вход в Окно. Они прошли сначала по одному коридору, затем по другому — Холл знал, что в это время автоматика удостоверяет его личность, анализирует физическое состояние и невесть еще что — и через минуту вошли в просторную комнату без окон с неизменными прозрачными перегородками — ее, за открывающийся отсюда обзор на все залы аэропорта, именовали «перископной». По ней рассеяно бродили и сидели несколько человек спортивного вида — судя по всему, киборги высших порядков.

Парень в дымчатых очках, с атлетическим торсом, обтянутым белой майкой, с горбатой рукоятью «береты-92» под мышкой, спрыгнул со стола и направился навстречу гостю. На Холла повеяло духом неиссякаемой энергии.

— Майк Олфилд. Рад вас приветствовать, доктор. Как там снаружи? Мы здесь как папа римский — ни входа, ни выхода. Нормально добрались?

— Да.

— Прекрасно. Последняя сводка такая: группа готова, Скиф еще не вернулся, он оставил вам письмо в дирекции. Вызов аварийной бригады — по вашему личному коду, почтальон раз в сутки, детали вам расскажет Мэйсон. Разрешите взглянуть на вашу писанину. Ага. Визу я оставлю у себя, она вам больше ни к чему. Вы готовы отправиться прямо сейчас?

— Да.

— Чудесно. В таком случае — счастливого пути.

— Какое там сейчас время года?

— Время года? Осень, двенадцатое сентября, двадцать три сорок.

С чемоданом в руке он миновал еще два коридора и наконец очутился в том, главном. В отличие от многих Холла при переходе не мутило, голова не кружилась, и вообще Окно не вызывало в нем никаких ощущений. По красным плиткам он прошел положенные десять и шестьдесят семь сотых метра и остановился перед черным провалом.

Сквозь стеклянные стены павильона смотрела ночь, вдалеке несколько фонарей освещали полотно шоссе и ветви сосен над ним.

— Опускайте чемодан, доктор Холл.

Внизу, прямо перед Холлом, темнел силуэт фигуры человека. Дурацкая конструкция, он совсем забыл, что на выходе пол устроен едва ли не на метр ниже обреза Окна. Холл соскочил вниз, потом составил чемодан.

Даже при этом скудном освещении было видно, что Мэйсон выглядит старше своих пятидесяти восьми и мало похож на фотографию в личном деле. Несмотря на средний рост, он казался крупным мужчиной, с годами отяжелевшим; глаза у него прятались под припухшими веками, руки были короткими, с широкими кистями. Надо было сказать: «Здравствуйте, Генрих», но Холл молчал, и Мэйсон тоже молчал и со спокойным любопытством смотрел на Холла.

Оставив чемодан стоять, где стоял. Холл пересек павильон, толкнул дверь, вышел на порог и с силой вдохнул. Пахло осенью, пахло смолой, хвоей и морем. За деревьями, через дорогу, горели огни и доносилось буханье музыки. Мэйсон невозмутимо ожидал сзади.

— Что там? — спросил Холл.

— Вечер клуба автолюбителей «Балтик», — отозвался Мэйсон. — Зал арендован, но бар открыт. Группа готова сейчас собраться в Институте, вон наша машина.

Холл засунул руки в карманы и, приняв любимую позу, покачался взад-вперед. «Ну и ну, — подумал он, — мурашки по всей шкуре, даже по ногам».

— Вот что, Генрих, — сказал он. — Поезжайте в Институт и соберите группу. Я жду вас вон там, в баре.