А она? Вот она лежит на диване в позе отчаяния - несчастная бабочка с поломанными крыльями: ее мечты развеяны, ее тайный замысел разгадан, ее будущее темно и неверно. Даже по отношению к ней, отравительнице, сердце его смягчилось. Он кое-что знал о ее прошлом. Избалованная с детства, необузданная, ни в чем не знавшая удержу, она с легкостью сметала все, что ей мешало. Никто не мог устоять перед ее вкрадчивым умом, красотой и очарованием. Для нее не существовало препятствий. И вот теперь, когда препятствие встало на ее пути, она с безумной и коварной решимостью стремилась устранить его. Но раз она хотела убрать его со своего пути, видя в нем препятствие, не означало ли уже само это то, что он оказался не на высоте, что он не сумел дать ей душевного спокойствия и сердечного удовлетворения? Он был слишком суров и сдержан для этой жизнерадостной и изменчивой натуры. Сын севера и дочь юга, они на какое-то время испытали сильное влечение друг к другу по закону притяжения противоположностей, но на этом невозможно построить постоянный союз. Ему с его аналитичным умом следовало бы понять и предусмотреть это. А раз так, ответственность за то, что произошло, лежит на нем. Сердце его смягчилось, и он пожалел ее как беззащитного малого ребенка, попавшего в беду. Какое-то время он, плотно сжав губы и стиснув пальцы в кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони, расхаживал из угла в угол комнаты. Но вот, внезапно повернувшись, он сел рядом с ней и взял ее холодную и вялую руку в свою. Одна мысль пульсировала у него в мозгу:

"Что это: благородство или слабость?" Вопрос этот звучал у него в ушах, а его мысленный образ возникал у него перед глазами; ему почти зримо представлялось, как вопрос материализуется и он видит его написанным буквами, которые может прочесть целый свет.

В его душе шла нелегкая борьба, но он вышел из нее победителем.

- Дорогая, ты должна выбрать одного из нас, - сказал он. - Если ты уверена - понимаешь, уверена, - что замужем за Кемпбеллом ты будешь счастлива, я не буду помехой.

- Развод! - ахнула она.

- Можно назвать это и так, - вымолвил он, и рука его потянулась к пузырьку с ядом.

Она смотрела на него, и ее глаза зажглись новым странным чувством. Перед ней был мужчина, которого она не знала раньше. Жесткий, практичный американец куда-то исчез. Вместо него она в мгновенном озарении увидела героя, святого, человека, способного подняться до недоступных людям высот бескорыстной добродетели. Обе ее руки легли на руку, державшую роковой флакон.

- Арчи, - воскликнула она, - ты смог простить мне даже это!

- В конце концов ты только сбившаяся с пути малышка, - с улыбкой проговорил он.

Ее руки распростерлись для объятия, но в дверь постучали, и в комнату безмолвно - в той странной беззвучной манере, в которой двигались люди в этой кошмарной комнате, - вошла горничная с подносом. На подносе лежала визитная карточка. Она взглянула на нее.

- Капитан Кемпбелл! Я не хочу его видеть.

Мейсон вскочил.

- Напротив, - возразил он. - Мы очень ему рады. Сейчас же проводите его сюда.

Через несколько мгновений в комнату был введен молодой военный, рослый и загорелый, с приятным лицом. Он вошел, широко улыбаясь, но когда за ним закрылась дверь и лица хозяев вновь обрели естественное выражение, он в нерешительности остановился, переводя взгляд с одного на другого.

- Что-то не так? - спросил он.

Мейсон шагнул навстречу и положил руку ему на плечо.

- Я не таю обиду, - произнес он.

- Обиду?

- Да, я все знаю. Но я и сам мог бы поступить на твоем месте так же.

Кемпбелл отступил на шаг и вопросительно взглянул на женщину. Она кивнула и пожала изящными плечиками. Мейсон улыбнулся.

- Не бойся, это не ловушка, чтобы вынудить признание. Мы с ней откровенно обсудили положение. Послушай, Джек, ты всегда был порядочным и мужественным человеком. Бот пузырек. Неважно, как он сюда попал. Если один из нас выпьет его содержимое, это распутает узел. - Он говорил пылко, почти исступленно. - Люсиль, кому достанется флакон?

В кошмарной комнате действовала странная посторонняя сила. В ней находился еще один мужчина, хотя ни один из этих троих, стоявших на пороге развязки своей жизненной драмы, не замечал его присутствия. Никто бы не мог сказать, сколько времени он тут пробыл и как много слышал. Нечто зловещее и змеиное чудилось в его фигуре, скрючившейся у стены в самом дальнем от участников драмы углу комнаты. Он молчал и оставался недвижим - лишь нервно дергалась его сжатая в кулак правая рука. Прямоугольный ящик и хитроумно наброшенная поверх него темная материя скрывали его из виду. Напряженно-сосредоточенный, он с жадным вниманием следил за разыгравшейся перед ним драмой, понимая, что наступает момент, когда он должен будет вмешаться. Но те трое не думали об этом. Поглощенные борением своих собственных страстей, они забыли, что есть сила, более могущественная, чем они сами, - сила, которая могла в любой момент подчинить себе все и вся.

- Ты готов, Джек? - спросил Мейсон. Военный кивнул.

- Нет! Ради Бога, не надо! - вскричала женщина.

Мейсон вынул из пузырька пробку и, повернувшись к приставному столику, достал колоду карт, положил ее рядом с пузырьком.

- Мы не можем возложить ответственность на нее, - сказал он. - Ты, Джек, лучший из троих, тебе и испытать судьбу.

Военный приблизился к столу. Он притронулся к роковым картам. Женщина, облокотившись на руку, вся подалась вперед и смотрела как зачарованная.

Вот тогда - и только тогда - грянул гром.

Незнакомец поднялся во весь рост, бледный и мрачный.

Все трое вдруг ощутили его присутствие. Они повернулись к нему с напряженным вопросом в глазах. Сознавая себя хозяином положения, он обвел их холодным и грустным взглядов.

- Ну как? - спросили они в один голос.

- Скверно! - ответил он. - Скверно! Завтра будем переснимать весь ролик.

Артур Конан Дойл

Подъемник

Офицер авиации Стэгнейт должен был чувствовать себя счастливым. Он прошел через всю войну без единой царапины; у него была отличная репутация, и к тому же он служил в одном из самых героических родов войск. Лишь недавно ему исполнилось тридцать, и впереди его ожидала блестящая карьера. И, главное, рядом шла прекрасная Мэри Мак-Лин, и она обещала пройти с ним рука об руку всю жизнь. Что еще нужно молодому человеку? И все же на сердце у него было тяжело.

Он никак не мог объяснить этого и пытался найти причину. Вверху было голубое небо, перед ним - лазурное море, вокруг раскинулся прекрасный парк, где гуляли и развлекались люди. И, главное, на него снизу вверх вопросительно смотрело прелестное лицо. Почему же он никак не может отвлечься - ведь кругом все так весело? Снова и снова он делал усилие над собой, но это не обмануло интуицию любящей женщины.

- Том, что случилось? - спросила она. - Я вижу, тебя что-то гложет. Пожалуйста, скажи мне, может быть, я смогу чем-то помочь.

Он неловко рассмеялся.

- Да просто грех портить такую прогулку, - заметил он. - Как подумаю, готов себя заставить обежать рысью весь парк. Не волнуйся, дорогая, все пройдет. Думаю, просто я еще слишком взвинчен - хотя и пора бы прийти в себя. Служба в авиации или ломает человека, или делает его уверенным в себе на всю жизнь.

- Значит, ничего особенного?

- Да, ничего, и это хуже всего. Если есть что-то реальное, можно бороться. А я просто чувствую смертельную свинцовую тоску - здесь, в груди. Но ты прости меня, малыш! И что я за негодяй - так тебя растревожил!

- Но мне так хочется делить с тобой все - даже маленькие тревоги.

- Ничего, все прошло - ушло - исчезло. Давай больше не будем говорить об этом.

Она бросила на него быстрый проницательный взгляд.

- Нет, Том, видно, что с тобой что-то неладное. Скажи, дорогой, ты часто так себя чувствуешь? Ты выглядишь действительно неважно. Милый, сядем здесь, в тени, и ты расскажешь мне обо всем.