КЛАВА (растерянно). А что?

4-я ЖЕНЩИНА (довольная). Сразу видно.

1-я ЖЕНЩИНА. Вы ее не слушайте. Ничего не видно. Сейчас все одинаковые.

4-я ЖЕНЩИНА (упрямо). Видно, видно! (Подходит к Клаве.) Или вам это обидно?

КЛАВА. Чего ж на правду обижаться? Какая уж есть!

4-я ЖЕНЩИНА (довольная). И я так считаю. (Принюхивается.) Ах, какой у вас одеколон хороший. Как называется?

КЛАВА. Да нет, что вы, очень плохой. Дешевый. «Нарцисс». Полтора рубля.

1-я ЖЕНЩИНА. Это теперь называется дешевый. Пятнадцать рублей старыми на чистую ерунду.

2-я ЖЕНЩИНА. А я какие-то нерусские видела. Посуда махонькая, а цена 18 рублей.

1-я ЖЕНЩИНА. Сто восемьдесят старыми! Мыслимое ли дело!

3-я ЖЕНЩИНА. Что ты все пересчитываешь? Кто их помнит, твои старые деньги? Вот ей (Клаве) это совсем непонятно. Она тогда дите была.

1-я ЖЕНЩИНА. Все, милая, помнить надо. Все. Чтоб разбираться. А деньги пока не отменили, и что ты там ни говори – а они главное. Бедный – он и есть бедный, и никому он не нужен. А богатый есть богатый во все времена. Значит, деньги считать и уважать надо. Вы куда, барышня, едете?

КЛАВА. Я? В Пермь. У меня поезд ночью.

1-я ЖЕНЩИНА. Далеко! В отпуск приезжали или как?

КЛАВА. Так, проездом.

1-я ЖЕНЩИНА. Вы случайно не слыхали, почем у вас дома продают?

КЛАВА. Дома?

1-я ЖЕНЩИНА. Дома. С усадьбой и без. Или на сруб. Пятистенка с садом, к примеру.

КЛАВА. Я не знаю.

4-я ЖЕНЩИНА. Тебе что, дом нужен? Что, ты уезжаешь, что ли?

1-я ЖЕНЩИНА. Интересно, что почем. У них там, должно быть, дешево, потому что, кто туда поедет? Я слыхала, там много домов заколоченных стоит. А тут-то теснота, а тут-то.

МУЖЧИНА (смеется). Пожалела кума народ, пожалела. Дураки, что уезжают. Там природа богатая и строительство идет большое. Я читал, там где-то нефть открыли.

КЛАВА. В Тюмени это. Это от нас далеко.

МУЖЧИНА. У вас там простор, есть куда человеку податься.

4-я ЖЕНЩИНА. Очень тебе тут тесно.

МУЖЧИНА. Мне ладно. А вот молодым там лучше. (С пафосом.) Необозримая фантастическая перспектива. Размах социалистического строительства и коммунистического движения за труд. Зримое будущее, которое вы своими руками строите. И никто вам не нужен. Чтоб не мешали.

4-я ЖЕНЩИНА. От трепло. Ну, ладно. Поговорили – и хватит. Сейчас электричка подойдет, давайте к хвосту пробираться. (Мужчине.) Бери, бери узлы. (Насмешливо.) Своими руками. Чтоб никто не мешал.

МУЖЧИНА (Клаве). Вот! Разве она поймет человека? А я тоже строил, когда в комсомоле был. По возрасту теперь вышел. Но понимаю, где, что и почему.

КЛАВА (видно, что от всей этой болтовни у нее заболела голова). Да, конечно.

МУЖЧИНА. У меня такие взгляды, я свое протрубил, отдал, так сказать, сполна в молодом возрасте. Теперь я помню и о себе. Честно? Законно? Теперь ваша очередь отдавать все силы, пока не подрастет смена. Это и есть справедливость. Правильно? Человеку даны определенные годы для энтузиазма. В восемнадцать лет я за одно какое-нибудь слово умереть мог и этим был красив, а сейчас мне это и в голову не придет. Правильно я говорю?

КЛАВА. Не знаю!

МУЖЧИНА (убежденно). Знай. Одно кончается, другое приходит. (Игриво.) Ну, чтоб тебе было понятно – как любовь. Первая для вздохов, для душевного щекотания, а потом приходит та, что для жизни.

КЛАВА. Вы идите, вас женщины заругают.

МУЖЧИНА. Пойду! Пойду! А тебе счастливо. Строй там в Тюмени, что надо. Дерзай! Как мы в свое время.

Уходит. Опять возвращается цыганка.

ЦЫГАНКА. Все сидишь, красавица.

КЛАВА (испуганно). У меня больше нет денег.

ЦЫГАНКА. А я у тебя прошу? Ах, какие мы нервные стали! Где твои вещи?

КЛАВА (кричит). И вещей у меня нет. Не крутитесь возле меня!

ЦЫГАНКА (с интересом). Украли, что ли? (С удовольствием.) Ах, как теперь воруют…

КЛАВА. Нет. Не украли.

ЦЫГАНКА. А чего тогда шумишь? Непонятные люди, у них еще ничего не украли, а они шумят.

Уходит. Сталкивается с Наташей.

Дай погадаю, красавица! Что предстоит, что ожидает – все скажу!

НАТАША. Скажите постовому милиционеру. Ему это очень интересно. Он ждет вас на углу.

ЦЫГАНКА. Ай-ай-ай! Какая нервная! Лечиться надо!

Уходит. Наташа внимательно смотрит на Клаву.

НАТАША (тихо, неуверенно). Клава. Мы с Вилькой тебя ищем. Он пошел на Ярославский.

КЛАВА (обрадованна, испуганна, растерянна. Не знает, как вести себя с Наташей). Зачем? Давно ищете?

НАТАША. Да, в общем, нет. Мы вначале пошли по билетным залам. А потом разделились. Зачем ты убежала?

КЛАВА (испуганно). Ты меня не нашла. Слышишь, не нашла! У меня поезд скоро. Осталось немного. Уходи, слышишь, уходи!

НАТАША (гневно). Да как же ты его сейчас бросить можешь? Как? Он из-за тебя в милицию попал, а ты – ходу, да? Красиво, да?

КЛАВА. И с милицией пусть сам выпутывается. Мне ваши метры не нужны. Мне ничего от вас не нужно! И он мне не нужен! Подумаешь, какой хороший. Все его жалеют! И плевать мне на вас. Нет у меня другого платья, и духов других нет. И не цеплялась я ни за кого. Сам звал, сам просил. А у меня разве такой парень был? Разве ему кто был указ? Он ничего не боялся!

НАТАША (горячо). Вилька тоже такой.

КЛАВА. Такой-такой-разэтакий. Жалеют его только все, сопли ему все вытирают…

НАТАША (гневно). Как вам не стыдно!

КЛАВА (по-бабьи, нараспев). Стыд не дым, глаза не ест… Чего ж мне будет стыдно? Пусть он передо мной постыдится, как мне голову заморочил… Дома, говорит, строят. Люди, говорит, хорошие… А вы тут свои площади шагами меряете и боитесь, что кто-то у вас их отнимет.

НАТАША. Не знаю, про что вы… А я про Вильку.

КЛАВА. Что? Что про него-то?

Голос из динамика: «Клавдию Колпакову просят подойти к справочному Казанского вокзала».

КЛАВА (грубо). Ишь как громко орет. Да подите вы все к черту! Нет тут меня! Нету! (С ненавистью смотрит на сжавшуюся растерянную Наташу.) У! (Почти замахивается на нее.) У! Интиллигенты проклятые! (Убегает.)

Наташа растеряна, почти плачет. Выходит, торопясь, 4-я женщина. Смотрит на лавочку, где сидела Клава.

4-я ЖЕНЩИНА (Наташе). Тут девушка такая сидела в широком платье.

НАТАША. Ушла она.

4-я ЖЕНЩИНА. Жаль. У нее ж поезд еще не скоро. (Наташе доверительно.) Я тут по ее совету одеколон купила. «Нарциссом» называется. Очень хорошо пахнет. Вы себе купите. Там в киосочке есть.

НАТАША (непонимающе). Что? О чем вы?

4-я ЖЕНЩИНА (обстоятельно). Девушка тут сидела. Одеколон присоветовала мне купить. Купи, говорит, он дешевый, но очень прекрасный. (Мизинцем мажет Наташе за ушами и брови. Наташа отшатывается.)

НАТАША. Да что вы, зачем? Фу! Я не люблю. Не надо.

4-я ЖЕНЩИНА (радостно смеясь). Да пахнет-то как! Рубль пятьдесят разве деньги? А что раньше это пятнадцать было – кто помнит? Ты вот небось про это и не знаешь. Чего ж поминать? (Уходит.)

Из динамика голос. «Клавдию Колпакову просят подойти к справочному Казанского вокзала».

НАТАША. Рубль пятьдесят было когда-то пятнадцать? (Плачет.) А я и не знала.

ЦЫГАНКА (входит радостно). Видать, только обворовали.

Занавес.

КРЮКОВ-ОТЕЦ

КРЮКОВ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

КРЮКОВА ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА

НАСТЯ, их дочь

ЭЛЬЗА, домработница

КУБИЧ, ответственный работник, сослуживец Крюкова

ВОЛОДЯ, сосед, друг детства Насти

ТОЛИК, шофер

ВЕРА, дочь Кубича

Довольно поздний вечер. Сцена представляет собой холл богатой современной квартиры в доме для избранных. Огромное зеркало в дорогой раме. Стереосистема. Бар. Низкие кресла. Входная дверь, оформленная в стиль рамы, кресел. Очень странно выглядят здесь большие фотографии Пашенной, Бирман и Чуриковой в роли Вассы Железновой. Это, наверное, оттого, что они черно-белые, тогда как все остальное здесь в насыщенном, ярком, можно сказать, аппетитном цвете. Холл хочется лизнуть языком, откусить от него кусочек. То ли так задумано, то ли просчет. Неясно. Из холла в недра квартиры ведут арочные проходы.