* * * Не бродить нам вечер целый Под луной вдвоем, Хоть любовь не оскудела И в полях светло, как днем. Переживет ножны клинок, Душа живая — грудь. Самой любви приходит срок От счастья отдохнуть. Пусть для радости и боли Ночь дана тебе и мне — Не бродить нам больше в поле В полночь при луне. О славе Перед тобою — Марциал. Его сатиры ты читал. Тебе доставил он забаву Воздай же честь ему и славу, Доколе жив еще поэт. В посмертной славе толку нет! На посещение принцем-регентом королевского склепа Клятвопреступники нашли здесь отдых вечный: Безглавый Карл и Генрих бессердечный. В их мрачном склепе меж надгробных плит Король некоронованный стоит, Кровавый деспот, правящий державой, Властитель бессердечный и безглавый. Подобно Карлу, верен он стране, Подобно Генриху — своей жене. Напрасна смерть! Бессилен суд небес! Двойной тиран в Британии воскрес. Два изверга извергнуты из гроба — И в регенте соединились оба! ИЗ ПЕРСИ-БИШИ ШЕЛЛИ Зима Тоскует птица о любви своей Одна в лесу седом. Крадется холод меж ветвей, Ручей затянут льдом. В полях живой травинки не найдешь, Обнажены леса. И тишину колеблет только дрожь От мельничного колеса Лето и зима 1 Был ослепительный июньский день. Тревожить воду ветру было лень. На горизонте громоздились кучи Плавучих гор — серебряные тучи. И небосклон сиял над головой Бездонною, как вечность, синевой. Все радовалось: лес, река и нивы. Поблескивали в роще листья ивы. И шелестела в тишине едва Дубов столетних плотная листва… 2 Была зима — такая, что с ветвей Комочком белым падал воробей. Закованные в ледяные глыбы, В речных глубинах задыхались рыбы. И до сих пор не замерзавший ил В озерах теплых, сморщившись, застыл. В такую ночь в печах пылало пламя, Хозяин с домочадцами, с друзьями Сидел и слушал, как трещит мороз… Но горе было тем, кто гол и бос! Мужам Англии Англичане, почему Покорились вы ярму? Отчего простой народ Ткет и пашет на господ? Для чего вам одевать В шелк и бархат вашу знать? Отдавать им кровь и мозг, Добывать им мед и воск? Пчелы Англии, зачем Создавать оружье тем, Кто оставил вам труды, А себе берет плоды? Где у вас покой, досуг, Мир, любовь, семейный круг, Хлеб насущный, теплый дом, Заработанный трудом? Кто не сеет — жатве рад, Кто не ищет — делит клад, И мечом грозит не тот, Кто в огне его кует. Жните хлеб себе на стол, Тките ткань для тех, кто гол, Куйте молотом металл, Чтобы вас он защищал. Вы подвальные жильцы Лордам строите дворцы, И ваши цепи сотней глаз Глядят с насмешкою на вас. Могилу роет землекоп, Усердный плотник ладит гроб И белый саван шьет швея Тебе Британия моя! ИЗ ДЖОНА КИТСА
Слава Дикарка-слава избегает тех, Кто следует за ней толпой послушной. Имеет мальчик у нее успех Или повеса, к славе равнодушный. Гордячка к тем влюбленным холодней, Кто без нее счастливым быть не хочет. Ей кажется: кто говорит о ней Иль ждет ее, — тот честь ее порочит! Она — цыганка. Нильская волна Ее лица видала отраженье. Поэт влюбленный! Заплати сполна Презреньем за ее пренебреженье. Ты с ней простись учтиво — и рабой Она пойдет, быть может, за тобой! Кузнечик и сверчок Вовеки не замрет, не прекратится Поэзия земли. Когда в листве, От зноя ослабев, умолкнут птицы, Мы слышим голос в скошенной траве Кузнечика. Спешит он насладиться Своим участьем в летнем торжестве, То зазвенит, то снова притаится И помолчит минуту или две. Поэзия земли не знает смерти. Пришла зима, в полях метет метель, Но вы покою мертвому не верьте. Трещит сверчок, забившись где-то в щель. И в ласковом тепле нагретых печек Нам кажется — в траве звенит кузнечик. Стихи, написанные в Шотландии в домике Роберта Бернса Прожившему так мало бренных лет, Мне довелось на час занять собою Часть комнаты, где славы ждал поэт, Не знавший, чем расплатится с судьбою. Ячменный сок волнует кровь мою. Кружится голова моя от хмеля. Я счастлив, что с великой тенью пью, Ошеломлен, своей достигнув цели. И все же, как подарок, мне дано Твой дом измерить мерными шагами И вдруг увидеть, приоткрыв окно, Твой милый мир с холмами и лугами. Ах, улыбнись! Ведь это же и есть Земная слава и земная честь! |
