— Скажешь слово ты сейчас, соврать нельзя, никак.

Тайна тайной, но запомни: я тебе не враг.

Врать не сможешь ты теперь, Смерти врать опасно.

Правду молвить так легко, правда так прекрасна.

Мой голос затих, а я передернула плечами, сбрасывая странное оцепенение. Я так давно не пела и, кажется, мой голос изменился с последней песни еще сильнее, практически до неузнаваемости.

— Ханна умеет раздвигать и создавать силовые защитные потоки, — мрачно произнес Хищный, озлобленно смотря на меня. Эльфийка таким знакомым завороженным взглядом смотрела на меня, как и Карри, который даже рот приоткрыл от удивления. — Так нечестно, Сирина!

— А кто сейчас действует честно? — пожала я плечами, косясь на свое отнюдь не прекрасное отражение, так не сочетающееся с голосом. Обычный, совершенно простой человек, которого невозможно принять за богиню, не глянув на ауру. — Ханна, ты хочешь идти с нами? — я повернулась к девушке, восхищение в глазах у которой снова начало пропадать, уступая место страху. — Если не хочешь, то можешь остаться тут. Как и ты, Хищный.

На кухне наступила тишина, и только пыхтение Морта, вычищающего перья, нарушало её.

— Хищный не останется, я знаю, — прошептала эльфийка, опуская глаза на свои сцепленные в замок руки. — Он никогда не остается. И из-за этого придурка я постоянно нервничаю! — Ханна гневно подняла взгляд на Хищного, который на этот раз самостоятельно отвел глаза, а я поспешно спрятала улыбку. — Я пойду с вами, — прошептала она, несмело улыбаясь.

— Замечательно. Но только при одном условии, — Ханна снова испуганно закусила губу, а парни с укором посмотрели меня, — ты перестаешь меня бояться.

Все нервно рассмеялись, а вот мне почему-то смешно не было. Меня теперь всегда будут считать за садистку?

***

— Ты же Смерть, тебе должны нравиться подземелья, — не удержался от подколки Хищный, когда я в очередной раз отшатнулась от противной склизкой стены. Тут воздух был не только ледяным, но еще и душным, из-за чего меня буквально трясло жутким ознобом.

— Не нравятся. С некоторых пор, — мы с Карри понимающе переглянулись и синхронно передернулись, вспомнив непроницаемую тьму. Сюда проникал свет фонарей сквозь нередкие решетки над нами, и я была благодарна этому.

В один момент нам пришлось замереть и прижаться к этой отвратительной стене, потому что прямо над нашими головами раздался знакомый голос Вириэля, непонятно что забывшего почти у самой границы Дэллиэна.

— Её нигде нет, абсолютно. Аура не считывается, окно было закрыто, словно она просто испарилась из комнаты, наритэн не отзывается на мои сигналы. Её как будто просто нет в этом мире!

— Мы её найдем! Я почувствую её, как почувствовал тогда. В конце концов, стража поймает её на выходе! — я дернулась, услышав голос Тимтхэнна, звучавший как-то уж слишком твердо и зло. Не хотела бы я попасться ему на глаза сейчас.

— Откуда она вообще узнала истинное имя амулета? Ты ей говорил?

— Я похож на идиота? — Тимтхэнн, кажется, искренне оскорбился, потому что на какое-то время замолчал и молча стоял на месте. Я видела его обувь через решетку, и мне стало по-настоящему страшно. Казалось, услышать мое тяжелое дыхание и бешеный пульс было проще простого.

— Ладно, не подумал, — смирился Вириэль, как-то устало вздохнув. В принципе, его тоже можно понять — думаю, ночью ему хотелось бы спать, а не заниматься поисками полузнакомой девчонки. — Она начинает чувствовать силу, постепенно все лучше и лучше управляет ей. Главное, чтобы Сирина не пошла убивать людей направо и налево, а учитывая её крайне взрывной характер — все возможно.

Я почувствовала на себе взгляды всех моих спутников и, опустив на них взгляд, молча кивнула, первой бесшумно ступая вперед по нашей странной дороге.

— Что же ты творишь, Сира?.. — донес до меня ветер отчаянный шепот Тимтэнна.

Сейчас мы шли уже за границей Дэллиэна, и решеток, пропускающих свет, больше не было, так что именно Карри, как члену нашей маленькой группы с самым большим магическим потенциалом, пришлось создать огненный шар. Благодаря ему мы хотя бы видели куда ступать, но о том, чтобы согреться, разговора даже не шло — мы не знали, на что нам в будущем может пригодиться его сила. Морт съежился у меня на плече в плотный комок, вцепившись когтями в плечо, а я радовалась, что на мне есть куртка, которая препятствовала появлению новых синяков.

— Последнее время в эльфийские лесах и приграничье развелось много оборотней, — начал Хищный, чтобы хоть как-то разнообразить нашу монотонную ходьбу. Ханна с искренней благодарностью посмотрела на него, потому что девушке любое молчание было в тягость: несмотря на ее внешнюю скромность, она производила впечатление любительницы поговорить. — Из прежних четырех кланов, Северного, Южного, Западного и Восточного, соответственно, начали уходить молодые оборотни, еще не достигшие зрелости и неспособные контролировать себя. Они становятся обыкновенными дикими волками, теряют разум, нападают на всех встречающихся им путникам. Привычнее им быть одиночками, но последнее время начали сбиваться в стаи.

— У меня странное чувство, что нам опять «повезет», — саркастически протянул Карри, крутя в руках снежок и периодически оплавливая его об огонек, плывущий перед ним. — Сирина владеет замечательным даром приталкивать неприятности ко всем, кроме самой себя.

Я ухмыльнулась этим словам, прямо на ходу рассматривая наритэн. Почему же мне нельзя знать его истинное имя?

Завернув в очередной раз, мы уткнулись в тупик, полностью заваленный снегом. Я от удивления икнула, Ханна не удержалась и чихнула, а Карри с Хищным довольно переглянулись.

— Пришли, — весело улыбнулся граф и вся обстановка вокруг нас на мгновение полыхнула жарким пламенем, а от снега на расстоянии ближайшего десятка шагов не осталось ни следа.

— Позер, — хмыкнул Хищный, а Карри невинно пожал плечами, первым выходя под свет луны. Полной луны, надо заметить, что совсем не радовало. Синеволосый заметил, куда направлен мой взгляд и так же помрачнел. — Сегодня пробудятся не только рожденные, но и превращенные. Ты действительно притягиваешь неприятности, девочка.

Словно в подтверждение его словам где-то в глубине леса раздался протяжный вой. А мне с чего-то в голову забрела странная мысль, что волки не любят снег. А оборотни — в особенности.

— Пошлите, — как ни странно, именно Ханна первой очнулась от завораживающего вида медленно падающего снега. Казалось, каждая снежинка чуть ли не плакала от сожаления и пыталась поговорить со мной, в отличие от яростной метели, хлыстающей по щекам морозными плетями.

— Пошлите, — кивнула я, надевая капюшон на голову и пряча руки в карманах, чтобы ни одного кристаллика льда не коснулось моей кожи.

Я не привыкла, когда кто-то скрывает от меня вещи, прямо касающиеся меня и моей жизни. Я не люблю, когда меня привязывают к себе, запрещая сделать лишний шаг, и в тоже время говорят со мной ледяным равнодушным тоном. Я привыкла действовать и… и, кажется, начинаю привыкать уходить.

***

К середине ночи мы все-таки остановились на ночлег, расчистив небольшую площадку от высоких сугробов, через которые нам с трудом приходилось пробираться, трясясь от мороза. Теперь мы сидели на продрогшей, но постепенно согревающейся земле и грели руки у костра. Даже Морт, который обычно привык сторониться открытого огня, чуть ли не залезал в самое пекло, аккуратно подставляя свой пернатый бок.

У Хищного в рюкзаке, к счастью, оказалась мясная наваристая похлебка, заморозившаяся чуть ли не в холодец. Расплавив ее, мы как следует подкрепились, чуть ли не мурлыкая от удовольствия, и улеглись спать. О нормах приличия и правилах этикета на время пришлось позабыть — все мы прижались друг к другу как можно ближе, чтобы хотя бы как-то согреться в морозе. Когда Ханна сплела вокруг нас прозрачный силовой полог в виде пузыря, Карри удалось наполнить его теплым воздухом, который сделал окружающую обстановку приемлемой для сна. Парни, привыкшие к таким прогулкам, всё время старались подбадривать меня и эльфийку, но мы с ней неожиданно нашли общий язык, если им можно назвать упрямое молчание. Мне было приятно, что Ханна постепенно стала привыкать к моему обществу и перестала шугаться в сторону, стоило только мне случайно задеть её.