На углу Лебяжьего переулка с Ленивкой во владении № 1 архитектор С.С. Эйбушитц в 1889 г. построил помпезно украшенный дом, в крыле которого, смотрящего на Москву-реку, находились жилые квартиры, на Ленивку выходили склады, а по Лебяжьему переулку располагался водочный завод.

Этот дом связан и с именем поэта Александра Межирова. «Дом, в котором я родился и рос, и теперь стоит на берегу Москвы-реки, окнами на Кремлевскую набережную и Лебяжий переулок. На другом берегу – Замоскворечье, Болотный рынок, Кадашевские бани, купеческие особняки в тихих переулках, особый, еще не разбавленный замоскворецкий говорок. Помню старый Каменный мост, его деревянные пролеты, храм Христа Спасителя, в который водила меня няня, боясь оставить на мраморных плитах площади. В этом храме она совсем тихо подпевала хору, по-своему молилась. Помню, как храм взорвали», – вспоминал он, находясь уже в Нью-Йорке.

Во дворе этого же владения в 1913 г. построили «синематограф и театр миниатюр» П.Г. Солодовникова (архитектор С.М. Гончаров). Несколько измененный фасад синематографа, открытого в октябре того же года, выходит на Кремлевскую набережную.

Керамическое панно на доме № 3 по Лебяжьему переулку

Летом 1918 г. здесь находился так называемый Театр Народа, в котором ставились спектакли-митинги, то есть во время театрального действия одновременно проходил и митинг на заданную тему. «Митинг введен в пьесу», как объявлялось в газете. В конце 1918 г. в продолжение одного сезона в Театре Народа работал Е.Б. Вахтангов.

Тем же архитектором после пожара в 1913 г. были перестроены в жилой дом (№ 6/1) служебные здания в Лебяжьем переулке.

При подготовке первого издания книги о московских переулках в конце 1970-х гг. я с удивлением обнаружил керамические вставки высоко, под самым карнизом дома. Никто о них не писал, да и вообще не было о них ни малейшего упоминания во всей обширной москвоведческой литературе. Они находились очень высоко, и разобрать, что там изображено, оказалось почти невозможно. Было необходимо сфотографировать их, и желательно с помощью телеобъектива, однако угол зрения был очень острым, ибо Лебяжий переулок отнюдь не отличался шириной. Но в Москве того времени, да еще так близко от Кремля, появление фотографа, да еще с большим необычным объективом, немедленно вызвало бы ответное появление человека в штатском и вполне предсказуемые последствия. Забраться на крышу и снимать оттуда было также нереально. Оставалось надеяться на понимание и помощь жильцов последнего этажа дома напротив. Они прониклись моими просьбами и объяснениями и позволили сделать фотографии.

Ординарные фасады дома оживлены пятью яркими керамическими панно, находящимися под карнизом. На двух из них изображена одна и та же батальная сцена с подписью: «Сшиблись вдруг ладьи с ладьями, и пошла меж ними сеча, брызжут искры, кровь струится, треск и вопль в бою сомкнутом».

И что же значили строки текста под изображением воинов, подъявших копья? Ответ я получил от моих друзей на заседании комиссии по истории московских улиц Общества охраны памятников. Я рассказал о своей находке, процитировал строки надписи и посетовал, что не знаю, откуда они. И тут же раздался голос Нины Михайловны Пашаевой, доктора исторических наук, знатока русской поэзии: «Это строки баллады Алексея Константиновича Толстого „Боривой”».

В ней повествуется о крестовом походе немецких князей и викингов Свена и Кнута, предпринятом с благословения папы римского Евгения III против балтийских славян. Боривой – вымышленное имя славянского вождя, нанесшего сокрушительное поражение крестоносцам в решительной битве (курсивом выделены строки, помещенные на майоликах):

Очень возможно, что эти яркие майолики с таким необычным текстом были установлены после окончания строительства, уже во время ожесточенных сражений с немецкими войсками в Первой мировой войне. Появление патриотических строк А.К. Толстого на московском здании выглядело тогда вполне уместным, тем более что поражение немецкие рыцари испытали в 1147 г., в том самом году, когда впервые была упомянута в летописи будущая столица Русского государства.

Предполагается, что майолики вышли из мамонтовской мастерской Абрамцево, и утверждается (Московский журнал. 1992. № 5), что крайняя слева с изображением драконов и богатыря может принадлежать Аполлинарию Васнецову. Еще в 1898 г., то есть за 14 лет до строительства этого дома, с ним велись переговоры об иллюстрировании стихотворения А.К. Толстого «Дракон». Майолики со сценой битвы и с надписями под ними могут быть сделаны по эскизам М.А. Врубеля, а вот центральная, большая композиция, с портретом девушки в центре, точно принадлежит руке Врубеля. Обнаружилось соответствие портрету, сделанному Врубелем и находившемуся в кабинете Саввы Мамонтова, и изображению на вазе с автографом Врубеля. Предполагается, что это портрет балерины Б.С. Гузикевич (в Ростовском музее изобразительных искусств есть его карандашный портрет балерины). Авторство крайней правой майолики с двумя крылатыми грифонами осталось неизвестным.

Интересно отметить, что на одной из центральных улиц Таганрога стоит живописное здание в стиле модерн, щедро украшенное майоликами, очень похожими на московские (как, например, сцена битвы и женский портрет). Этот дом постройки 1910 г. – подарок богатого землевладельца Е.И. Шаронова дочери Марии, проект которого он, как предполагается, заказал архитектору Ф.О. Шехтелю. Действительно, можно усмотреть весьма похожие формы этого дома на формы шехтелевского здания Ярославского вокзала в Москве. В Таганроге считают, что рисунки, по которым были исполнены некоторые керамические украшения, принадлежат Николаю Рериху и Виктору Васнецову.

Возможно, что в доме № 1 (адрес у него был Лебяжий пер., 1, но под № 1 числятся все дома по левой стороне Лебяжьего) в небольшой комнате с видом на Кремль жил в 1913 и 1917 гг. Борис Пастернак, молодой поэт, увлекавшийся заумным словотворчеством футуристов. Некоторые его творения того времени (как, например, «Цыгане», «Мельхиор» и «Об Иване Великом») уже никогда не перепечатывались, а он избегал даже упоминать о них.

Пастернак писал о своей комнатке: «Коробка с красным померанцем – моя каморка…» Тогда эти слова были понятны многим: красный померанец изображался на коробке спичек – отсюда и комнатка, как спичечный коробок.

К северо-западу от Волхонки к Знаменке идут, круто изгибаясь, два переулка. Их названия – Большой и Малый Знаменские – произошли от церкви Знамения Пресвятой Богородицы, стоявшей на улице Знаменке. С 1939 по 1991 г. переулок назывался улицей Грицевец (почему-то в именительном падеже). Летчик С.И. Грицевец принимал участие в гражданской войне в Испании и в боях на Халхин-Голе: за обе кампании он был дважды награжден званием Героя Советского Союза.

Большой Знаменский переулок начинается от Волхонки зданиями (№ 1 и 2), когда-то принадлежавшими старинной 1-й московской гимназии.

Ее основное здание (№ 2/16) имеет долгую и сложную историю. Известно, что в 1722 г. княгиня А.Г. Волконская продала вице-губернатору П.Е. Ладыженскому этот участок; на плане, снятом через 30 лет (тогда он принадлежал коллежскому советнику И.П. Ладыженскому), на нем показаны каменные палаты с планом сложной уступчатой формы примерно на месте современного здания. Двор этот был дан дочери Ладыженского в приданое, когда она выходила замуж за князя Василия Сергеевича Долгорукова.