— А если не согласится?

На этот раз Ялмари долго молчал.

— Надеюсь, ты понимаешь…

— Его вина доказана? — уточнила Илкер.

— Да. И перед войной…

— Его казнят, — поставила точку девушка. — Я все понимаю. Я надеюсь, мы уговорим его. Что я должна сказать?

— Прежде всего, он не должен знать, что будет сопровождать принца.

— Опять? — уныло поинтересовалась Илкер.

— Я боюсь, что он с ходу откажется, даже не узнав, в чем дело. Он очень уж резко настроен против королевской семьи, считает себя борцом за свободу великого Энгарна… В общем, мозги забиты такой дрянью, что переубедить его будет непросто. Да и не очень хочется, раз его в любом случае ожидает ссылка.

— Так мне нельзя говорить, что я твоя жена?

— Лучше пока не говорить, — согласился принц и торопливо добавил. — Но если ты не хочешь обманывать, то можешь подождать меня немного — тебе предоставят удобную комнату, я побеседую с ним.

Илкер все обдумала.

— Но ведь это нужно, чтобы его спасти?

— Безусловно.

— Если бы ты сказал раньше, я бы надела платье попроще. И драгоценности надо было оставить.

— Я подержу их, пока ты будешь говорить.

— Обручальное кольцо тоже снять? — поинтересовалась Илкер и пояснила вопрос. — Ты хочешь, чтобы он вообще не знал, что я замужем?

— Ммм… Если ты спрашиваешь моего совета… То я бы предложил не афишировать того, что ты счастлива. Он считает тебя святой — пусть продолжает так считать. Пусть вообразит, что ты была вынуждена выйти замуж против воли, может быть, он посчитает себя твоим спасителем и захочет выполнить твою просьбу ради этого… Но не волнуйся, я вовсе не хочу, чтобы ты его обманывала так сильно. У поэтов богатое воображение. Если ты тактично умолчишь об обстоятельствах твоего замужества, он сам придумает остальное. Твое дело — не мешать его фантазии.

— Почему у меня такое ощущение, что вы с Поладом все рассчитали заранее? Даже то, что я пойду у вас на поводу.

Ялмари поцеловал ее волосы.

— Он хотел, чтобы я уговорил тебя, но я отказался. Я сказал, что ты сама решишь, захочешь ли помогать и как именно будешь помогать, но ты — последний шанс. Если не убедишь ты, то его ничто не спасет. А я отправлюсь обыскивать Чарпад.

Тюрьма Жанхота с красивым именем Юдала находилась в трех лавгах от дворца. Когда-то здесь был монастырь, но во время Кашшафской оккупации монахов выгнали, поселив там рабочих, строивших дворец. Когда к власти пришла Эолин, "законные владельцы" вернулись, но ненадолго. Вскоре Полад настоял, чтобы монахам построили более просторное и светлое помещение чуть дальше от столицы, а Юдалу вскоре назвали "тюрьмой Полада" — там около месяца содержались те, кого арестовывала тайная полиция. Дальше их либо отпускали, либо они переводились в другую, более надежную тюрьму в шавре от столицы, ранее бывшую одним из королевских замков.

Илкер почти не смотрела по сторонам, пока шла темными коридорами Юдалы. Проговаривала про себя, что же скажет Тагиру.

— Ваше высочество принц Ллойд, — перед ними появился молодой офицер. — Ваше высочество принцесса Илкер. Как вы и просили, я передал заключенному, что о встрече просит леди Лаксме. Он согласился встретиться с ней. Прошу сюда, — он указал на дверь.

Илкер направилась туда, потом остановилась, отдала мужу драгоценности. Лишь колечко с бирюзой, подаренное Ялмари на свадьбе подруги, голубело на пальце. Это скажет о том, что она богата, но не будет так бросаться в глаза, как обручальный перстень с бриллиантами. Она уже собралась идти, когда муж задержал ее и, не обращая внимания на стоящих рядом солдат, поцеловал ее, прошептав:

— Ты не волнуйся, ладно? Я не могу видеть, что ты такая… расстроенная. Как будто я тебя обидел.

— Я расстроена не из-за тебя, из-за него! — горячо возразила Илкер. — Хочется же вытащить этого балбеса. Ладно, я пойду.

Ялмари задержался в коридоре.

— Может, подождете в другой комнате, ваше высочество? Или принести стул сюда? С ее высочеством все будет в порядке…

— Не надо стул, — он прислонился к стене, и вдруг подумал, что из королевской семьи народ больше всех будет любить Илкер. Потому что она побывала в их шкуре: служила горничной. И в обиду ее не дадут ни Поладу, ни чокнутому принцу. А уж тем более, какому-то там заключенному…

…Илкер вошла и оцепенела на мгновенье. Он сидел за столом: осунувшийся, лохматый, в грубой холщовой рубахе. Сердце наполнилось жалостью. Тагир сейчас выглядел на все сорок, хотя она знала, что ему недавно исполнилось двадцать три, и она не могла понять: то ли это последствия бурной жизни, то ли тюрьма так сказалась на нем. Когда девушка вошла, Свальд подскочил, но рука солдата, стоящего возле стула, опустилась на его плечо.

Тагир тут же зло дернулся, все грозило перейти в драку, поэтому она бросилась к стулу:

— Ничего, Тагир, садись. Я тоже уже села.

Свальд опустился на стул, тяжело облокотился на стол. Он еле сдерживал себя от гнева. Илкер еще раз осмотрела его: на узком подбородке щетина, большие серые глаза — беда для девушек — стали как будто мудрее. Взгляд постепенно менялся: злость исчезала.

— Здравствуй, Илкер, — в словах звучала горечь. — Не надо было встречаться с тобой. Все равно ведь эти поговорить не дадут.

— Здравствуй, Тагир, — девушка готова была расплакаться. — Может быть, дадут, — предположила она и обратилась к солдатам — сначала на того, что стоял рядом с заключенным, затем на тех, что ожидали у двери. — Вы не могли бы оставить нас ненадолго?

— Простите, в… леди Лаксме, — парень чуть не назвал ее "ваше высочество", но вовремя опомнился. Илкер с облегчением вздохнула. — Нам запрещено покидать комнату.

— Тогда хотя бы отойдите дальше, — попросила она. — Отойдите к двери. Сударь Свальд не причинит мне вреда, уверяю вас.

Поколебавшись, солдат отошел.

— Илкер, зачем ты пришла? — Свальд склонился ближе. — Я, конечно, хотел тебя увидеть, перед тем как… — он бережно взял ее руку и замер. — Ты вышла замуж? — спросил он потрясенно.

Илкер убрала ладонь под стол, пробормотав смущенно:

— Прости… Так получилось.

Даже если бы не разговор с Ялмари, она и сама поняла, что демонстрировать счастье перед человеком, который, возможно, скоро умрет — неуместно.

У Тагира было такой вид, словно ему принесли королевский обед, он уже мечтал поесть досыта, а он оказался сделан из папье-маше. Лицо его болезненно дернулось:

— Юмаана! Все-таки она тебя сломала… Кто он? — потребовал он.

— Я не хочу об этом говорить. Это неважно, Тагир, я ведь пришла из-за тебя… — Илкер удивилась: как точно Полад все рассчитал. Действительно пылкий поэт тут же решил, что тетя выдала ее замуж против воли.

— Они тебя тоже попросили уговорить меня писать торжественные оды Поладу? — он криво усмехнулся. — Прости, любимая. Можно я буду так называть тебя? Все равно ведь скоро… — и не дождавшись возражения, заторопился. — Прости, любимая, но на это я не пойду даже ради тебя. Они уже пытались меня подкупить, но…

— Тагир, — перебила Илкер. — Нельзя писать то, что не можешь писать. И никто тебя не заставит делать это, я знаю. Иначе это был бы уже не ты… Но я не хочу, чтобы ты погиб. Не хочу, слышишь? Ты не должен. Я прошу тебя, — она едва сдерживала слезы, досадуя, что он такой глупый, этот талантливый поэт Энгарна. — Если не ради себя — ради меня, сделай то, о чем тебя просят. Они обещали отпустить тебя, если сделаешь. Помоги им. Они заплатят и отпустят…

— И ты веришь в это? — насмешливо поинтересовался он. — Веришь их словам?

— Да, верю, но не смейся, это неважно, что я верю. Скоро война, Тагир. Если Кашшафа снова захватит Жанхот… Ты же не хочешь этого? Я не верю, что ты этого хочешь. Помоги сейчас. Ради меня. А потом… вдруг они отпустят? Ты ведь не знаешь. Я верю, что отпустят. В любом случае, ты выйдешь на свободу, чтобы проводить Ял… — она запнулась, испугавшись, что скажет что-нибудь не то, но затем сообразила, что имя "лесника" она может произносить без опаски и продолжила. — Проводить Ялмари Онера туда, куда он попросит, чтобы он договорился о помощи. И все. Больше ничего от тебя не надо. Пожалуйста.