— Поднимай ноги, здесь высокие ступеньки, помнишь? Феникс, это птица, которая может вернуть мертвого. Если, конечно, он недавно умер. Ты про нее тоже не слышал?

— Читал, — невесело сообщил Ялмари, — но не поверил, что такое возможно.

Войдя в дом, на ощупь направился в гостиную. Там стоял диван — вполне достаточно, чтобы переночевать. А вот если завтра зрение не восстановится, тогда и решит, что дальше делать.

— Помочь тебе раздеться? — поинтересовался Сафарбий. Судя по запаху, он стоял в трости от него.

Ялмари покачал головой и обессилено упал на диван. Все-таки, если он потеряет зрение, это будет ужасно.

В это же время в замке

Илкер никогда не болела так серьезно. Обычно легкая простуда — насморк и першение в горле — заканчивалась через пару дней. Теперь же она с трудом отрывала голову от подушки, когда приходила в себя. Пайлун утверждала, что у нее жар, но Илкер его не ощущала. В краткие часы бодрствования, она чувствовала себя сильной и здоровой, хотя не хотела есть и не могла встать. Ее состояние обеспокоило даже принцессу: она пригласила к горничной королевского доктора. Илкер видела: его оскорбило то, что он осматривает прислугу. Он поморщил нос, будто в комнате чем-то воняло, вскрыл вену и ушел.

Лучше после этого не стало, наоборот навалилась еще большая усталость. Илкер провалилась в тяжелый сон: казалось, она тонула в теплой мутной воде. Из последних сил пыталась всплыть на поверхность, но все время что-то мешало. Отчаянным рывком послала тело вверх, расталкивая перед собой воду и водоросли, и увидела склонившуюся подругу.

— Очнулась, моя хорошая, — произнесла Пайлун почти так же нежно как мама и поднесла к губам глиняную чашку. — Вот, выпей.

Илкер с усилием сделала два глотка. Травяной настой с резким запахом оказался теплым и горько-сладким на вкус. Девушка попыталась отвернуться, но Пайлун настаивала:

— Выпей еще. Это Полад принес. Сказал, что вылечит тебя, принцессу отругал, что она доктора вызвала. Ну да этим докторам лишь бы кровь пустить. Полад сказал, чтобы я тебе давала каждый раз, когда ты глаза откроешь и чем больше, тем лучше. Сказал, три шкуры с меня спустит, если я не послушаюсь!

Слова Пайлун не пугали. С таким воркованием она обо всем рассказывала, что Илкер уверилась: от Полада ничего не грозило, подруга так уговаривает выпить больше лекарства. Девушка улыбнулась и сделала еще два глотка.

— Вот и умница! — похвалила та.

Илкер собралась глотнуть еще, но не смогла: жалобно посмотрела на Пайлун. Сиделка промокнула ей губы салфеткой и милостиво разрешила:

— Ничего, немного отдохни, а потом еще выпьем.

Девушка благодарно улыбнулась и закрыла глаза.

…На этой улице дома были светло-зеленого цвета, но с такой же изящной лепниной. Какое-то время Илкер недоуменно оглядывалась: может, ей показалось, что в прошлый раз дома были желтыми? Может, просто другое освещение, поэтому дома изменили цвет? Ветерок всколыхнул длинную рубашку, взлохматил распущенные волосы. Девушка растеряно убрала пряди с лица, придержала их ладонью. Переступила ногами — темно-синяя мостовая походила на шершавый лед — тяжело вздохнула и пошла вперед. Сейчас она выйдет на площадь и сразу станет ясно, та же эта улица или другая.

Илкер и сама не заметила, как оказалась на площади. У самого начала улицы стоял медный человек в длинной одежде. В руках он держал скрученный свиток. В прошлый раз ничего подобного она не заметила. Девушка подняла глаза: до величественного храма с колоннами было не больше лавга. Для того чтобы увидеть крышу храма, ей не пришлось задирать голову, и вместо головы дракона она увидела… хвост. Кончик хвоста с огромным шипом на конце свешивался с крыши, будто указывая на медное изображение книги. Значит, она точно попала на другую улицу. В первый раз она видела главный вход, а сейчас она находилась с обратной стороны. Здесь тоже сделали вход. "В библиотеку", — Илкер не смогла бы сказать, была это ее мысль или кто-то другой произнес это вслух. Чуть помедлив, она поднялась по ступенькам. За широкими темно-синими колоннами увидела огромные, плотно прикрытые двери — деревянные, с медной вязью вместо украшения. Девушка подошла ближе, еще раз обвела взглядом створки: здесь не сделали ни ручки, ни петель, ни звонка для того, кто хотел войти. "Может, надо постучать?" — она коснулась кончиками пальцев медного завитка, и он засветился желтым, разбрызгивая яркие, теплые брызги. Это сияние передалось дальше и скоро будто быстрая желтая змейка побежала по двери. Чтобы полюбоваться на происходящее, Илкер сделала шаг назад и вдруг поняла, что это вовсе не узоры, а буквы. Змейка бежала, буквы сияли, гасли, менялись местами, пока не выстроились в нужном порядке.

"Судьба неумолима как Всетворящий. Она всегда с тобой: даже когда тебе кажется, что ты убежал от судьбы, она настигает тебя, рядясь в иные одежды. И точно так же все улицы Хор-Агидгада ведут к храму Судьбы. Попробуй уйти — ты все равно вернешься сюда. Судьба неумолима как Всетворящий", — Илкер несколько раз перечитала слова, ярким золотом горевшие на двери. А в следующее мгновение надпись погасла, а створки распахнулись. Не колеблясь, Илкер шагнула под высокие своды храма.

Ледяной темно-синий мрамор под ногами заставил Илкер идти быстрее. Она пропускала распахнутые проемы дверей по левую и правую сторону, пока не нашла нужную. Огромный темный зал освещала лишь робкая свеча на столе. Девушка подошла ближе к островку света и увидела большую, не меньше двух локтей в длину, книгу. Обложки у книги не было, сразу шли пожелтевшие от времени, скрученные по краям листы. Илкер несмело открыла тяжелый фолиант на середине. Взгляд выхватил знакомую картинку: величественное темно-синее здание на площади, а внизу подпись: "Храм Судьбы". Но на картинке никакого дракона на крыше не нарисовали. "Возможно, дракон прилетел позже…" — на этот раз Илкер не сомневалась, что дракон живой, он улегся на крышу храма, чтобы пускать туда лишь того, кого нужно.

Девушка склонилась над страницами, чтобы прочитать больше о храме судьбы, но откуда ни возьмись, налетел ветер. Порыв воздуха загасил свечу, и Илкер оказалась в полной темноте.

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

Вчера Ранели вместе с другими оборотнями смотрела на мертвую птицу на груди Ялмари и безмолвно молилась: "Эль-Элион, пожалуйста! Я не хотела этого…" До этого дня она несколько раз подставляла принца, но каждый раз успокаивала себя, что он выживет, что все будет в порядке. Сейчас она могла надеяться лишь на чудо.

Сначала Ялмари не шевелился. Потом голова дернулась, будто он пытался посмотреть вверх. Вскоре дрогнули губы. Затем рука…

В каждом городе оборотней хранили хотя бы одного феникса. Большой удачей считалось найти гнездо этой птицы. В этом случае оборотни долго наблюдали за парой, ожидая, когда фениксы выведут потомство, научат птенцов летать. После этого расставляли силки. Пойманная птица, едва к ней прикасались, "умирала", не шевелилась и могла так пролежать много десятилетий. До тех пор, пока ее не положишь на грудь умирающему. Стая долго жила без войны и внезапных смертей не происходило — только от старости. За последние несколько месяцев в стае погибло немало оборотней, но их находили слишком поздно, феникс не мог спасти их. Вот почему Ранели ни разу не видела, как оживляет птица-феникс. Девушка не знала, почему хмурится Тевос. Может, это плохо, что принц шевелится?

— Шереш! — в сердцах выругался вожак и зло глянул на Ранели. Сердце сжалось. Но тут же Ялмари выгнулся дугой и резко сел, опираясь на землю. Птица соскользнула с груди и села на колени. Она сложила крылья и посмотрела по сторонам. Раздался вздох облегчения.

— Очнулся, — радостно сообщил Вожак. — Ялмари? Ты меня слышишь?

— Слышу. Но ничего не вижу. Что происходит?

Когда принц заговорил, птица вспорхнула и улетела. Ранели поводила ее взглядом: "Спасибо тебе, феникс".