— И нам еще пришлось самим набивать себе матрасы сеном!
— Всего-то два матраса и набили, — пыталась я остановить Мадлу, которая ничего подобного не делала.
И вообще, нам надо было ехать осенью собирать яблоки. Это намного лучше.
— Ну кто мог знать, что лучше? Все равно один раз надо поехать.
— Да нет тут для нас никакой работы. Все бессмысленно. Они выдумывают.
— А чем они нас тут кормят?
— Школьную столовую вспомнила? Там, что ли, хорошо?
— А тренироваться где, в лесу?
— Надо же, о тренировках вспомнила! — Мне наконец удалось остановить Габину. — Что-то я тебя в лесу не встречала.
— Потому, что эта тропинка только для кроссов или для скачек, — подвела итог Габина.
— Наконец-то заговорил наш капитан, — с удовольствием проговорила Ивета. — И рядовой член команды сразу же понял, как хорошо, когда за него заступаются.
— Да уж, вы рядовые, — неуверенно возразила я. Я видела их укоряющие взгляды. — А как вы себе представляете мое заступничество?! — вышла я из себя.
— Ты должна что-нибудь придумать, мы тебе тут обрисовали несколько линий защиты. А дальнейшее уже зависит от тебя и твоего природного интеллекта. Ты с нами не играешь и поэтому можешь оценивать ситуацию со стороны.
— Как это не играю? — возмутилась я.
Именно это Павле и надо: стравить меня со всеми и, может быть, занять мое место.
— В чем это вы меня упрекаете? В том, что я опиралась на вилы? Я так же ничего не делала, как и вы. Тут и дураку ясно: они не знают, чем нас занять, и потому мы пошли по линии наименьшего сопротивления.
Разумеется, в этом-то все и дело, — любезно улыбнулась Ивета. — Теперь тебе нужно найти несколько неопровержимых аргументов. Тогда ты будешь неуязвима и сумеешь нас защитить, когда вызовут к директору.
— Ой, что вы, может быть, до этого не дойдет, — испугалась Пимча.
У нее с директором были свои счеты из-за успеваемости.
Меня тоже раздражало его высокомерие, и потому перспектива беседы не вдохновляла. Он умеет смотреть на тебя, как на стекло, и разговор с ним, конечно, не сахар. Но если другого выхода не будет?
— Не думаешь же ты, что Матульда ликвидирует конфликт сама? Если бы с нами поехал Боузек, тогда, конечно, что против него этот бригадир? А Матульда со своим отношением к спортсменам — тут ничего хорошего не жди.
— Успокойся, Лени — любимчик директора, она всегда с ним договорится.
— Странно, а я-то не знала, что я его фаворитка. Он как-то забыл меня об этом проинформировать. — Я еще слабо защищалась, но так, для вида. Долго выдержать их атаку мне не удалось.
— Если вы с таким же энтузиазмом будете нападать на соперниц, вот это будет дело, тогда нас ждут одни успехи. А меня атаковать не надо, не стоит тратить силы. Вы прекрасно знаете, что я пойду и все сделаю. Хотя вы думаете, что я эгоистка, а я полагаю, что еще и эгоцентристка, и упрямая, и высокомерная, и самоуверенная, и не знаю, какая еще, но кое в чем я могу оказаться для вас полезной. Например, в данном случае.
— Ну, безусловно, ты просто молодец, — улыбнулась Габина, — для таких вещей ты годишься лучше всех.
Глава 5
— Разве так можно?! — опять кричала Милуш, и я на всякий случай отошла в сторону. Стоявшие дома плач и скрежет зубовный не имели никакого отношения ко мне и к неудачной поездке на летние работы — таким вещам мама не придает значения, и уж во всяком случае она не будет делать из мухи слона. Дело в том, что Любош получил повестку (или как там это у них называется?)
— Разве можно призывать отца семейства на военную службу? — Над причитаниями Милуш сжалился бы и зна менитый средневековый пражский палач Мыдларж. Только не наш папа.
— А ты думала, что отсрочки будут длиться до бесконечности? — неодобрительно отреагировал он на слезы дочери.
— До бесконечности!.. — воскликнула она возмущенно и в то же время жалобно. — Сначала ему предложили стажировку во Франции, а потом, когда что-то нарушилось в процессе управляемой кристаллизации стекла, пришлось заняться дополнительными расчетами. Он выполняет важное государственное задание. Что теперь будет?..
— Подумаешь, отслужит год в армии, а с государственным заданием ничего не случится. Ты что думаешь, на Любоше свет клином сошелся? И без него доделают, — сказала я, потому что мне стало противно ее слушать.
Еще недавно она была убежденной сторонницей женской эмансипации. Правда, в то время у них с Любошем случались нелады, и она заявляла, что, собственно, женщине мужчина не так уж и нужен, что он ей только в тягость и что само его присутствие осложняет жизнь, а детей можно иметь и вне брака. Чем спорить с мужем о воспитании детей, лучше быть матерью-одиночкой. Ну, вот и получай то, чего хотела. Правда, дети не совсем без отца. О чем спорить? Она просто пляшет под его дудку. А он даже симпатичный, только любит командовать. И требует, чтобы она его слушалась. Мне, конечно, все это безразлично, и безусловно, Любош умней Милуш с ее теоретическим мышлением.
Например, история с тренировками. В сентябре прошлого года Мила с дочкой Барой стали ходить в спортивную группу для родителей с детьми. Мила, наверное, предполагала, что это балет. Что правда, то правда, Бара годится для этого дела. А Милуш на заре туманной юности мечтала стать балериной. Но говорят, что стойку она сделала только один раз, и то по ошибке, хотя вполне могла бы преодолеть свою слабость усиленными тренировками.
Но нет, она решила, что пойдет с Барой на экзамен в школу Национального театра. Мама всерьез рассуждала о трудностях при изучении специальных предметов, о зыбкости надежды на успех, о преждевременном старении. Отец смеялся. Нашей же Милуш все было нипочем.
Тут возник Любош. Кстати, Любош очень высокого роста, ему бы не мужем моей сестры быть, а моим отцом. Послушай-ка, ты уже один раз пробовала, а балет — это тебе не баскетбол. Как только дело дойдет до соматических нарушений[12], тебе никого не удастся убедить, что и твой папа, и твой дедушка имели склонность к балету. Твою Бару никто в балет не возьмет. Я бы ее, например, не взял, хотя я не медик, а химик, потому что достаточно посмотреть на ее позвоночник, чтобы сразу стало ясно, что из нее балерина не получится. Надо смириться с тем, что из Бары вырастет еще одна Жирафка, и ее место в баскетболе. И ей еще очень повезет, если она, несмотря на свою нескладность, добьется хотя бы половины того, чего достигла Гелена.
На том и порешили. Я, конечно, была с ним целиком и полностью согласна, хотя меня и раздражало, что именно его слово было окончательным и напугало Милу до смерти. А что поделаешь, раз она такая квашня и мужик может ею командовать!
— Я сама прослежу за тем, чтобы у Бары все получилось как следует, — сказала я Любошу. — Как мне представляется, она годится для мини-баскетбола, но ей необходимо сначала заняться общефизической подготовкой, чтобы, в отличие от меня, ей не пришлось специально отрабатывать ловкость, быстроту реакции и скорость. Она более способна, чем была я в ее возрасте, это факт, но ничем нельзя пренебрегать. Нужно заниматься.
— А идея занятий родителей с детьми, по-моему, правильная. Почему бы туда не ходить? И ей полезно приобщиться к коллективным занятиям спортом, и тебе это, в конце концов, не повредит, — со всей категоричностью заявил Любош Миле.
Милуш уже давно стала поперек себя толще и по габаритам приближалась к нашей маме. Но мама-то в ее возрасте была как былинка.
Получилось так, что Баре эти занятия очень понравились, и Милуш взяла абонемент на следующий год.
— Абонемент-то я взяла, но нас предупредили, что утвердят только тех, кто перспективен для спартакиады.
— Ну, это ерунда, — сказала я, — они вам голову морочат.
Я ждала, что мама встанет грудью на защиту своей любимой спартакиады. Однако голос подал отец. На столе у него были разложены пробирки и еще всякая всячина, он как раз занимался исследованием удобрений для нового розария. Может быть, поэтому спартакиада маячила в его воображении как нечто отдаленное и нереальное. А он в это время раскладывал свои игрушки, хотя его научно-садоводческим изысканиям грош цена в базарный день, только всю гостиную загромоздил. Трудно представить себе более не подходящих друг другу людей, чем мои родители, а все у них в порядке. Бывает же так в природе!