— Так это оно и есть, а? — говорю я. — Белый песок!
— Это оно и есть, — говорит клерк, отвешивая свой товар, как мясной фарш. — Каждый день сюда залетают один-два таких же. А потом не знают, что им со своим сокровищем делать.
Классическая Ирония: те, кто ближе всего к центру Тайфуна, его совершенно не чувствуют! Клерк довешивает серебро стопроцентной чистоты, не какое-то «полновесное», «стерлинговое», оно всего 92,5 процента, и теперь он готовится ссыпать его в… пластиковый кулек!
— Эй, минуточку, — говорю я. — Правительство Соединенных Штатов выдает выплаты по валюте в кульках?!
— А что вы имеете против кулька? — говорит клерк.
— Уж если вы отвешиваете мне порошок, так по крайней мере дайте мне какой-то мешочек с изображением орла, — говорю я.
— На ваших зеленых написано: выдать серебро. Там не написано, что мы вам еще мешочки обязаны выдавать, — говорит клерк.
Какое-то время оно вроде и ничего: шляться там и сям по Уолл-стрит с пластиковым кульком серебра и объяснять, как умно ты поступил, купив серебро по $1,29 за унцию, когда оно вот-вот поднимется до $1,50, или до $2,50, или даже до $3. Но в кульке с серебром нет никакого действия, никакого азарта. А мы знаем, что нам необходимо действие — лорд Кейнс это нам уже объяснил. Я купил это серебро, что называется, «по приходу», а теперь этот песок покоится в чертовом кульке и, я боюсь, рано или поздно приземлится в детской песочнице. Теперь я решаю продать свое серебро — тоже «по приходу», если уж вам так нравится. Самый удобный рынок для этого — «Хэнди энд Хармон», крупнейшая из перерабатывающих и торгующих серебром фирм. Каждый день «Хэнди энд Хармон» дает котировку серебра. Цена каждый день та же самая, — $1,293 за унцию, потому что на этом уровне ее поддерживает Казначейство. Я звоню в «Хэнди энд Хармон». Как только я говорю, что я продавец серебра, меня быстренько соединяют с мистером Уэмплом. Мистер Уэмпл — директор и казначей этой огромной корпорации. Мистер Уэмпл говорит, что будет просто счастлив купить мое серебро. В какой оно у меня форме — слитки, монеты?
— Оно у меня в кульке, — говорю я. — Серебро Правительства Соединенных Штатов, стопроцентное. Покупайте сейчас, цена вот-вот пойдет в гору.
Энтузиазма у мистера Уэмпла поубавилось
— О каком количестве серебра мы толкуем? — спрашивает он.
Я говорю, что у меня чуть меньше пятнадцати унций. Мистер Уэмпл говорит-.
— Для нас пятнадцать тысяч унций слишком мало. Мы предпочитаем покупать по меньшей мере по пятьдесят тысяч. Но раз уж…
Туг я его прерываю и объясняю, что у меня пятнадцать унций, в пластиковом кульке. Теперь мистер Уэмпл начинает недоумевать, с какой стати секретарша перевела мой звонок на его телефон. Но человек он не злой, а потому говорит, что «Хэнди энд Хармон» не могут покупать по пятнадцать унций серебра, — бухгалтерская работа будет стоить больше, и поэтому он переключит меня на мистера Джекобуса. Мистер Джекобус работает в департаменте Серебряного Лома, и они имеют дело с меньшими количествами.
Мистер Джекобус тоже начинает объяснять мне, во что обойдется бухгалтерская работа, и сколько будет стоить переплавка, и почему бы мне не оставить серебро себе, поднакопить еще до 1 300 унций, а потом переплавить в слиток общепринятого размера. Я пытаюсь выяснить, как же мне быть. Вот он я, вот мой металл, который никак не хуже денег, и наоборот, а в результате мне хоть с голоду помирай с кульком серебра под мышкой. Как я вообще могу обменять его обратно на деньги? Мистер Джекобус говорит, что «Хэнди энд Хармон» обычно платят шестьдесят-семьдесят центов за серебряный лом, который им приносят. Если я предложу ему еще какие-то сделки, он согласен мне дать по доллару за унцию. Но при долларе за унцию я на каждой унции теряю по двадцать девять центов, поэтому я, естественно, отказываюсь. При этом я предупреждаю мистера Джекобуса, что в Казначействе серебро вот-вот кончится, а цена его взлетит вверх.
— Ага, поговаривают, что взлетит, — говорит мистер Джекобус, и довольно весело. — А в Индии люди не имеют банковских счетов и таскают по три унции серебра на каждом запястье. А когда цена идет вверх, серебро идет на продажу. Это восемьсот миллионов запястий, а я ведь еще даже не упоминал про Мексику.
Я спрашиваю мистера Джекобуса, не беспокоит ли его тот факт, что вся серебряная монета будет расплавлена, и мистер Джекобус весело отвечает, что они в «Хэнди энд Хармон» занимаются переработкой и продажей серебра, и что спрос на серебро возрастает каждый год. И он считает, что люди даже не заметят, если в монетах больше не будет серебра, за исключением, конечно, чудаков, которые в своем узком кругу поднимут волну и будут выторговывать монеты друг у друга. В общем, я понял, что если Тайфун грядет, то «Хэнди энд Хармон» исчезнет в вихре, как воздушный змей.
Кулек с серебром по-прежнему у меня, и я все еще жду Судного Дня, но серебряные сертификаты я перестал собирать. Когда проезд на метро стоил пятнадцать центов, власти предупредили публику, что бесполезно закупаться жетонами впрок, — если стоимость проезда увеличится, они поменяют и жетоны. Стоимость проезда увеличилась, а жетоны остались те же самые. Рано или поздно проезд снова станет дороже, но насчет жетонов никто не дергается. Предупреждений насчет вреда курения полно, а курильщиков прибывает с каждым годом. Золото тает, серебро исчезает, но даже если Пророки и правы, то следовать им — слишком большая морока. И, кстати, в конце концов Амоса изгнали, Иеремию заключили в тюрьму, а Исайю распилили на куски.
А кулек с серебром по-прежнему у меня. Пророки, как мы с вами теперь знаем, все-таки оказались правы. Они оказались правы, и не совсем правы. В один прекрасный весенний день, после того как биржа закрылась, Казначейство объявило, что отныне будет продавать серебро только уполномоченным покупателям, а экспорта серебра больше не будет. На следующий день началась такая суматоха, что серебро нигде нельзя было купить: серебряные фьючерсы взлетели до небес за десять секунд, и торги на них тут же закрыли до конца дня.
В течение следующей недели серебро поднялось с $1,29 до $1,50, а потом до $1,75 — и тут Казначейство объявило, что продаст все свое оставшееся серебро на аукционе, а в газетах стали появляться такие вот объявления:
Таким вот образом вся серебряная монета в Соединенных Штатах и приземлилась в бочонках, в коллекциях и в музеях. Среди ваших долларовых банкнот вы уже не найдете серебряных сертификатов. Серебряные доллары и полтинники исчезли начисто, а четвертачки вот-вот последуют за ними. Их сменили несеребряные монеты — и никто особо не возражал. Пророки оказались правы насчет роста цены серебра, но не вполне правы насчет реакции на этот рост. Это, конечно, Знак, если вы считаете, что то же самое произойдет с золотом, но Катастрофа обрушится на нас только в том случае, если взлетающая цена золота расстроит всех настолько, что все перестанут верить. Глупость правительств может привести к росту цен на золото, и это в свою очередь может вызвать Катастрофу, если глупость окажется весомей того доверия, которое народы оказывают своим правительствам. Если же все будут верить и дальше, то золото и серебро могут взлетать в цене сколько угодно — и это будет ощущаться не более, чем рост цен на медь или алюминий, следующий балансу спроса и предложения. Ну разве что спекулянты сделают кое-какие деньги на таких движениях цен. Но если исчезнет вера, то и золоту совершенно не нужно подниматься или, наоборот, падать в цене.
Конечно, когда Казначейство Соединенных Штатов говорит одно, а делает другое, или когда оно утверждает, что цена серебра будет двадцать лет стоять на уровне $1,29, а потом эта цена взлетает вверх — это не способствует укреплению веры. Цена золота может и остаться на уровне $35 за унцию, но теперь скептиков стало гораздо больше. Однако и скептики предпочитают надеяться, что правы окажутся те, кто верит.
