Я думала, что все радостно загалдят, но напряжение словно усилилось. Что я такого сказала?! Или они решили, что я кого-то хочу съесть или использовать в качестве жертвы для перехода?! Глупость, но за своим словами надо следить, чтобы не получалось двусмысленностей. Я чуть отступила назад.
— Я готова. Остальное решайте сами.
После некоторого молчания Холс обвел солдатом взглядом.
— Доброволец есть?
Добровольцев не было, все отводили взгляды. Будет приказ — пойдут, а самому лезть вперёд никому не хотелось. Молчание затягивалось, и мне совсем не хотелось, чтобы меня возненавидел тот, кого Холс назначит сам.
— Гман, возьми мачете, пойдём первыми.
Солдат из передовой группы немного растерялся, когда Гман протянул руку за мачете, но отдал беспрекословно. Чтобы не создавать новую двусмысленность, повернулась, бросила «Догоняйте», и пошла вперед, прислушиваясь к пустоте.
Проход через проклятый круг оказался на удивление лёгким. Дорога лишь изредка перекрывалась кустарником, и Гман без труда (с его-то силушкой) прорубал проход. Лес вокруг выглядел стерильным, и я не стала заморачиваться с защитой растянувшегося длинной цепочкой отряда. Не от кого было защищать. Изредка в пределах видимости появлялись одиночные птицы, и всё. Солдаты осторожничали и держали дистанцию максимальной, только чтобы не потерять друг-друга из вида. Несколько раз я оглядывалась, но всегда было видно только одного. Может и правильно. Холс сказал, что круг закрылся, я ничего не ощущала, но мало ли. «Уйти в туман» — здесь это было совсем не образным выражением.
Видимо, Холс не хуже меня мог отслеживать живность, и как только мы выбрались из круга и вокруг снова появились кусачие мошки и прочие не очень приятные создания, как отряд за несколько минут снова стянулся в плотную группу. Сделали небольшой привал, перекусили всухомятку лепёшками и сушеными фруктами. Солдат из передовой группы немного ревниво забрал мачете у Гмана и сам встал впереди. Снова можно двигаться, но я начала сомневаться.
Подошла Холсу, и тот сразу встал.
— Что?
— Ты вообще знаешь, куда мы идём и что ищем? Как долго мы будем идти?
— Устала? — прищурился Холс.
— Дело не в этом. Я не понимаю, что мы делаем. Как мы поймём, что нашли то, что надо?
— Поймешь, Натис, поймешь и ни с чем не спутаешь. Но лучше бы мы ничего не нашли… — Холс помрачнел — Ладно, как отдохнешь, сразу двинем дальше.
Снова дорога, но через пару часов я обратила внимание на беспокойство Гмана. Тот принюхивался как собака, и вдруг подошел ко мне.
— Госпожа Натис, где-то впереди смерть!
— Смерть?
— Пахнет смерью!
Я тоже начала принюхиваться, но ничего не почувствовала. Решила, что ему мерещится, но прошли ещё пару километров, ветерок чуть сменился, и в нос ударил смрад гниющего мяса. После тех дней на свалке я его уже ни с чем не спутаю. Идти вперёд сразу расхотелось. Остановилась, не зная что делать. Подошедший Холс не стал задавать привычное «Что случилась?» Тоже остановился, долго принюхивался.
— Теперь понимаешь, почему это ни с чем не спутать?
— Там… круг?!
— Есть слабая надежда, что это какая-нибудь заразная болезнь, и начался массовый падеж животных.
— Надежда?! Но ведь зараза может распространиться!
— Это будет гораздо меньшее зло.
Теперь мы двигались гораздо медленнее. И страшно было, и животных вокруг становилось всё больше, причем многие были с «опасной» окраской. Правда, вскоре поняла, что люди их совершенно не интересовали — большинство из хищников еле передвигались с отвисшими животами или лежали и спали. Смрад становился всё более тяжелым, и приходилось дышать ртом, заткнув нос листьями.
Джугли словно специально раздвинулись, давая возможность «насладиться» зрелищем цели нашего путешествия. Огромная поляна больше километра в диметре была засыпана… рыбой. Я ожидала чего угодно, только не этого. Откуда здесь рыба, да ещё и в таких количествах?! Даже если возить её грузовиками, я даже не представляю, сколько их потребуется. Края этого рыбного моря чернели от хищников и падальщиков, воздух буквально гудел от несметных полчищ мух, и мне было очень трудно удерживать это месиво на расстоянии, но пройдет ещё час-другой, и силы у меня кончатся.
Пока же мы молча стояли, пытаясь осознать увиденное.
Наконец я смогла говорить.
— Но… рыба-то здесь почему?
— Проклятому кругу безразлично что хватать, лишь бы живое — откликнулся Холс — Откроется в лесу — тащит животных, откроется в реке или озере — будет тащить рыбу и что попадется. Бывает, что и всех червей из земли вытаскивает. Плохо не то, что рыбы много, а то, что круг продолжает работать. Видишь — нижний слой рыбы уже протух, а сверху много ещё живой, даже хвостами бьёт.
Словно в подтверждение его слов над поляной словно ниоткуда начался дождь из живой рыбы. Мы как завороженные следили за этим чудом, но через несколько минут всё кончилось, и только бьющаяся рыба подтверждала, что нам это не приснилось.
— Поймал новую стаю в реке?
— Может быть. А может перебрался к новому озеру. Кто знает? Гораздо хуже вон то — Холс указал на многочисленны черные точки на серебристой поверхности рыбного моря.
— И что это?
— Животные, Натис, животные. И многие ещё живые, но не могут выбраться.
— Может просто круг очень широкий, поэтому и лес захватил?
— Ты же сама проходила через такой круг. Хватит там животных, чтобы насыпать столько?
— Ну, если без рыбы…
— Ладно, не будем гадать. Пройдемся вдоль края, попробуем найти ещё что-нибудь. Для нас важнее найти людей — это снимет все сомнения.
Мы двинулись вдоль края, обходя особо большие группы хищников, пирующих над телами крупных животных. Не прошли и километра, как наткнулись на десяток мертвых существ, очень похожих на Гмана.
Я только спросила:
— это твои? — и тот только кивнул.
Прошли ещё немного, и наткнулись на странное существо. Человекообразный, с совершенно голым черепом, по которому от переносицы до затылка шел небольшой костяной валик. Горло разорвано каким-то хищником, но есть его не стали. Увидев это странное существо, Гман прореагировал гораздо сильнее, чем от вида мертвых сородичей. Странно охнул, и засуетился, словно не зная, куда деть свои руки.
Я резко прикрикнула, испугавшись, что у него начнется истерика.
— Гман, ты его знаешь?
— Это… Это… Тирм!
— Это его имя или что?
— Так называют его народ. И их земли начинаются в десяти днях от наших.
Я сама чуть не охнула — Гман попался в двух днях пути от того места, где в первый раз обнаружил проклятый круг, а этот тирм — в десяти. И круг продолжает хватать всё живое…
Я коротко рассказала Холсу слова Гмана, но тот почти не удивился. Похоже, он уже смирился с неминуемым, и мыслями был где-то далеко-далеко. Разве что очень внимательно осмотрел тирма.
— Всё, больше нам здесь делать нечего. Уходим.
Ещё бы год назад я бы наверное подумала, что надо остаться, попытаться помогать беспомощным пришлым, но… сегодня я увидела слишком много. Одного, десяток мы ещё можем взять с собой, но каждая минута задержки здесь могла обернуться смертью уже для нашего отряда, и… я ничего не сказала.
После увиденного у проклятого круга обратную дорогу можно было бы сравнить с лёгкой прогулкой. Возвращались мы тем же путем, пробиваться сквозь заросли больше не надо. Защиту я держала уже автоматически, почти не задумываясь, и мы просто шли, шли, шли…
Ни единого слова сверх необходимого. Ладно я, женщина, впечатлительная от природы, но и солдаты, не болтливые и до этого, теперь вообще не желали разговаривать. Мрачные, задумчивые. Я узнала о сути кругов всего несколько дней назад, а их, наверное, этими кругами пугали с детства. И теперь они собственными глазами увидели начало этого апокалипсиса. Не знаю, присвоила ли какая местная религия монополию на этот ужас, но теперь, наверное, каждый решал — что делать дальше. Каяться в грехах, бежать, сражаться до последнего?