— Рано утром. Тебя разбудят.

— Кто?

— Часовой или Такнта. Они в курсе.

Только-только светало, но на плацу кроме ожидаемой нашей группы была ещё куча народа. Груженные лошади, солдаты в полном боевом облачении (во всяком случае я так поняла — у всех шлемы, доспехи, мечи, ножи, у некоторых луки). Я, в своей самодельной форме, с тоненьким кинжальчиком у пояса, рядом с ними выглядела ребёнком, собравшимся на утренник. Но усмешек не было. Смотрели внимательно, серьёзно, с пониманием. Неужели у меня такой авторитет, что они даже мою внешнюю слабость воспринимают как проявление моей силы?!

Я заявилась последней, и как только подошла к Мармуку, сразу раздались команды, все стали садиться на лошадей. Мне тоже досталась небольшая смирная лошадка, но даже на неё я смогла забраться только с помощью Мармука. Стыдоба, конечно, так позориться перед солдатами, но Мармук без всякого смущения опустился передо мной на колено, подставив руки как ступеньку. Усевшись, я покосилась по сторонам, но никто не улыбался, словно подобное было в порядке вещей.

Снова команды, ворота крепости открылись, и всадники стали вытягиваться в колонну. За стенами крепости двигались уже вполне оформившейся колонной по три всадника в ряд. Никто не разноваривал, не шумел, ехали словно на тяжелую и не очень любимую работу.

Через пару километров выехали на широкую поперечную дорогу. Вернее, на широченную, метров двести шириной, просеку, тянущуюся в обе стороны насколько хватало взгляда. Никакой растительности, кроме низенькой травки, а посредине просеки — отличная мощеная дорога метров пяти в ширину, выложенная каменными плитами. Отряд без всякой команды разделился примерно поровну. Часть поехала налево, мы — направо. Постепенно, словно разогревшись, лошади перешли на лёгкую рысь, и я с удовольствием покачивалась в седле, таращась по сторонам, хотя смотреть-то особо было не на что. Джунгли, бесконечные джунгли. Лишь изредка появлялись небольшие просветы, напоминавшие старые дороги, но мы проезжали мимо не задерживаясь.

Километров через десять добрались и до первой башни. Чисто внешне — огромная копия шахматной ладьи. Метров пятнадцати в высоту, из черных, словно отполированных каменных блоков. Странным было то, что не было заметно ни единого окна, ни входа. Странным было основание башни. В моем понимании стены должны подниматься вертикально вверх из земли, а здесь основание больше напоминало волнолом (ледолом) опоры моста — словно огромная круглая плита высотой метра два, край которой срезан под углом в сорок пять градусов. Никаких признаков ступеней и совершенно непонятно, как к этой стене подбираться. Парапет с зубцами на верху башни тоже почему-то выступал за стены чуть ли не на метр.

Всё выглядело странным. За каким чертом потребовалось ставить одинокую башню посреди этой просеки?! Стояла бы она у узкого прохода в горах, у речной переправы, было бы понятно, но здесь?

Когда до башни осталось метров пятьдесят, отряд остановился, и вперед выдвинулся один из солдат. Остановился, поднял правую руку, словно в приветствии, и сверху сразу раздалось:

— Пароль?

— Айценхоль! Отзыв?

— Бурмиль!

Солдат повернулся и бросил:

— Всё нормально!

К нему подъехало ещё пятеро, а колонна, не задерживаясь, двинулась дальше.

Я невольно спросила Мармука:

— А чего они так орали? Ведь теперь пароль знают все?

Мармук покосился на меня.

— Пароль одноразовый. Для каждой башни и каждой смены он свой.

— А зачем он вообще нужен? Солдат немного и все друг друга знают.

— Таков порядок. Может набрали новеньких, может случилось что-то — на каждый случай свой пароль. Да и видно только тех, кто снаружи, а вот кто сидит внутри — ещё неизвестно. Лучше уж выучить десяток паролей — так будет спокойнее всем.

Ещё десять километров и очередная башня, как две капли воды похожая на первую. Обмен паролями, и снова вперед. Ближе к обеду, добрались до третьей. На этот раз вперёд вышел Мармук. Обмен паролями, и заметно уменьшившаяся колонна ушла дальше, оставив нашу группу.

Некоторое время стояла тишина, затем вдруг из-за парапета выдвинулась стрела деревянного крана, и вниз плавно опустилась веревка с крюком. Между зубцами высунулась голова.

— Загружайтесь!

Лошадям спутали ноги, чтобы они не убежали, а все сумки и мешки, которые мы привезли, поочерёдно цепляли к крюку, и они быстренько перекочевали наверх. Я думала, что и нас поднимут наверх краном, но нам просто сбросили веревочную лестницу с деревянными перекладинами. Смотреть, как мужики болтались на раскачивающейся лестнице, было немного страшновато, но я вовремя вспомнила, что циркачи обычно забираются по таким лестницам «сбоку». Может из-за этого, а может из-за моего небольшого веса, но лестница почти не шелохнулась, пока по ней забиралась я.

Наверху нас ожидала шестерка немного настороженных мужчин. Тоже в полном боевом облачении, но более помятые, уставшие, что ли. Никаких улыбок. Один, разглядев меня, немного удивлённо протянул.

— У нас что, теперь и баб на посты отправляют? Хорошо устроились.

Мармук негромко ответил:

— Это ученица Холса.

Солдат сразу сменил тон.

— Прошу прощения, госпожа! По глупости и незнанию ляпнул.

Я небрежно отмахнулась.

— Проехали.

Действительно, чего злиться? Для этих мужчин, в этой глуши, любая женщина вызовет только одни мысли, совершенно не связанные с её умом или ещё какими заслугами. Просто баба, которую желательно сначала использовать по прямому назначению, а уж потом разговаривать. Я уже к этому привыкла и не обижалась.

Словно стараясь замять возникшую неловкость, Мармук предложил:

— Ну, что, пойдём принимать хозяйство?

Остальные тут же согласились, и все, за исключением одного, внимательно смотревшего по сторонам, спустились внутрь башни. Пока мужчины что-то там «принимали», появилась возможность спокойно осмотреться.

Верхняя площадка башни (или крыша, не знаю как правильно) представляла собой правильный круг метров десяти в диаметре. Парапет был высоким, почти мне по шею, да ещё зубцы, образующие узкие, расширяющиеся наружу амбразуры. Неудивительно, что мы никого не видели снизу. Гладкий пол с едва заметными стыками каменных плит. В центре винтовая лестница, ведущая на нижние этажи башни. Над центром площадки странный сетчатый купол, собранный из толстых железных прутьев (своеобразная решётка, закрывающая от неба). Зачем?! Может просто основа для какого-нибудь тента, защищающего от солнца?

Чуть в стороне стояла пара треног, на верхушках которых закреплены металлические зеркала чуть ли не полуметрового диаметра. Какая-то сигнализация? Или их, судя по наклону, используют для освещения? Одно ловит солнце, отправляет второму зеркалу, а то направляет свет вниз, в саму башню?

Ещё очень удивили две деревянные конструкции, которые можно было назвать катапультой и баллистой (во всяком случае, я их так поняла). Одна должно было бросать камни своим рычагом, а другая напоминала большой самострел. Я осторожно погладила потемневшие от времени и непогоды брусья этого странного оружия. Явно очень старое, но вполне работоспособное оружие. Интересно, а с кем здесь собрались воевать?

Кран, с помощью которого поднимали наши вещи, оказался г-образной вращающейся конструкцией, собранной из брусьев и ручной лебёдки. Верёвочных лестниц оказалось целых четыре (по сторонам света). Зачем, если смена состояла всего из шести человек? Персонально каждому?!

Пока я пыталась понять назначение предметов, мужчины управились довольно быстро. Снова выбрались на площадку, построились в две шеренги, лицом друг к другу.

— Смену сдал.

— Смену принял.

Я думала, что сейчас повторится процедура выгрузки с помощью крана, но мужики решили вопрос быстро и незатейливо — просто выбросили вниз сумки со своими вещами. И по веревочной лестнице спускались не в пример нашим — ловко, словно занимались этим каждый день. Распутали ноги лошадям, уселись в седла, помахали на прощание и весьма быстро скрылись из виду.