Он выбежал вперед и взял премьер-министра за локоть.
— Что означает солома на этот раз? — спросил он.
— Дурная привычка, — устало отозвался премьер-министр.
Но Билли вдруг догадался обо всем.
— Ты — подлый трус и гнусный предатель, и ты это сам прекрасно знаешь, — вот откуда солома!
— Что вы говорите, ваше величество! — пролепетал премьер-министр.
— Да, — решительно повторил Билли, — ты сам это знаешь. Так вот, мне теперь известны все законы Плюримирегии. Я сию минуту отрекаюсь, и королем станет следующий по рангу, если он не успеет подыскать новенького короля. А следующий по рангу — ты, и к моменту появления дракона королем будешь уже ты. Я сам буду присутствовать на твоей коронации.
— Как вы узнали, ваше величество? — Премьер-министр позеленел.
— Так я тебе и сказал! — отрезал Билли. — Не будь вы тут все трусы, любой из ваших королей давно избавил бы вас от дракона. Но вы, подозреваю, никогда не предупреждали их вовремя. Теперь слушай. От тебя требуется одно — помалкивать и приготовить лодку. Смотри, чтоб была к четырем на берегу у маяка — и никаких лодочников.
— Но море уже превратилось в патоку!
— Я сказал — на берегу, а не на воде, соломенное ты чучело. И будь любезен исполнить мое приказание. Ты будешь ждать меня там, и притом один. Еcли проговоришься хоть одной живой душе, я тут же отрекаюсь, и что с тобой тогда будет?
— Не знаю, — пробормотал несчастный премьер-министр, нагибаясь и подбирая еще несколько соломин.
— Зато я знаю, — зловещим тоном ответил Билли. — А теперь — завтракать.
К четырем часам голова премьер-министра напоминала птичье гнездо. Но он поджидал Билли в условленном месте с лодкой наготове. Элиза тоже ждала там. Билли нес с собой дальнобойный ли-метфорд.
Дул ветер, и солома в волосах премьер-министра шелестела, как ячменное поле в августе.
— А теперь, — сказал Билли, — мое королевское величество повелевает тебе заговорить с драконом, как только он явится, и сообщить, что король отрекся…
— Разве? — Премьер-министр залился слезами.
— Отрекается с этой минуты, так что ты скажешь чистую правду. Но даю тебе честное слово, что опять стану королем, как только испробую одну маленькую хитрость. И тогда я выйду навстречу судьбе… и дракону. Ты скажешь: «Король отрекся. Загляни пока в Алексанассу, получи королеву, а когда вернешься, тебя уже будет поджидать новенький упитанный король».
В Билли и вправду проснулось что-то королевское в эту минуту, когда он готовился рискнуть жизнью ради своих подданных, чтобы избавить их от необходимости раз в месяц становиться подлыми трусами и гнусными предателями. На мой взгляд, Билли вел себя безупречно. Он мог ведь просто отречься и умыть руки. Некоторые мальчики так бы и поступили.
Густые зеленовато-бурые волны патоки медленно к зловеще накатывали на берег, соломинки трепетала на ветру. Наконец премьер-министр решился:
— Хорошо, я сделаю, как вы приказываете. Не лучше мне умереть, чем убедиться, что мой король не держит своего слова.
— Выбирать тебе не придется, — заявил бледный, но полный решимости Билли. — Твой король не такой трус, как… как некоторые.
И вот они увидели, как вдалеке, на горизонте зеленовато-бурого паточного моря, что-то большое и громоздкое тяжело ворочается и извивается, шлепает и хлюпает, и оттуда валит пар, и вообще там творится чересчур много чего неприятного и непонятного.
Премьер-министр накрыл себе голову лепешкой сухих водорослей и прошептал:
— Вот они.
— Вот ОН, — поправили его разом королева Элиза и король Билли.
Но премьер-министру было уже не до соблюдения правил грамматики.
И тут, разрезая густые, липкие волны патоки, показался дракон. Растапливая себе путь собственным жаром, он подплывал все ближе и ближе и становился все больше и больше, и, наконец, с рычаньем и фырчаньем очутился у самого берега. Задрав кверху свои головы, он разинул обе огромные голодные пасти, и на обеих его мордах выразилось ожидание. Но когда оказалось, что есть ему не дают, на его мордах выразилось злобное удивление. И одна морда была свинячья, а другая ящеричья. Королю Билли пришлось попросить взаймы у королевы Элизы булавку и кольнуть премьер-министра, который к этому времени весь с головы до ног обвешался водорослями.
— Начинай же, балда! — прикрикнул его величество.
И тогда министр заговорил:
— Извините, сэр, — сказал он двуглавому дракону, — наш король отрекся, и в данную минуту мы вам ничего не можем предложить, но если вы согласитесь сперва завернуть в Алексанассу за королевой, то к вашему возвращению мы приготовим новенького упитанного короля.
Произнося эти слова, премьер-министр весь содрогнулся, так как сам был очень упитанный.
Дракон, не промолвив ни слова, кивнул обеими головами, что-то проворчал той и другой пастью, повернулся к ним своим одним-единственным хвостом и поплыл по жидкой теплой дорожке, проделанной им в патоке.
В тот же миг король Билли сделал знак премьер-министру и Элизе, и те спихнули лодку в море. Билли впрыгнул в нее и оттолкнулся от берега. И только когда лодка отплыла уже метров на десять, он обернулся помахать Элизе и премьер-министру. Последний все еще был там и бодро копался среди вынесенных морем водорослей в поисках соломин, желая на свой лад отметить новый правительственный кризис, но Элиза куда-то подевалась. В ту же минуту сдавленный голос произнес:
— Я тут.
И — что бы вы думали? — это была Элиза: она держалась за планшир и с трудом разгребала густеющую патоку. Она наглоталась ее вдоволь и вообще чуть не захлебнулась, так как ее не раз накрывало с головой.
Билли поскорее втащил ее в лодку и, невзирая на то что Элиза была вся липкая и коричневая, заключил ее в объятия и сказал:
— Миленькая Элиза, ты самая замечательная, самая храбрая девочка в мире. Если мы останемся в живых, согласна ты выйти за меня замуж? Лучше тебя никого на свете нет. Скажи, что ты согласна!
— Конечно, согласна, — ответила Элиза, с трудом отплевываясь от патоки. — Лучше тебя тоже никого нет.
— Ну и чудесно! А раз так, ты берешься за руль, а я за парус, и попробуем вместе одолеть дракона.
И Билли поднял парус, а Элиза взялась за руль, и дело у нее шло совсем неплохо, особенно если учесть ее липкое состояние.
Они нагнали чудовище примерно посредине пролива. Билли поднял свой ли-метфорд и выпустил все во семь пуль прямо в бок дракону. Вам и не вообразить, какое страшное пламя брызнуло из дыр, которые проделали пули. Но тут с берега задул попутный ветер, скорость у лодки стала во много раз больше, чем у дракона, тем более что пули ему совсем не понравились, и он замедлил ход, чтобы посмотреть, в чем дело.
— Прощай, моя миленькая храбрая Элиза, — сказал король Билли. — Хоть ты-то теперь в безопасности.
И, высоко подняв над головой перезаряженный ли-метфорд, он погрузился в патоку и поплыл навстречу дракону. Стрелять метко, когда плывешь, да еще в почти кипящей патоке, очень трудно, но его величество справился со своей задачей. Все восемь пуль попали в драконьи головы, и громадное чудовище закорчилось и задергалось, заклокотало и заскрежетало, взболтав все море, но в конце концов всплыло и закачалось на прозрачной и теплой поверхности патоки, вытянув все четыре лапы; потом закрыло все четыре глаза — и околело. Сперва закрылись глаза у свиньи, затем у ящерицы.
Тогда Билли что было мочи заработал руками и ногами и поплыл к берегам Плюримирегии. Патока была такой горячей, что, не будь он королем, он бы сварился. Но когда дракон стал остывать, патока быстро начала сгущаться, и плыть становилось все труднее. Если вам не хватает воображения, попросите-ка служителя ближайшего плавательного бассейна наполнить его патокой вместо воды, и вы скорехонько поймете, почему Билли вылез на берег своего королевства в полном изнеможении, не в силах произнести ни одного слова.
Премьер-министр все еще был на берегу. Он уже решил, что план Билли потерпел неудачу и дракон непременно съест его самого, как следующего по рангу, поэтому он притащил с собой целую охапку соломы, собираясь отметить это событие достойным образом. Он горячо обнял покрытого патокой короля, облепив его соломой до неузнаваемости. Однако Билли собрался с духом, взял назад свое отречение, а затем оглядел море. Посредине пролива виднелся дохлый дракон, а вдали, ближе к берегам Алексанассы, белел парус.
