Как только парламент заработал, то есть привратник отпер двери обеих палат, Билли обратился к нему с вопросом:

— Будьте любезны, я по поводу вакантной должности…

— Короля или кучера? — осведомился привратник. Билли очень рассердился.

— По-вашему, я похож на кучера?

— А на короля вы, считаете, похожи? — возразил привратник.

— Если я получу место, вы еще пожалеете о своей дерзости, — пригрозил Билли.

— Если и получите место, то ненадолго, так что нет смысла проявлять дурной характер, все равно не успеете развернуться вовсю. Лучше входите.

Билли вошел внутрь, и привратник провел его к премьер-министру. Премьер-министр сидел, ломая руки, на голове у него во все стороны торчала солома.

— Прибыл почтой, ваша светлость! — объявил привратник. — Из Лондона.

Премьер-министр мгновенно перестал ломать руки и протянул одну из них Билли.

— Вы нам подходите. Сию минуту я вас найму. Только сперва не откажите вытянуть у меня из волос соломины. Я насовал их туда, потому что нам очень долго не удавалось найти подходящего короля, а солома исключительно полезна — она так помогает шевелить мозгами в периоды правительственных кризисов. От вас, разумеется, когда вы вступите в должность, ничего полезного делать не потребуется.

Билли повытаскивал все соломины, и министр продолжал:

— Готово? Спасибо. Ну вот вы и наняты. Испытательный срок полгода. Не делайте ничего, чего вам не захочется. Итак, ваше величество, завтрак подается в девять. Позвольте проводить вас в ваши королевские покои.

Через каких-нибудь десять минут Билли вышел из серебряной ванны, наполненной душистой водой, и облачился в великолепнейшие одежды, каких в жизни не видел. Впервые для собственного удовольствия, а не по принуждению он причесался и проверил, нет ли под ногтями траура, после чего сел завтракать. Завтрак оказался таким роскошным, что приготовить его или описать под силу только французскому повару. Билли здорово проголодался, у него во рту крошки не было с позавчерашнего вечера, когда он съел на ужин хлеба с сыром в доме дедушки на Клэрмонт-сквер..

После завтрака он поехал кататься на белом пони, чего на Клэрмонт-сквер ему никогда бы не довелось делать. Как выяснилось, он преотлично ездил верхом. Затем он поплавал по морю на парусной лодке. И к своему удивлению и восторгу, обнаружил, что умеет управляться и с парусом, и с рулем. После обеда его повели в цирк. А вечером весь двор играл в жмурки. День прошел восхитительно!

На следующее утро ему подали за завтраком недоваренные яйца и пережаренную селедку. Король, как человек воспитанный, не стал капризничать по поводу еды, но в душе был очень разочарован.

Премьер-министр явился к завтраку с большим опозданием, потный и раскрасневшийся, и премьер-министерскую голову опять украшал ворох соломы.

— Извините за беспорядок в моей прическе, государь, — сказал он, — вчера вечером кухарка отказалась от места. Правда, сегодня к полудню должна явиться новая. А покамест я приготовил завтрак, как сумел.

Билли успокоил его, сказав, что превосходно позавтракал.

Второй день пролетел так же весело, как первый. Новая кухарка, судя по всему, появилась и возместила первый неудачный завтрак вторым удачным. А потом Билли с наслаждением стрелял в цель с расстояния в два километра из знаменитой дальнобойной винтовки ли-метфорд,[5] которая прибыла с той же почтой, что и он сам. И самое удивительное, что он каждый раз попадал в яблочко. А это и впрямь удивительно, даже если ты король. Скоро ему начало казаться странным, что он раньше не замечал, какой он умный. Когда же, взяв в руки Вергилия, он обнаружил, что читает его с такой легкостью, как будто это букварь, он и вовсе изумился. И спросил премьер-министра:

— Откуда я столько знаю и умею, если ничему этому не учился?

— Таков у нас обычай, государь, — ответил тот. — Королям позволяется все знать, ничему не учась.

На следующее утро Билли проснулся очень рано и вышел в сад. И там, за одним из поворотов, он наткнулся на небольшого роста особу в большом белом чепце и большом фартуке. Она рвала разные душистые травки — тимьян и базилик, мяту и чабер, шалфей и душицу и уже насобирала полный фартук. Увидев Билли, она разогнулась и сделала книксен.

— Здравствуйте, — проговорил король Билли. — Кто вы?

— Я новая кухарка, — ответила особа в фартуке. И хотя отвороты большого чепца прикрывали ей личико, Билли узнал ее по голосу.

— Вот здорово! — воскликнул он, приподнимая ей подбородок. — Да это Элиза!

Это и вправду была Элиза собственной персоной. Но сейчас ее круглая мордашка показалась ему несравненно умнее и миловиднее, чем в их прошлую встречу.

— Ш-ш-ш! — остановила она его. — Да, это я. Я получила место королевы Алексанассы, но там ужас какая пышность, и ужас какие длинные шлейфы, и ужас какая тяжелая корона. И бот вчера я проснулась очень рано и подумала: дай надену свое прежнее платьице! Надела и вышла на берег, а тут какой-то человек садится в лодку. Он не знал, что я королева, и я упросила его покатать меня по морю. И пока мы катались, он мне кое про что рассказал.

— Про что, Элиза?

— Да про нас с тобой, Билли. Ты, наверно, стал теперь таким же, какой стала я, и знаешь все, ничему не учась. Что, по-твоему, значит «Алексанасса», если перевести с греческого?

— Что-то вроде Страны Сменяющихся Королев, так кажется?

— А Плюримирегия?

— Должно быть, Страна Множества Королей. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что в этом вся штука. Им тут все время нужны новые короли и королевы, Билли, по одной ужасной, невероятной причине. Они нарочно достают их через бюро по найму откуда-нибудь издалека, как можно дальше отсюда, чтобы они ничего не прослышали. Знай, Билли, поблизости живет страшный дракон, раз в месяц он приплывает поесть, и кормят его королями и королевами! Потому мы и знаем все, ничему не учась, — на учение просто времени нет. У этого дракона две головы, Билли, — одна, как у свиньи, другая, как у ящерицы. Свинячья голова должна слопать тебя, а ящеричья — меня!

— Так вот зачем они нас сюда заманили! — вскричал Билли. — Жестокие, подлые, мерзкие твари!

— Мама всегда говорит: не зная броду, не суйся в воду, — заметила Элиза. — Что же нам делать? Дракон явится завтра. Как только лодочник сказал мне про это, я узнала у него, где твое королевство, и попросила высадить меня здесь. Так что в Алексанассе теперь кет королевы, а в Плюримирегии есть и ты, и я.

Билли взъерошил себе волосы.

— Вот так номер! — воскликнул он. — Что-то надо предпринять. Должен тебе сказать, Элиза, ты просто молодчина, что предупредила меня. Ты ведь могла удрать сама, а меня оставить свинячьей голове на съедение.

— Нет, не могла! — отрезала Элиза. — Я тоже теперь знаю все, чему может научиться человек, а значит, знаю, какие поступки хорошие, а какие плохие. Как же я могла тебя бросить?

— Ты права! Только спасет ли нас то, что мы такие умные? Давай скорее возьмем лодку и уплывем подальше в море, может, и успеем спастись. Я отлично управляюсь и с рулем, и с парусом.

— Подумаешь, я тоже, — с презрением в голосе отозвалась Элиза. — Но, к твоему сведению, уже поздно. За сутки до появления дракона вода, как всегда, из моря отхлынула, а к островам прихлынули большие волны густой патоки. В таком море лодка ни к чему.

— А как же сюда попадает дракон? Или он живет здесь, на острове?

— Нет. — Элиза от волнения так сжала руками свои травы, что запах их совсем заглушил аромат жимолости. — Нет, он выходит из моря. Но он такой горячий внутри, что патока растапливается и делается жидкой, и дракон спокойно плывет себе прямо к на-бережной, а там его кормят… НАМИ.

Билли поежился.

— Хотелось бы мне сейчас вернуться на Клэрмонт-сквер.

— Мне тоже, не сомневайся. Только я не знаю туда дороги, да и вообще пока рано об этом говорить.

— Тише! — прошептал вдруг Билли. — Я слышу шорох. Это премьер-министр. Опять у него в волосах солома. Наверное, оттого, что ты исчезла, и он боится, что ему опять придется готовить завтрак. Жди меня около маяка в четыре часа дня. А сейчас спрячься в этой беседке и не вылезай, пока мы не уйдем.