Для того, чтобы Валеев и Бикбулатов прекратили меня избивать, я совершил самооговор: «сознался» в том, что участвовал в убийстве Сошанковой. При этом я рассчитывал следователю рассказать правду, что я к убийству не причастен и в результате пыток вынужден был совершить самооговор.

Следователь прокуратуры города Набережные Челны мои правдивые показания даже не стал слушать и обвинил меня в соучастии в изнасиловании и убийстве Сошанковой. При этом Зиятдинов, основываясь на ложных показаниях Новиковой Л. Я., Шернюкова В. Н. и Колузаева Н. Н., подготовил мои ложные показания и стал заставлять меня подписывать их. Я отказывался это делать. Тогда Зият-динов «передал» меня Валееву и Бикбулатову, которые вновь стали меня избивать. В итоге я вынужден был совершить самооговор и признаться в преступлении, которого я фактически не совершал. Все это происходило без адвоката. Зиятдинов, Валеев и Бикбулатов угрожали мне продолжить избиения в случае, если при адвокате я не подпишу нужных им признаний.

Зиятдинову каким-то образом стало известно, что в следственном изоляторе Бугульмы содержатся лица, с которыми у меня в период отбытия уголовного наказания за ранее совершенное преступление сложились конфликтные отношения.

Для того, чтобы заставить меня совершить самооговор, Зиятдинов угрожал мне тем, что этапирует меня в Бугульму, где мои враги изнасилуют и убьют меня. Эта угроза была реальной. В обмен на обещание Зиятдинова содержать меня не в Бугульминском следственном изоляторе, а в Мензелинском, я был вынужден совершить самооговор и дать ложные показания о своем участии в ограблении, изнасиловании и убийстве Сошанковой.

В последующем я под воздействием Зиятдинова давал ложные показания об участии в ограблении, изнасиловании и убийстве, то есть подписывал нужные Зиятдинову показания.

С Цветковым и Шернюковым я познакомился только в процессе следствия. Ранее с ними никогда не встречался.

В процессе следствия от адвоката Бетихтиной мне стало известно, что арестованный Самигуллин с выездом на место происшествия сознался в совершении изнасилования и убийства Сошанковой. Однако, несмотря на это обстоятельство, Зиятдинов направил уголовное дело по обвинению меня, Шернюкова, Колузаева и Цветкова в суд. В суде адвокаты потребовали допроса Самигуллина, а я, Цветков, Шернюков и Колузаев заявили, что совершили самооговоры в результате пыток. Эти заявления суд во внимание не принял и осудил нас за ограбление, изнасилование и убийство Сошанковой.

Когда меня задержали, Зиятдинов отобрал у меня мой паспорт, который впоследующем потерял. После освобождения я пришел за паспортом в опорный пункт милиции, расположенный в поселке Татарстан. Там находился майор милиции из Тукаевского РОВД. Ему 45 лет, высокий, плотного телосложения, татарин. Этот майор объяснил, что мне необходимо пойти к Зиятдинову и взять у него справку о том, что при задержании у меня изъяли паспорт. При этом майор рассказал мне, что Зиятдинов и Валеев уговаривали Самигуллина не сознаваться в убийстве Сошанковой, говорили ему, что люди уже сидят за это убийство. Таким образом, судя по словам этого майора, Зиятдинов и Валеев знали, что к уголовной ответственности за убийство Сошанковой они привлекают невиновных лиц.

Когда я пришел в прокуратуру к Зиятдинову за справкой о том, что два года был под следствием, Зиятдинов и находящийся в его кабинете Бикбулатов стали оскорблять меня и угрожать, что все равно меня посадят, так как считают, что я совершил убийство Сошанковой».

Будучи уже адвокатом, в апреле 2006 года я передал прокурору РТ протокол опроса отбывающего пожизненное заключение Фирата Галиевича Самигуллина, который показал:

«В ночь с 21 на 22 апреля 2000 года в деревне Казыли Тукаевского района РТ я совершил убийство престарелой Сошанковой. Около 22 часов я подошел к дому Сошанковой и через окно стал за нею наблюдать. Когда она выключила свет и телевизор, я подождал, чтобы она заснула. Я разрезал край оконной рамы, вынул стекло и проник в дом. В шифоньере взял халат, отрезал от него пояс и привязал им одну руку спящей Сошанковой. Вторую руку привязал взятой на подушке тряпкой. Затем стал насиловать Сошанкову. Она проснулась, стала кричать, отвязала руки и стала сопротивляться. Тогда я несколько раз ударил ее топором по голове. После этого я обследовал дом. В шифоньере нашел кошелек, из которого взял деньги. Взял также водку и продукты. Часть водки выпил здесь же. Из шифоньера вывалил вещи. В чулане нашел бутылку с керосином, облил им эти вещи и поджег. После этого скрылся.

В ноябре 2000 года я был задержан с поличным при нанесении телесных повреждений Зариповой и Губайдуллиной. Когда меня доставили в милицию, я сознался в этом преступлении, а также в убийстве Сошанковой.

Следователь Зиятдинов и начальник уголовного розыска Валеев объяснили мне, что ранее я был судим за убийство, сейчас совершил покушение на убийство Зариповой и Губайдуллиной, сознался в убийстве Сошанко-вой, таким образом, мне грозит высшая мера наказания. То есть мне терять нечего. Зиятдинов и Валеев предложили мне совершить самооговор, то есть признаться в совершении ряда убийств, которые значатся нераскрытыми. Я стал отказываться. Зиятдинов и Валеев стали избивать меня. Зная от сокамерников о пытках, применяемых милицией, я решил совершить самооговор, чтобы лишний раз не подвергаться пыткам.

Зиятдинов писал показания о том, как я якобы убивал стариков, а я подписывал эти показания. Затем Зиятди-нов А. К. пояснил мне, что за убийство (совершенное мною) Сошанковой уже сидит четыре человека, то есть убийство уже раскрыто. Зиятдинов объяснил мне, что необходимо давать на суде показания о том, что когда я влез в дом к Сошанковой, она была уже мертвой. Я там взял только водку и продукты.

Таким образом, я совершил убийство Сошанковой, но за это преступление к ответственности не привлечен, а осужден за убийства Маряхиной, Шаймордановой, Ибрагимовых, Фарраховой, то есть за преступления, которых я не совершал».

Все приведенные заявления из Генеральной Прокуратуры были переданы прокурору Татарстана К. Ф. Амирову для их проверки и принятия мер. Как заявления проверялись, я не знаю, но мне известно, что Эминентов, Васиков, Муминова и Кувшиновы были вынуждены повторно обращаться в Генеральную Прокуратуру в связи с тем, что не получили ответов на свои обращения.

Рассмотрев заявления Шагабиева и Цветкова, а также протокол опроса Самигуллина, прокурор Татарстан К. Ф. Амиров не только не нашел оснований для привлечения к какой-либо ответственности А. К. Зиятдинова, к тому времени уже прокурора-криминалиста республиканской прокуратуры, но даже представил его к званию «Заслуженный юрист Республики Татарстан». А 21 августа 2006 года А. К. Зиятдинов был награжден еще и медалью «За боевое содружество». В каких боях участвовал Зиятдинов и с кем при этом дружил — вопрос открытый.

В 1985 году с избранием нового Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева в общественное сознание советских граждан на плечах известных всему миру «перестройки», «демократизации» и «гласности» ворвалась «коррупция» [108].

О «коррупции» впервые, насколько помнится, заговорили на XIX партконференции, когда главный редактор «Огонька» Виталий Коротич в полной тишине замершего зала вручил Горбачеву пакет с именами четверых взяточников. Сведения о высокопоставленных коррупционерах были «добыты» созданной еще в 1982 году Юрием Владимировичем Андроповым следственной группой Генеральной Прокуратуры СССР, которой руководили Тельман Хоренович Гдлян и Николай Федорович Иванов. В ту кампанейщину многих функционеров привлекли к уголовной и дисциплинарной ответственности.

На волне своих разоблачений Гдлян и Иванов были избраны депутатами Верховного Совета СССР. Но, как только следствие установило, что «хлопковый след» из Узбекистана вел в кремлевские коридоры власти, а за сельское хозяйство в расследуемый период отвечал секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев... Генеральная Прокуратура СССР обратилась в Верховный Совет СССР с ходатайством о привлечении к уголовной ответственности уже самих следователей Гдляна и Иванова за злоупотребления, допущенные ими при сенсационных антикоррупционных расследованиях. Так «хлопковое дело» трансформировалось в дело против самих следователей[109] .