– Все они – твари, – пробормотал он, глядя на гостя пустым взглядом. Потом лицо его стало подозрительно приближаться к тарелке с салатом.

– Да уж… – Виктор покачал головой, – не зря Экзюпери говорил – мы в ответе за тех, кому наливаем, – и вздохнул, – с той дозы, от которой ты падаешь, Мишенька, мы только гулять начинаем. Пойдем, уложу тебя.

Мишина голова уже безвольно поникла, и подхватив под мышки неуправляемое тело, Виктор довел хозяина до дивана; помог лечь, подсунул под голову мягкого желтого зверя неизвестной породы. Миша тут же поджал ноги, словно замерз, но при этом счастливо улыбался. Виктор посмотрел на него скептически.

– Не, больше мы с тобой выпивать не будем. Не интересно.

Вернувшись на кухню и налив еще рюмку, он остановился у окна, за которым давно стемнело. В доме напротив, за светящимися окнами открывались кусочки чужой жизни: на третьем этаже включился телевизор, женщина на втором возилась на кухне, а мужчина на пятом курил… а если еще чуть поднять голову, то обнаруживалось множество других «окон» – крошечных ярких дырочек в бесконечной черной стене (вернее, в потолке, если рассматривать небо по отношению к земле). Что происходит за теми «окнами», никому не дано знать…

…Оно мне надо? – подумал Виктор, – пусть всякие поэты ломают над этим голову, а у нас есть дела поважнее, – он посмотрел на часы, – в принципе, пора двигать домой…

По-хозяйски убрав в холодильник оставшуюся закуску, он еще раз заглянул к безмятежно спящему хозяину и вышел, аккуратно прихлопнув дверь.

Проснулся Миша посреди ночи, дрожа, то ли от холода, то ли с похмелья. Страха перед неизвестностью не было – он прекрасно помнил, что никуда не выходил из дома, вот только, как они с Витькой расстались?..

…Да нет, поругаться мы не должны, – успокоил себя Миша, – с чего нам ругаться? А остальное, фигня, – перевернулся на спину, – блин, даже не разделся. И почему люди могут пить литрами, а я нет?.. – протер глаза, осматривая комнату в призрачном лунном свете. Из уродливых теней, делающих все вокруг неузнаваемым, возник новый мир, жуткий и интригующий, но в то же время безопасный, как детская сказка. Миша изучал его, переводя взгляд с одного предмета на другой, и вспоминая, кем был «в прошлой жизни» дракон, спрятавшийся за шторой, или слон, устроившийся на месте кресла… возле уха тикали часы, возвращавшие ощущение времени, несвойственное сказкам, – в сказках как?.. Прошло тридцать лет и три года – в одной строке заключено полжизни. А здесь наступит, поделенное на минуты «завтра», и каждую из этих минут надо чем-то занять… а я пьян…

Миша сел. Потер виски, окончательно приходя в себя; нащупал болтавшийся на стене провод и включил бра. Комната обрела совершенно естественный вид. Исчезли слоны и драконы, вернув вещи на свои места, и вместе с ними вернулись реальные обрывки вчерашнего дня.

…Как же я приглашал Витьку, если знаю, что у него не был? – вспомнил Миша, – не мог же он обознаться? Да и никто другой не мог пригласить его ко мне. Значит, объяснение только одно – у меня начались провалы в памяти. Выходит, я не все время сидел у психолога, а успел съездить к Витьке и вернуться… Черт, но так я могу натворить все, что угодно!.. Надо позвонить Якову Самуиловичу и узнать, что он думает по этому поводу…

Миша вышел на кухню. Посмотрел на соблазнительно оставленную бутылку водки, но решил ограничиться стаканом воды. Возвращаясь обратно, взглянул на непривлекательно смятый диван со скорчившимся желтым медведем, и направился в спальню, где стояла всегда готовая к использованию Надина кровать.

…Она ж никогда не собирала ее, а лишь маскировала готовность к разврату розовым покрывалом… тварь!.. – раздевшись, Миша юркнул в давно остывшее гнездышко, – давненько я не спал тут… а зря… – он с удовольствием вытянулся на простыне, еще сохранившей необъяснимый запах женщины, и укрылся с головой легким пуховым одеялом.

Робкое серое утро безрезультатно пыталось пробиться сквозь плотно задернутые шторы, за которыми ночь уже отступала на всех фронтах. Оборона крохотной крепости оказалась достаточно крепка, чтоб проснулся Миша, только когда его организм сам почувствовал потребность в активных действиях.

Как же мудро он поступил, что ночью отказался от водки!.. Голова была почти ясной, а все, происходившее вчера, осталось в каком-то липком тумане, возвращаться в который совершенно не хотелось. Миша раздернул шторы и зажмурился от окатившего его света; взглянул в зеркало. Да, лицо явно не соответствовало состоянию. …Какое-то опухшее и небритое… но верно говорят, чтоб заглушить эмоции, надо напиться. Прошлое сразу размывается, и даже то, что вчера казалось неразрешимой проблемой, превращается в пьяную галлюцинацию – может, оно было, а, может, и не было; зато человек, заново родившись в муках головной боли, живет себе дальше…

Когда Миша вышел из ванной, было почти десять. Позавтракал, мысленно поблагодарив Витьку, спасшего, как минимум, двухдневный запас еды. …Или мы убирали вместе?.. Черт, вот это провалы!.. Кстати, Вике я вчера так и не позвонил, – вспомнил он, – но сегодня воскресенье, так что не все потеряно… Он подошел к телефону.

– Вика?.. (в памяти даже стерлось то, что все бабы – твари. Это, вроде, осталось в пьяном угаре вчерашнего дня). Привет. Это Миша. Я вчера… – он запнулся, не успев придумать себе оправдание, но, оказывается, оно и не требовалось.

– Ой, привет!.. – Викин голос сделался на удивление радостным, – вчера… – она мечтательно вздохнула, – я все утро вспоминаю, каким ты был вчера. Знаешь, раньше я за тобой таких талантов не замечала, – она засмеялась.

Миша изумленно раскрыл рот. Вчерашний день будто вновь стал сегодняшним, вместе со смятением, страхом и непониманием.

– Знаешь, я давно так не гуляла, – продолжала Вика.

– Как?..

– А чтоб самой петь с лабухами. Ты помнишь, как мне весь зал аплодировал? Они ж потом звали меня к себе.

– Кто звал? Куда?..

– Музыканты из кабака. А ты не слышал?.. Ну да, ты ж вернулся за столик. Этот, гитарист их, он предлагал попробовать проработать с ними. Я думаю, они там зарабатывают не меньше, чем я в своей конторе.

– А потом что было?

– Ты совсем ничего не помнишь?! Пьянь ты моя… – произнесла Вика ласково, – потом мы «зажигали», потом поехали ко мне. Вот тут ты был великолепен…

– Правда?.. – Миша, никогда не получавший подобных комплементов, даже растерялся, – и когда я ушел?

– Ой, уже ночью! Часа в два. Я предлагала остаться, но ты сказал, что уже пора, и ушел.

– В два часа?.. – Миша подумал, что примерно в это время проснулся и отправился пить воду, – ну да, припоминаю…

– Сегодня ты отдыхаешь или приедешь ко мне?

– Отдыхаю. Извини. Я позвоню, – он положил трубку и уставился на телефон, вроде, это он мог самостоятельно подкинуть ему такую бредовую информацию.

…А кто ж тогда сидел здесь с Витькой?.. – вопрос выглядел настолько абсурдно, что на него даже не хотелось отвечать. Но, с другой стороны, а как не отвечать? Только как отвечать?.. – кабак… да я ж не бывал в них лет пять… Мгновенно возникшая мысль заставила подойти к комоду и достать заветный конверт. Купюр осталось только пятнадцать. …Значит, вчера я реально был в ресторане, иначе деньги не могли исчезнуть. Если, конечно, их не спер Витька, но это просто исключено… И что все это может означать, кроме того, что я схожу с ума?.. Нет, ну, зачем так сразу? Я ж совершаю достаточно логичные поступки, только не помню о них. Я ведь хотел выпить с Витькой? Хотел. И позвал его. Я хотел вернуть Вику? И вернул… ну, пришлось потратиться. Пять штук за вечер, конечно, крутовато, но так уж получилось. Только почему я об этом не помню?!.. Блин, как все неправильно!.. То, каким героем я был, не помню, а деньги уплывают вполне реально… И на фиг мне такая радость? – Миша вернулся к телефону и нашел домашний номер Якова Самуиловича, – конечно, вчера я ушел не слишком корректно, но куда деваться-то… да и я ли это был? Я же был у Витьки…