Как один из самых близких друзей Чубакки и как один из тех, кому больше других присуще понятие «человечный», господин Хэн, как представлялось, страдал гораздо больше других: в его душе непрерывной чередой сменяли друг друга тоска и гнев, отчаяние и тревога. Человек, которого Ц-ЗПО когда-то находил чрезвычайно невыносимым, ныне был убит горем; отгородившись от других, он стал таким недостижимым, как будто его поместили в карбонит, и Ц-ЗПО не видел в себе никакой возможности исправить ситуацию. Умение бегло общаться на миллионах форм коммуникаций еще не гарантировало способность понимать человеческое поведение, не говоря уже о человеческих эмоциях. Помимо всего прочего, Ц-ЗПО был всего лишь дроидом, и далеко не таким сведущим в подобного рода вещах, как ему хотелось бы.

В далеком прошлом случился такой эпизод, когда господин Хэн, изыскивая возможность добиться руки и сердца принцессы Леи, обратился к Ц-ЗПО, положив ему руку на плечо: «Ты хороший дроид, Ц-ЗПО. Немного есть в Галактике дроидов, которые нравились бы мне так же, как ты». И он начал выспрашивать у Ц-ЗПО совета в сердечных делах, и Ц-ЗПО с радостью представил господину Хэну на рассмотрение поэму, которую он предложил использовать как орудие борьбы за принцессу с принцем Исолдером.

Но проклятье на мое металлическое тело! сказал себе Ц-ЗПО. Почему же создатель не оснастил его необходимыми программами, что прийти на помощь господину Хэну сейчас? Вместо этого все, что он мог предложить, — это бессмысленные философствования!

— Прриключения — это такая же прритягательная и потенциально крайне опасная вещь, как и серрдцевина цветка сирены, — горестно прорычал Ралрра. — Но даже последний в жизни поступок Чубакки стал срродни жерртве, он отдал свою жизнь рради спасения жизни другого, того, кто был ему чррезвычайно дорог.

Престарелый вуки посмотрел на молодого Анакина, затем перевел взгляд на господина Хэна и госпожу Лею.

— И как и пррежде, он дерржал в бою свои когти втянутыми. И теперрь, точно так же как ветви врошир ищут и поддерживают друг друга, бессмерртный дух Чубакки вольется в нас и даст нам поддержку, наделит нас силой для того, чтобы мы смогли с горрдо поднятой головой встретить испытания, которрые еще предстоят нам в нашей жизни.

Войны уже настолько давно стали обыденностью для Ц-ЗПО, что новое вторжение не могло стать чем-то из ряда вон выходящим. Но было в этих юужаньвонгах и тех страданиях, которые они принесли с собой в Галактику, что-то особенное. И эта особенность заключалась не только в том, что они не делили своих противников на республиканцев, имперцев или нейтральных, — все враги для них были одинаковы. И дело было даже не в биотических кораблях и живом оружии, которые обладали чудовищной разрушительной силой. Что беспокоило Ц-ЗПО больше всего, так это то, что недавно научавшаяся война не щадила никого, и даже дроидов.: А это означало, что нравится это ему или нет, но ему со временем придется прийти к истинному пониманию того, что значат горечь и смерть.

Круглый стол был накрыт всевозможными яствами — чашами с отваром ксачибик, блюдами с пожаренными ребрышками траккрррн, лепешками с лесным медом, салатами из зернышек риллррннн и флягами с вином, соком и ликером. Разбившись по группкам, люди и вуки делились друг с другом историями о подвигах Чубакки, вызывая друг у друга робкие улыбки, слезы умиления или заставляя глубоко задуматься. Накатывал легкий бриз, вороша листья и слегка оживляя природу леса.

Хэн понуро сидел на низеньком деревянном стуле, уперев локти в колени.

— Знаешь, никогда бы не подумал, что смогу произнести такое, но сейчас мне кажется, что я действительно завидую Ц-ЗПО.

Джайна проследила за взглядом отца в сторону того места, где вместе со своим низеньким другом стоял золотистый дроид, а затем одарила Хэна недоуменным взглядом.

— Хочешь сказать, лучше не иметь сердца?

— В такие времена, как сейчас, — да. — Хэн устало выдохнул и провел по лицу правой ладонью.

Джайна сделала шаг к столу.

— Хочешь, я принесу тебе что-нибудь поесть? Ты, должно быть, умираешь от голода.

Он выдавил улыбку.

— Спасибо, моя дорогая, но я не голоден.

— Ты все равно должен поесть, — произнесла она с материнской заботой.

Хэн чуть просветлел и потянулся, чтобы коснуться ее руки.

— Ешь, милая. Я в порядке.

Она нахмурила брови.

— Ты уверен?

— Точно, — он мотнул подбородком. — Давай. Поешь за нас обоих.

С неохотой Джайна направилась к столу. Хэн долго не сводил с нее глаз, наблюдая за тем, как она присоединяется к дяде Люку, Лобакке и своим братьям. Посматривая на них, он задумался, а как бы он себя повел, будь у него возможность использовать Силу, как прочие джедаи. Остался бы он на ее светлой стороне или позволил бы зловещей мощи темной стороны поглотить себя, чтобы преподать юужань-вонгам пару уроков отмщения? Интенсивный поток жутких образов пронесся в его мозгу подобно взрывной волне, но он быстро положил конец этому кошмару. Уже многие месяцы его преследовали такие образы, но они не могли привести ни к чему хорошему. Никакие мстительные помыслы не смогли бы вернуть Чубакку к жизни.

Он перевел взгляд на свои руки и обнаружил, что они сжались в кулаки. В то время как он проводил последние шесть месяцев в изоляции и безделии, по большей части обретаясь в низкопробных пивных на Корусканте, джедаи по крайней мере сражались с врагом, давая ему отпор по мере своих сил, а ведь это было именно то, чем должен был заниматься он.

Мысленно отругав себя, он сделал глубокий вдох и медленно выпустил из легких воздух сквозь сжатые губы. Расслабив ладони, он хлопнул ими по своим бедрам, показывая тем самым, что все, конец раздумьям, и поднялся на ноги. Он уже направлялся к столу, когда Маллатобак и еще несколько родственников Чубакки осторожно приблизились к нему. В руках у Маллы был деревянный футляр метровой длины.

— Хэн Соло, — произнесла она улыбаясь, — мы хотим, чтобы ты взял это.

Хэн поморщился. Он положил врученный ему футляр на стул и расстегнул его вычурную металлическую застежку. Внутри, зарытый в складках амортизирующего материала, лежал великолепный резной самострел, его потускневший ствол был аккуратно начищен до темно-бурого блеска. Это оружие, умело замаскированный ускоритель магнитного потока, было способно выстреливать разрывными стрелами на предельно высокой скорости. Оно было оборудовано визиром для прицеливания и взводным механизмом, с которым немногие из людей смогли бы управиться.

— Я узнаю его, — кивнул Хэн. Он окал губы, чтобы стон не вырвался из его груди наружу. — Это один из тех первых самострелов, которые он при мне смастерил.

Малла рыкнула.

— Чубакка смастерил его вскоре после того, как мы поженились, — когда ты еще был здесь. Позже он конструировал и гораздо лучшие версии, но этот попрежнему хранит всю его силу и теплоту.

Хэн приподнял оружие, прикидывая его вес.

— Я чувствую их, — он обернулся и заключил Маллу в объятия, хотя его макушка едва доставала до подбородка женщины — вуки. — Я буду бережно хранить его.

Вару протянул Хэну патронную сумку, сделанную из кожи.

— Это также принадлежало моему отцу. Уверен, он был бы рад, если бы теперь все это было бы передано тебе.

Хэн перекинул патронташ себе через плечо, прекрасно осознавая, что края этой гигантской сумки будут свешиваться ему ниже колен. Малла, Вару, Лобакка и остальные оглушительным гиканьем выразили восторг этим зрелищем. Неся в руках поднос с едой, подошла и Джайна и тоже присоединилась к всеобщему веселью.

— Если бы только Чуи мог сейчас тебя видеть, — сказала она, впервые за этот день расплывшись в улыбке.

Хэн стер запястьем слезу с левой щеки и тоже улыбнулся, обняв дочку за талию.

— Половичок надорвал бы живот от смеха.

Джоудррл, каштановошкурая кузина Чубакки, рыкнула что-то в адрес Маллы, но смысла слов Хэн уловить не сумел. Заметив написанное на его лице любопытство, Малла пояснила: