— Одна из многих. А что ты думаешь о правде, которую несут вам юужаньвонги? Скажи, что ты признаешь наших богов, и я, возможно, сохраню тебе жизнь.

Готал невозмутимо смотрел ему в глаза.

— Только лживый бог может жаждать смерти и разрушений.

— То есть это правда: вы боитесь смерти?

— Лично я не боюсь умереть за правое дело, если это облегчит чьи-то страдания и воспрепятствует распространению зла.

— Страдания? — Харрар угрожающе подался вперед. — Я расскажу тебе о страданиях, священник. На страданиях зиждется вся наша жизнь. Тот, кто принимает эту правду, осознает, что смерть — всего лишь избавление от страданий. Вот почему мы так покорны перед своей судьбой и так охотно идем на смерть, — он окинул взглядом узников и повысил голос. — Мы не требуем от вас ничего большего, чем мы свершаем сами: отплачиваем богам за то, чем они жертвовали, создавая эту вселенную. Мы предлагаем им нашу плоть и кровь взамен того, чтобы их работа продолжалась.

— Наш бог не требует никаких подношений, кроме добрых поступков, — возразил готал.

— Низменных поступков, — презрительно бросил Харрар. — Если это все, чего от вас можно ожидать, то неудивительно, что ваши боги покинули вас в момент, когда вы в них больше всего нуждались.

— Нас не покинули. У нас еще есть джедаи.

Одобрительный ропот прокатился по рядам узников, сначала сдержанный, но потом все более уверенный.

Харрар разглядывал нестройное скопление лиц под собой: губастых и безгубых, морщинистых и гладкокожих, безволосых и лохматых, рогатых и покрытых глубокими бороздами. В своей родной Галактике юужань-вонги пытались искоренить подобное многообразие, развязывая войны, которые длились тысячелетиями, и погребая под руинами жизни и миры в таком количестве, что невозможно было сосчитать. В этот раз юужань-вонги намеревались действовать более осмотрительно, уничтожая только те народы и миры, которые были необходимы для завершения великого очищения.

— Эти джедаи — они ваши боги? — спросил наконец Харрар.

Готал задумался на мгновение, прежде чем ответить.

— Рыцари — джедаи — хранители мира и справедливости.

— А эта Сила, о которой мне так много рассказывали, — как ты ее можешь описать?

Готал еле заметно ухмыльнулся.

— Вы никогда не сможете ее коснуться. Хотя я и небольшой знаток Силы, я готов поклясться, что вы вышли из ее темной стороны.

Интерес Харрара достиг апогея.

— Сила включает в себя и свет, и тьму?

— Как и все в нашем мире.

— И с какой же стороны вы относительно нас? Вы настолько уверены, что воплощаете свет?

— Я руководствуюсь только тем, что велит мое сердце.

Харрар задумался.

— Тогда наше противостояние — это нечто большее, чем мелочная война. Это противоборство богов, в котором мы с вами — лишь обычные орудия.

Готал гордо задрал голову.

— Может быть, вы правы. Но все и так уже заранее предопределено.

Харрар насмешливо ухмыльнулся.

— Пусть твоя вера утешает тебя в последний час твоей жизни, священник, и могу тебя заверить, что этот час уже близок, — он вновь обратился к толпе: — До нынешнего момента ваши народы сталкивались только с воинами и политиками нашей расы. Но теперь знайте — прибыли истинные творцы вашей судьбы.

Он подал знак своей свите продолжать движение.

— Сила — это странное, упрямое вероисповедание, — шепнул он одному из своих прислужников, который двигался параллельно его парящей подушке. — Если нам суждено властвовать в этой Галактике, нам придется понять, как же она связывает эти мириады существ воедино. И нам необходимо покончить с рыцарями — джедаями раз и навсегда.

В Галактике, полной чудес, замысловатое переплетение ветвей и колоннобразных древесных стволов, на котором держался Рвуокррорро, город вуки, заслуживало особого почета При наблюдении с высоты за бездонной глубиной леса невольно начинало казаться, будто город был освобожден из плена суровых нижних уровней Кашиийка и вознесен к небесам как пример природы и технологии, достигших незыблемого баланса.

На окраине города, вдалеке от тех мест, где округлые дома высились прямо над упругой ветвистой поверхностью и выдавались из стволов самих гигантских деревьев, полным ходом шла церемония, ритуал, олицетворяющий вечный природный цикл жизни и смерти.

Участники — две дюжины людей и вуки обоих полов — собрались в широком кругу возле деревянного стола, который также был круглым. Некоторые стояли, другие сидели на корточках или просто на голой земле, но серьезные и мрачные выражения читались на лице каждого, за исключением двух неживых участников церемонии, дроидов Ц-ЗПО и Р2Д2, сохранявших, как и всегда, нейтральное настроение.

Ц-ЗПО стоял, чуть склонив выпуклую голову в сторону и изогнув руки под углом, неестественным для той жизненной формы, под которую его моделировали. Но для дроида подобная твердая осанка казалась вполне натуральной, следствием обстоятельств его сборки и постоянно меняющихся потребностей его сервомоторов, которые руководили его движениями и жестикуляцией. Позади него стоял Р2Д2, бесшумно и неподвижно, будто бы он, как многие здания вуки, тоже произрастал из ветвей дерева врошир.

Ц-ЗПО мимолетно заметил, что вид, открывавшийся с их позиции у опавшей ветви, был действительно потрясающим. Туман был чрезвычайно плотным в древесных кронах, скрывая ближайшее из ясельных колец вуки и рассеивая утренний свет, словно призма. Можно было бы даже сказать, что вид захватывал дыхание, если бы речь не шла о недышащем дроиде.

— Мы собррались здесь сегодня, чтобы почтить память Чубакки: достойного сына, возлюбленного мужа, нежного отца, веррного дрруга и товаррища по орружию, воина-победителя и добррого дядюшки всем нам, если и не по рродству, то по духу.

Говорившим был вуки, Ралррахийн, хотя Ц-ЗПО довольно часто слышал, как к нему обращались просто как к Ралрре. Он был высоким и достаточно пожилым даже по меркам своего вида, но отличительным признаком служила отнюдь не только седина в волосах — в большей степени его выделяли любопытные дефекты речи. В любой другой ситуации от Ц-ЗПО потребовалось бы выступить в качестве переводчика, но никто из присутствовавших на церемонии в это утро не нуждался в подобных услугах.

— Огонь неповиновения всегда горрел яррко в грруди Чубакки, — продолжал Ралрра, его длинные лапы свисали по бокам, а черный нос подергивался. — На Ка — шиийке или вдали от родного дома ему никогда не изменяли мужество и отвага, он был смел и неподкупен — вуки, чье серрдце было достойно десятеррых, а могучая сила стоила пятидесяти.

Чубакка погиб шесть стандартных месяцев назад во время злополучной спасательной операции на планете Сернпидаль, которую юужань-вонги избрали своей мишенью. Тот факт, что извлечь его мертвое тело было невозможно, безусловно опечалил всех, потому как в случае, если бы тело Чубакки вернулось на Кашиийк, состоялись бы похороны, хоть и присутствовать на них было бы позволено лишь его семье чести. Что вуки делали со своими мертвыми, хранилось в строжайшем секрете. Некоторые эксперты полагали, что мертвых кремировали, другие считали, что их хоронили в переплетениях деревьев или спускали на лианах кшии в мрачные лесные глубины, откуда и произошел вид вуки. Кое-кто, правда, утверждал, что мертвых вуки обычно разрезали на куски священными клинками риийк и рассредоточивали по избранным ветвям врошир, чтобы хищные звери катарны или птицы кройи смогли унести останки себе на обед.

Ц-ЗПО отлично понимал, что, если бы состоялись настоящие похороны, его бы в любом случае на них не допустили. Любой, кто был допущен к ритуалу, был членом расширенной семьи Чубакки, и маловероятно, что такое определение было применимо к нему — ив еще меньшей степени к его коллеге Р2Д2. При всем своем благоволении машинам, разумным и иным, существа из плоти и крови обычно бывали несколько прихотливы в вопросах родства и семьи.

Вблизи от Ралрры сидел на корточках отец Чубакки Аттичитчук вместе с Каллабоу, каштановошкурой сестрой Чубакки. Неподалеку от них сидела вдова Чубакки Маллатобак и их сын Лумпаваррумп, который был наречен именем Лумпавару — или Вару для краткости — после успешного прохождения ритуала инициации. Там и тут толпились другие вуки — всевозможные друзья и родственники, кузены, племянницы и племянники, — и среди них Лобакка, рыцарь — джедай.