— Ты, Саша, не слишком ли разогнался? — хмыкнул Полонский. — Звездный корабль пока только в проекте, а ты уже собрался ноги делать и нашу родную планету хоронить.
— Не хоронить, ни в коем случае, только не дать выйти в глубокий космос нынешним транснациональным корпорациям. В этом случае они свои хищнические повадки распространят на всю Галактику. Выплеснут всю грязь своего давным-давно разделенного общества — ну, как минимум, на бедных и богатых — в звездные глубины. А оно нам надо? Различные варианты будущего мы обязаны продумывать уже сейчас. Включая самые худшие. Вот что ты будешь делать, если те же англичане завтра вдруг возьмут и откроют вариант неблокируемого генератора пробоя? Они ведь чуть ли не во все времена были главными врагами России. А сейчас, когда Америка временно отошла на второй план в мировой политике, британские руководящие круги первые задают тон в разнузданной пропагандистской кампании против нас, против нашей идеи счастливого будущего для всей планеты.
— Что-то ты прямо лозунгами заговорил. Накипело? — спокойно поинтересовался генерал.
— Да нет, — как-то тяжеловато улыбнулся Сахно, — просто устал. Столько навалилось всего.
— За дочку переживаешь?
— Уже нет, — лицо Александра Юрьевича разгладилось. — Все объективные исследования показывают, что никаких отрицательных последствий столь ранней инициации и резкого ускорения развития личности для ребенка быть не должно. Сам вчера на связь с Надюшкой выходил — влюбился в нее еще больше. Женщины собираются в ближайшие дни всех детей в Красном, включая даже моего трехмесячного тезку, инициировать. Ты же в курсе, что теперь в программное обеспечение всех персональных комплексов фильтры зашиты?
— И даже присутствовал на том знаменательном завтраке, когда решение об этом принималось, — заулыбался Полонский.
В то утро, очень обеспокоенный кратковременным ночным падением портальной сети, генерал заскочил в Красный-один. От чашки кофе в апартаментах Сахно он, конечно, не отказался. За большим столом сидела вся семья. Левка с Женей расправлялись с традиционной яичницей на сале. Гришка, также как и сам Александр Юрьевич, ожесточенно уничтожал большой кусок мяса с кровью. А Вера с матерью под чутким руководством маленькой Наденьки ели манную кашу, подавая пример своему руководителю, гордо восседающему на специальном высоком детском стульчике с зажатой в руке чайной ложкой.
— Ты не в курсе, из-за чего сбой случился? — поинтересовался генерал, когда Сахно, немного отодвинувшись от пустой тарелки и создав местную вентиляцию, с удовольствием закурил первую сигарету под крепкий утренний кофе.
— Больше такого не повторится, — уверил тот, бросив косой взгляд на старшую дочь.
Гришка мгновенно почти уткнулся носом во вторую порцию телятины, покраснев до самых ушей, а вот Верка, наоборот, подняла голову и вызывающе посмотрела на мужчин. Наталья прыснула, но от комментариев воздержалась.
— Сегодня же будет произведена модернизация программного обеспечения на всех персональных комплексах связи с ЦНС, — сообщил Александр Юрьевич. — А то некоторые совершенно несознательные личности умудрились связаться во время довольно интимного процесса своего отнюдь не платонического общения. Неудивительно, что даже такая мощная вычислительная система, как «Радуга-два», не выдержала подобного варварского обращения и пошла вразнос. Прямое слияние теперь будет возможно только после очень сложной процедуры временного отключения фильтров.
— Всего-то шесть секунд зависания, — чуть обиженно отреагировала Верка.
— Угу, только на эти шесть секунд встали очень многие компьютеры на планете, и никто не смог воспользоваться персональными порталами, кроме стационарных. Хорошо, что у производственных линий в Красном-два системы управления были предусмотрены автономными. Но все равно, экономический урон от ваших развлечений оценивается около двух миллиардов рублей. Вот и отрабатывайте теперь штрафные санкции переделкой программного обеспечения, квалификация у обоих соответствующая. А на будущее извольте себе отдельную сеть сделать, чтобы своими забавами не мешать другим работать, — последние слова Сахно выговорил заметно злым тоном, хоть и продолжал держать себя в руках.
— Па-ап, — тут же виновато протянула Верка, — мы ведь обещали уже.
— Папа, не ругай Верочку, пожалуйста, она больше не будет, — выступила на защиту старшей сестры Надюшка, совершенно не понимая причины недовольства отца.
— Как скажешь, доченька, — немедленно расплылся в улыбке Александр Юрьевич.
«Потек, — сделал тогда для себя вывод Полонский, — она теперь будет веревки вить из отца похлеще, чем когда-то маленькая Вера». Впрочем, в глубине души осуждать друга генерал не стал.
А сегодня перед председателем Военного совета стояли более насущные проблемы. Впрочем, последующий разговор продолжили уже в Кремле.
— Может быть, ты и прав насчет вероятной эвакуации всех инициированных куда-нибудь подальше от матушки-Земли. Сегодня же распоряжусь поставить в план увеличение стратегических резервов. При необходимости можно будет из них изъять достаточный запас всего необходимого для новой планеты. Но, пока ситуация у нас под контролем, основной курс на перестройку сознания человечества здесь и только здесь.
— Идеология, идеология и еще раз идеология! — согласился Сахно. — Заставить на фоне поднимающегося уровня жизни мечтать о еще лучшем будущем. И основную ставку делать на молодежь. Мало того, что она значительно более восприимчива ко всему новому, как к хорошему, так, увы, и к плохому, так именно от нее зависит успех этой самой перестройки сознания на всей планете.
— Снимать фильмы про благородных бандитов, как это совсем недавно было у нас принято, я уже запретил. Боевики — только на тему защиты Родины, но без лишнего раздувания межнациональной розни. А вот что с Интернетом делать, просто не представляю. Полно порнухи, религиозного бреда от всяческих сект и довольно тонкой рекламы нетрадиционных сексуальных отношений. Ну не цензуру же вводить.
— Цензуру вводить действительно нельзя: обещал народу сразу после переворота свободу слова — изволь выполнять обещания. Тем более что сейчас уже встает на повестку дня вопрос о свободе мышления. А вот за моральное развращение через средства массовой информации — беспощадно карать! Возможность отследить источник интеллектуального порока у нас теперь есть. Если на территории нашего Союза извращенец — сажать в строгом соответствии с новым уголовным кодексом. Если на просвещенном Западе, — Александр Юрьевич зловеще хмыкнул, — бить по карману, то бишь — жечь аппаратуру, с помощью которой было произведено злодеяние. Дотла жечь! Злодеяние, говоришь? — улыбнулся Полонский. — Очень быстро поймут, что это наша работа, и еще больше взвоют. Мол, дискриминация сексуальных меньшинств во всем мире.
— Плевать! Вот уж где-где, а в вопросах нравственности они нам не указ. Смесь ханжества и неприкрытых извращений одновременно. Вот у меня уже, где эта западная культура, — Сахно сделал характерный жест ребром ладони около горла. — Кричат о чистоте помыслов, а священники детей содомируют.
— То-то, я смотрю, на озере в Красном-один все топлес загорают, — не преминул подколоть разошедшегося Александра Юрьевича генерал.
— Не путай здоровую эротику — в ней ничего плохого нет — и порнуху. Это, кстати сказать, церковники когда-то объявили обнаженное тело грехом. А в нем ничего порочного нет. Наши предки мылись в общих банях и особо на эту тему не философствовали. Главное — вымыться и попариться, как следует. И мыться-то начали на несколько веков раньше, чем в той же просвещенной Европе.
— Это ты после слияний стал так думать? — вполне серьезно спросил Полонский. — Раньше таких откровений я от тебя не слышал.
— И после них в том числе, — точно так же серьезно согласился Сахно. — Вообще очень многое здесь, — он легко постучал себя костяшками пальцев по голове, — в последнее время меняется. Это ведь не нравственность, когда женщина специально подчеркивает свои сексуальные особенности одеждой, чтобы мужик, истекая похотью, представлял, что там под всеми этими тряпками находится, хотя и так отлично знает — ничего нового природа пока не придумала. Нравственность — это когда можешь спокойно любоваться обнаженным телом и получать от этого эстетическое удовольствие и ничего более.
