Я вспомнила, как несколько лет тому назад тетя была одержима идеей попасть на программу «Поле чудес». Готовилась она к этому очень серьезно и вдумчиво. Она составила грандиозный кроссворд, вывязав его на свитере шерстяными нитками. Свитер получился очень красивым, ярким и забавным, мне даже жалко было с ним расставаться. Но тетя была неумолима: она упаковала его и отнесла посылку на почту. С того самого дня тетя жила в ожидании чуда: вот-вот придет телеграмма, в которой окажется приглашение на «Поле чудес». Но и ждала тетя Мила не абы как. Она выволокла из кладовки целую кучу солений в банках, предназначенных на зиму. Из остатков пряжи от свитера она связала еще и шарф, перчатки и шапку с тем же рисунком. Кроме того, через день тетя Мила пекла торты и пироги с разными начинками. Все эти рукотворные шедевры должны были занять достойное место в музее «Поля чудес», а шедевры съедобные она планировала с аппетитом съесть в компании бессменного ведущего программы. В ответ на мой резонный вопрос: «А как ты все это в Москву повезешь?» – тетя лишь отмахивалась. Меня терзали смутные сомнения, что она захочет взять меня в сопровождающие (читай – в носильщики).

Длилась эта история где-то около полутора-двух месяцев, так что я даже привыкла к постоянному тетиному восторженно-напряженному состоянию духа, к ее ежечасным проверкам почтового ящика и к запаху свежей выпечки. И даже стала находить в этом положительные моменты. В конце концов, каждый день есть пироги и торты – это не так уж плохо! А тетя, по прошествии очередных двух дней, вновь не обнаружив долгожданного приглашения, пекла свежие. Остановило меня лишь одно: когда я через некоторое время взвесилась, то обнаружила, что поправилась на три с половиной килограмма без каких-либо усилий с моей стороны. После этого я сказала себе: «Стоп!», и тете пришлось управляться со своей стряпней самой. Но, поскольку умять такое количество сдобы в одиночку не под силу никому, она принялась безвозмездно угощать соседей, а те, конечно, безмерно обрадовались и в душе надеялись, что тетю не пригласят на «Поле чудес» еще по меньшей мере ближайшие лет десять.

Собственно, примерно так и получилось: тетя наконец устала постоянно торчать у плиты, к тому же подступило лето – не самый подходящий период для пользования духовкой, да и другие дела и заботы закружили мою труженицу-тетушку. И по мере возрастания температуры за окном тетя Мила постепенно остывала, вспоминая о приглашении все реже и реже, пока наконец окончательно не предала забвению эту затею. Телеграмма ей, к слову сказать, так и не пришла, а симпатичные варежки с шарфом она подарила мне на Рождество, сочтя, что они прекрасно подходят к моему новому пуховику.

Одним словом, тетушка не решилась бы отправиться на «Битву экстрасенсов» с пустыми руками. Я не стала ее ни о чем расспрашивать, просто усадила в машину и попросила накинуть ремень безопасности. Когда мы проехали пару кварталов, тетя пожелала остановиться. Я высадила ее, но уезжать не спешила: очень мне было интересно, что же она задумала? Тетя скрылась в магазине «Водолей», специализирующемся на книжной продукции… Так как тетя сказала, что ждать ее не нужно, я с чистой совестью направила свой «Фольксваген» в сторону детского парка.

Сезон аттракционов был в разгаре. Разноцветные карусели, «ромашки», «ракеты» и прочие развлекалки крутились, двигались, переворачивались, создавая атмосферу радостной суеты. Округа оглашалась детскими криками, исполненными восторгов и легкого страха. Я с завистью окинула глазами надувной желто-синий бассейн, расположенный в центре площадки. Самые маленькие карапузы забирались туда и с визгом принимались плескаться. Не отставали от них и дети повзрослее, плюхаясь в воду прямо в одежде, и даже многие родители не уворачивались от летевших в их стороны брызг.

Остановившись возле сити-отеля «Богемия» – яркого здания в форме парусника в сине-желто-розовых тонах, – я подняла голову. Солнце ослепительно било в окна здания, оно было наполовину стеклянным. По моим прикидкам, на его двенадцатом этаже не просто жарко, а убийственно жарко. В кафе «Парус» я еще не была и подумала, что лучше бы Мирошников выбрал какое-нибудь более подходящее место для нашей встречи. Даже скамейка в детском парке, где-нибудь в тенечке, показалась мне предпочтительнее.

Решив, что, если в кафе мне станет уже совершенно невмоготу, я настою на том, чтобы перенести разговор в другое место, я шагнула к дверям. У входа я сразу обратила внимание на широкоплечего мужчину с темно-русыми волосами, подстриженными под «ежик», с крупными чертами лица. Мужчина был в скверно отглаженном сером костюме и явно парился в нем. Он сосредоточенно смотрел на вход, словно дожидался кого-то, и я подумала, что он встречает как раз меня. Однако, когда я появилась в здании, он даже и ухом не повел. Я огляделась: больше никого в вестибюле не было, не считая администратора.

Я полезла в сумочку за своим сотовым, чтобы позвонить Мирошникову и уточнить, ждут ли меня вообще, как телефон вдруг запищал. Посмотрев на номер, я увидела, что это звонит сам директор фармакологического объединения.

– Алло, Евгения Максимовна? Вы где? – спросил он.

– Я, собственно, уже подъехала, – проинформировала его я. – И очень удивлена, что меня никто не встречает. Помнится, вы обещали.

– Как не встречает? – удивился Мирошников. – Зайцев же уже спустился минут пять назад!

– Зайцев? – переспросила я.

– Ну да, начальник службы безопасности. Такой крупный мужчина, в сером костюме.

– А-а-а, – протянула я. – Значит, он меня и встречает? Только он пока что не понял, что это я. Ладно, дальше я сама разберусь.

Я подошла к мужчине в сером костюме и похлопала его по плечу. Он посмотрел на меня со смесью явного интереса и сожаления – видимо, по причине своей занятости – одновременно.

– Вы не меня ждете? – спросила я.

– К сожалению, я с большей охотой ждал бы именно вас, – не скрывая своего любопытства, сказал он и улыбнулся. – Но…

– Вы Зайцев? – довольно бесцеремонно уточнила я.

– Да, – удивился он. – А…

– Охотникова, Евгения Максимовна, – представилась я и кивнула в сторону лифта: – Пойдемте?

Зайцев моргнул, подхватил меня под локоть и, ведя к лифту, заговорил:

– Какая приятная неожиданность! Простите, что сразу не узнал вас! Честно говоря, я вас представлял себе совершенно иначе.

– И как именно, если не секрет? – полюбопытствовала я, пока Зайцев пропускал меня в лифт.

– Ну… Я думал, что бодигардом должна быть этакая крепкая, мужеподобная бабища с густым басом, – склонившись к моему уху, доверительно сообщил он и шутливо поднял руки: – Только не обижайтесь, пожалуйста. Я уже понял, что ошибся по всем статьям!

– Пусть это окажется самой серьезной вашей ошибкой, – пожелала ему я.

– Спасибо. – Зайцев нажал на кнопку с номером двенадцать, и лифт плавно пополз вверх.

Зайцев, выглядевший внешне довольно-таки простовато, как-то по-крестьянски (и впечатление это не мог скрыть даже его серый костюм), тем не менее пытался проявлять по отношению ко мне истинно джентльменскую галантность: пропускал меня вперед, подавал руку, пытался поддерживать за талию…

– Спасибо, я и сама передвигаюсь вполне уверенно, – сбросив его руку, сообщила я, пристально глядя на него, когда он слишком уж выразительно приобнял меня. – И вообще, насколько я понимаю, охранять должны не меня, а я – кого-то?

– И я, – сообщил мне Зайцев. – Но об этом вам подробнее расскажет Геннадий Владиленович.

– Мирошников? – уточнила я.

– Да, – подтвердил начальник службы безопасности. – А меня зовут Михаил Петрович.

Именно так незатейливо его и должны были звать – Михаил Петрович. Или, скажем, Степан Васильевич. Я не стала рассыпаться в дежурных признаниях, как, мол, мне приятно знакомство с господином Зайцевым, лишь кивнула и уверенно двинулась вперед: кафе на двенадцатом этаже имелось только одно.

Когда мы вошли в зал, из-за дальнего столика нам помахал рукой тощенький мужчина средних лет, с небрежной черной маленькой бородкой, одетый в светлую рубашку, на которой виднелись несколько пятен непонятного происхождения. Мы подошли к столику, и Зайцев заговорил первым: