— Но он будет ходить! — сказала мать. — Будет стараться! Я не понимаю, в чем проблема?

— Проблема в том, что ваш сын попадет в коллектив. Не в класс, где дружат только на уроках, и не во двор, где можно пойти к маме. Он будет находиться в коллективе и ему придется общаться с другими ребятами, как общаются взрослые люди. Но отличие взрослых от пацанов в том, что взрослые более… м-м-м гуманны. Дети очень злые в этом возрасте, поэтому не избежать драк, издевательств, очень злых насмешек…

— А зачем тогда нужны тренера! — опять воскликнула мать.

— На тренировках мы им естественно этого не позволяем. Но как только тренировка заканчивается, начинается совсем другая петрушка. Уже в душе ваш сын будет осмеян за свое худое, не соответствующее возрасту, тело. Он станет изгоем среди ребят, и это в лучшем случае. В худшем будет мальчиком для битья, а все попытки вырваться с определенного ему коллективом места, будут жестоко подавлены. Все ребята, которых вы видели на тренировке, могут дать сдачи. Есть там конечно самые сильные, но остальные на одном уровне. А пустить в стаю волчат слабого ягненка, будет означать его съедение ими. Я долго уже работаю здесь, Наталья Васильевна, и знаю, о чем говорю. Отдать вашего сына в нашу школу, будет большой ошибкой. Он будет приходить с синяками и может серьезно повредить психику. В его возрасте это очень опасно. Его могут сломать так, что он уже никогда не выпрямится.

— Но это несправедливо, — поцедила мать, делая из губ тонкую линию.

— Я знаю, но это спорт. Он куда более жестокий, чем кажется на первый взгляд. Здесь властвуют законы природы куда больше, чем в других профессиях.

— Неужели нельзя ничего с этим поделать? — спросил отец. Спросил просто для проформы, не надеясь на какой-нибудь ободряющий ответ. Но тренер его удивил.

— Вообще-то есть, — сказал Алберт после небольшой паузы. — Знаете, я ведь тоже был когда-то хилым, но потом подкачался правда, и пошел на секцию. Меня сначала заталкивали под щитом, а когда я набрал веса, раскачался… но сейчас не об этом. Он может поработать самостоятельно. Давайте так: как только он сможет отжаться хотя бы десять раз, пускай приходит снова. Посмотрим на него…

— Спасибо, Альберт Викторович, — сказал Максим, протягивая руку.

— Не за что, — пожал руку тренер.

— Я поговорю с ним и если он… — начал отец.

— Да, и на вашем месте, я бы убедил его заняться физкультурой как можно скорее. Если придешь в группу, когда она уже сформирована, влиться в коллектив труднее.

— Мы поговорим с ним, — сказал мать. — До свидания.

Теперь уже она не верила, что Сеня будет чем-то заниматься. Но к удивлению обоих родителей, следующим утром Сеня проснулся на полчаса раньше и сделал зарядку. Уже через месяц он начал ходить в школу быстрым шагом, а не ездить на автобусе, и через полгода его взяли в ДЮСШ. Но тренер оказался прав — мальчик пришел слишком поздно, коллектив уже сформировался, и влиться в него у Сени не получилось.

— Нет! — сказала она. — Вообще-то нормальные парни о таких вещах заботятся.

— Да ладно тебе, ну забыл я, с кем не бывает? — оправдывался Семен, подсаживаясь еще ближе. Рука уже давно ощупывала ее бедро, все время пытаясь взобраться повыше.

— Я не буду без презерват…

Сеня прервал ее поцелуем. Она попыталась сопротивляться, но быстро растаяла. Барс не спешил, сначала левая рука погладила ее щеку, а правая оставалась на бедре неподвижной. Но поцелуй все продолжался и продолжался, становился все более страстным, и его ладони начали исследовать тело. Полностью оголили бедра, скользнули по маленькой груди, начали приподнимать топик…

— Нет, — отстранилась девушка.

— Почему? — Сеня не отставал и еще раз поцеловал ее.

— Так не правильно… не безопасно… — говорила она, полуприкрыв глаза.

— Да я не буду в тебя кончать, — шептал Сеня.

— Нет, это… так нель-зя! — отчеканила она, отталкивая его, когда правая ладонь Барса добралась до трусиков. — И вообще, здесь холодно. Нет!

Она стряхнула с себя его руки и поднялась.

— Посади меня на такси, — сказала она таким тоном, что Сеня понял — кина не будет.

— Сама дойдешь, целка ебаная, — сказал он, откидываясь на спинку лавочки. — Тоже мне нашлась дева Мария бля. Чего встала? Вали давай! Сегодня тебе никто не всадит, стерва…

— Козел, — процедила она и ушла в ночь.

— Пошла на хуй! — крикнул вдогонку Сеня. Она не ответила.

Сеня окинул быстро удаляющуюся фигуру сожалеющим взглядом. Потом посмотрел себе на пах. В обтягивающих джинсах явно просматривался расстроенный дружок.

— Ничего, приятель, приедем домой, будет тебе все что надо…. - сказал Сеня.

Он осмотрелся, решая, стоит ли идти в гостиницу, или еще попытать счастье. Или поехать в сауну? Время еще только три утра, завтрак лишь в семь, а в саунах таких обломов не бывает. И тут он услышал в кустах стоны.

Барс лежал, ощущая легкий ветерок из окна. Он колыхал все немногочисленные волосы на его теле, ласкал, щекотал, доносил запахи выхлопных газов, но даже они не раздражали. Его ничего не раздражало. Впервые за несколько лет, Сеня почувствовал себя пустым. В гостиничном номере помимо выхлопов пахло ее духами, а она лежала рядом. Тоже голая, как и он, даже не удосужившись накрыться одеялом. Хотя так сразу и не скажешь, где оно одеяло. Когда они ворвались в номер, Сеня зашвырнул его куда-то подальше, и теперь уже не помнил куда.

Он повернулся. Тамара лежит на спине. Черные волосы рассыпались по подушке, перемешались с его белыми, пшеничными. Его ладонь провела по ее груди, задержалась на соске. Она не проснулась — слишком сильно он ее вымотал. Когда попробовал ее разбудить минут двадцать назад, она сказала: "Сенечка, утром. У меня там уже все болит…". Конечно, болит — пять раз! Почти подряд! Сеня чувствовал себя таким взрослым, таким опустевшим, вылупившимся из кокона, где сидел долгие годы. Столько насмешек, столько унижений, а в итоге он потерял девственность не с дешевой проституткой, как наверняка тот же Димка, а с настоящей красавицей. Познакомился на концерте, потом пошли в кафе, сняли номер в гостинице и…

Сегодня он несчетное число раз попадал на небеса и падал на землю, чтобы опять взлететь. Может быть, для нее это всего лишь пять раз, но он запомнил каждую свою фрикцию, каждый ее стон, каждое ласковое слово. Что может быть лучше этого? Ничего! Такое блаженство не может сравниться ни с чем. На всех уровнях, от физического, до морально, он наслаждался. Душа пела, гордость тоже — она сказала, он лучший из всех, с кем ей приходилось это делать. И даже в голову ей не пришло, что это у него первый раз! Нет, как только робость умерла, и он поцеловал ее, тело начало действовать само собой. Он знал, как надо доставить ей удовольствие, пальцы сами нашли и расстегнули все застежки, развязали все тесемки, стянули все, что можно стянуть. После постного воздержания, после онанизма в туалете или в закрытой комнате, он получил такую ночь! Не счесть всех поз, способов и видов, попробованных сегодня. Она приятно удивилась, когда он не выстрелил сразу. Может быть от волнения, может его мозг специально хотел насладиться процессом, боясь, что повторения не будет, но Сеня растянул удовольствие почти на полчаса. Второй раз получился даже быстрее. А там третий и четвертый, и такой грубый, почти животный, пятый…

Сегодня, наконец, реальность сошлась с фантазией. Сегодня, жизнь повернулась к нему лицом. А вернее другим местом…

Брас поднялся и осторожно пошел по направлению к звукам. Женские стоны и мужское сопение доносилось из кустиков, всего метрах в десяти от лавочки, где Семену отказали в близости. Фонарь неподалеку позволял различить два тела, сплетенных в объятиях. Они не раздевались, просто девушка задрала юбочку и подняла майку, а парень приспустил джинсы. Сеня ушел с асфальтной дорожки, чтобы рассмотреть внимательней.