«Сладкая ты моя доля» – так называется папина песня. Она есть на одном из его ранних альбомов, и знают ее только самые преданные фанаты.

Не слишком хорошая песня, да? Да и что за имя такое – Доля? Надо издать закон, запрещающий родителям давать детям ужасные имена. Мое имя в списке самых ужасных будет на первом месте. Меня зовут Солнце. Да. Уверена, что даже вы над ним засмеялись. Как и все остальные.

– Солнце! – шепнула мне мама. – Идем, нам пора заходить!

Фотографы развернули камеры обратно на ковровую дорожку. Там визжит светловолосая актриса, схватившись за лиф платья, из которого показалась грудь.

– Любой дурак поймет, что она это специально, – сказала мама. – Идем, Солнце, шевелись!

– Дэнни, Дэнни, не уходи, пожалуйста! Сюда! Подойди сюда! – с отчаянием в голосе закричала мама Доли.

– Попроси папу с ними поздороваться, – попросила я.

Она вздохнула и изогнула бровь, на секунду задумавшись. Вспышки камер по-прежнему сверкают там, где только что лопнуло платье.

– Смысл? – ответила она. – Его уже отсняли. Идем.

И я медленно двинулась дальше, еще раз обернувшись на них. Мама Доли продолжает кричать. Глаза у нее выпучены, рот широко открыт, она словно сошла с ума, и смотреть на нее страшно. Я взглянула на Долю, а она на меня. У нее очень странное выражение лица, жуткое, тоскливое. Не может быть, что она влюблена в папу. Он для нее слишком стар. Мы не сводим друг с друга глаз. Мы как будто бы знаем друг друга.

Меня передернуло, и я повернулась к папе. Он еще раз взмахнул толпе, дотронулся пальцами до губ и отправил воздушный поцелуй, а затем ушел в кинотеатр, держа Конфетку за руку. Мама с Асом на руках исчезла следом за ним.

Я осталась одна у красной дорожки и не знаю, что мне делать. Ко мне подошел большой охранник.

– Вы дочка Дэнни Килмана? – спросил он.

Я кивнула.

– Тогда проходите внутрь, мисс, – и он направил меня к входу.

В последний раз я посмотрела на Долю. Кажется, ее мама заплакала. Мне их ужасно жаль, но я ничем не могу помочь. Я поплелась в кинотеатр и, подвернув ногу на высоких каблуках, оказалась в шумной толпе. Несколько раз я повернулась кругом, не зная, куда мне дальше идти или кого бы спросить, – и вдруг мама опустила мне руку на плечо.

– Бога ради, Солнце, что за игры? – прошептала она. – Ах ты, черт, я из-за тебя ноготь сломала!

Ее накладной ноготь, похожий на розовый топорик, застрял в моей тунике.

– Идем скорее в уборную, – и мама потащила меня за собой. – Тебе надо подтянуть легинсы, они сползли и сложились в гармошку. Смотрится по-уродски!

– Уродские они и есть, – пробормотала я и поплелась за мамой и Конфеткой.

Краем глаза я заметила папу, он до сих пор работает на публику, а на плечах у него сидит Ас.

В уборной полно красивых молодых женщин в коротких черных платьях. Они обнимаются, целуют друг друга в напудренные щечки и цокают туда-сюда на высоченных каблуках. На нас почти никто не обратил внимания, но вот какая-то пара начала сюсюкаться с Конфеткой, восторгаясь ее пышным платьем и рассматривая значки на курточке. Конфетка засветилась счастливой улыбкой, встряхнула своими длинными сверкающими волосами и объяснила, что каждый значок по-своему для нее важен. Она чуть-чуть шепелявит, рассказывая, прекрасно зная, как мило это звучит.

– Я сейчас, Конфетка, – сказала мама, отвела меня в кабинку и протиснулась следом.

– Встань сюда, – прошипела она и начала подтягивать на мне эти ужасные легинсы. – Дай я тебе все поправлю.

Я залилась краской от ужаса, что сейчас все эти красивые женщины подумают, что мне как маленькой нужна помощь в туалете. Меня бросило в пот. Легинсы прилипли к влажной коже и неприлично скрипят, пока мама их подтягивает. Как только она закончила, я вдруг поняла, что мне непременно, сию секунду, надо сходить в туалет. Все действо повторяется с самого начала: легинсы с трудом спущены до колен и натянуты обратно.

– Честное слово, – прошипела мама, красная как рак от наклонов и сражений с тканью. – Ты самая старшая, Солнце, а проблем от тебя больше, чем от Конфетки и Аса, вместе взятых.

Я вся горю. На глазах слезы.

– Прекрати реветь! – мама встряхнула меня за плечи. – Что с тобой? У нас сегодня праздник!

Мы вышли из кабинки, когда возле нее уже скопилась целая очередь. Конфетки нет нигде.

– Боже! – сказала мама, прикрыв рот. Но тут же мы услышали смех.

Конфетка за углом, там, где зеркал еще больше. Кто-то дал ей туфли на высоком каблуке, и она неумело шагает по ковру, встряхивает волосами и подбивает пышную юбку в сеточку. Толпа хохочет, а Конфетка громче всех.

– Мама, смотри! – Она делает поворот вокруг себя, и щиколотки у нее дрожат. – У меня каблуки выше, чем у Солнца! И даже выше, чем у тебя! Я уже совсем как взрослая!

– Меньше двадцати двух не дашь, – сухо ответила мама, но взгляд у нее стал мягче от нежности. – Хватит, родная, верни доброй тете ее красивые туфли и надень свои ботики. Не надо заставлять отца ждать.

В последней фразе прозвучали опасные нотки. Конфетка их тут же уловила и моментально скинула высокие каблуки.

– А кто твой отец? – спросила хозяйка туфель.

– Мой папа – Дэнни Килман! – ответила Конфетка.

– Ого! – воскликнула девушка, и вокруг Конфетки сразу собралась толпа.

– Представь, что Дэнни Килман – твой папа! – сказала одна.

– Лучше я представлю, что он мой муж, – ответила вторая. И все посмотрели на маму.

– Как вам повезло! – сказала какая-то девушка, глупо хихикнув.

Мама окинула всех взглядом и поправила юбку.

– Да, повезло, – и она протянула нам руки. – Идемте, девочки.

Конфетка взяла одну руку, а мне всучили другую, хотя это полный идиотизм: чтобы взрослая десятилетняя девочка цеплялась за маму. Мы вышли из комнаты под завистливый шепот со всех сторон.

В фойе от количества народу уже не протолкнуться, у одного из входов страшный шум: только что вошли участники группы «Милки Стар».

– Я хочу на них посмотреть! Я обожаю «Милки Стар»! – требует Конфетка.

Наверное, она читала про них в своих комиксах для девочек.

– Что на них смотреть, просто глупые мальчишки. Лучше давай найдем папу, – быстро говорит мама. – И не надо ему рассказывать про то, как ты любишь «Милки Стар», ладно?

С глупыми мальчишками мама справилась легко, но что делать с толпой глупых девчонок, окруживших папу? Они еще моложе тех, что были в женской уборной, юбки у них еще короче, а каблуки выше. Одна из них взяла Аса, тормошит его, а он, извиваясь, хочет опуститься на пол.

– Дайте мне моего сына, спасибо большое, – сказала мама и буквально вырвала Аса у нее из рук. Ас захныкал от испуга. – Вот видите, из-за вас он расплакался.

– Ой-ой, – сокрушилась девушка. Красивой ее не назовешь, волосы слегка растрепаны, несоразмерно большой рот, но что-то есть в ее облике – не хочется отводить взгляд.

– Ну-ну, Ас. Ему не нравится, когда его слишком часто трогают, – объяснила мама.

– Правда? – переспросила девушка и вопросительно посмотрела на папу. – Обычно мужчины не против.

Толпа девочек взорвалась от смеха. Папа тоже захохотал. Мама в ярости так крепко сжала руку Аса, что он еще сильней заплакал.

– Тихо! Ты обещал, что будешь вести себя как большой, чтобы пойти в кино на папин фильм, – сказала мама. – Идемте в зал.