Хорошо здесь. Есть одеяла в углу и набитый соломой матрас, и можно представить, что в доме до сих пор пахнет отцом, и никто не обзовет его калекой или идиотом, поэтому, убедившись, что огонь продержится до утра, он заснул вполне счастливым.

Это был огромный бурый медведь. Его передняя лапа застряла в дупле.

Одда разбудило какое-то царапанье снаружи. Он вскочил, в голове закрутились мысли о троллях и сказочных чудищах, и еще одна: «Хоть бы не медведь». С этой мыслью Одд открыл дверь. На дворе был ясный день, значит, проспал он долго, а на снегу, вызывающе глядя на него, стоял лис.

У него была узкая морда с острыми, торчком, ушами и хитрым, себе на уме, выражением. Он поймал взгляд Одда и подпрыгнул, будто красуясь, потом немного отбежал назад, остановился и оглянулся. Он был красно-рыжим, как пламя, этот лис. Он вернулся на пару шагов, пританцовывая, снова скакнул вперед и обернулся к Одду, явно приглашая следовать за ним.

Животное действует по плану, отметил про себя Одд. У него самого никаких планов не было, кроме одного: никогда не возвращаться в деревню. Опять же, не каждый день лисы зовут тебя прогуляться.

И он пошел.

Лис мелькал впереди между деревьями, как костер. Если Одд замедлял шаг, если заросли были труднопроходимыми, если мальчик уставал, лис терпеливо ждал, пока Одд соберется с силами, а потом его хвост снова взлетал вверх и сновал огоньком среди снежных кочек.

Одд торопливо шел следом.

Высоко в небе кружила птица. Ястреб, подумал Одд, но потом она села на сухое дерево, Одд увидел, какая она огромная, и понял: орел. Голова его была странно наклонена набок, Одд был уверен: орел наблюдает за ним.

Он протопал за лисом на холм, потом с холма – вниз было труднее, учитывая снег и больную ногу с костылем, несколько раз Одд падал, – и снова вверх до середины следующего склона, где, подобно гнилому зубу, торчала сухая сосна. Рядом с мертвой сосной росла серебристая береза. И тут лис остановился.

Их приветствовал скорбный рев.

В стволе сухой сосны было дупло – в таких часто селятся пчелы и разводят мед. В деревне Одда из меда готовили медовуху, жители употребляли ее, отмечая возвращение своих викингов из похода, или день середины зимы, или другой какой праздник – мало ли их, был бы повод выпить.

Это был огромный бурый медведь. Его передняя лапа застряла в дупле.

Одд хмуро улыбнулся. Понятно, что тут произошло.

Береза мешала попасть в дупло. Медведь надавил на дерево всем весом, отодвинув в сторонку. Но когда полез в дыру, давление на березу ослабло, и она вернулась в прежнее положение. Ловушка захлопнулась, зажав лапу.

Зверь снова издал утробный, раздраженный рев. Выглядел он скверно, но нападать вроде не собирался.

Одд осторожно приблизился к дереву.

Над ними кружил орел.

Одд снял с ремня топор и обошел сосну вокруг. Срубил длинную, крепкую ветку и немного раздвинул деревья, используя ее как рычаг, чтобы не покалечить медведю лапу. Потом точными, короткими ударами стал подрубать березу. Дерево было крепким, но понемногу стало поддаваться – вот-вот сломается.

Одд взглянул на медведя. Медведь глядел на Одда большими карими глазами. Одд сказал вслух:

– Я не могу бегать. Так что при желании стану легкой добычей. Но об этом надо было раньше беспокоиться, правда? Теперь-то чего.

Он вдохнул побольше воздуха и последний раз ударил топором. Береза обломилась и упала, медведь моргнул и вытащил из дупла лапу. С нее капал мед.

Он слизнул его ярко-розовым языком. Голодный Одд взял с края дупла кусок медовых сот и отправил в рот вместе с воском. Мед медленно потек по горлу, Одд закашлялся.

Медведь фыркнул. Он залез в дупло, выудил остаток сот и прикончил их в два укуса. Потом встал на задние лапы и зарычал.

Одд подумал, что настал его смертный час, видно, мед был просто закуской перед обедом, но медведь опять опустился на все четыре и продолжал опустошать дупло.

Начинало темнеть.

Одду пора было в обратный путь. Он пошел вниз по холму и был почти у подножия, когда вдруг сообразил, что не имеет ни малейшего представления, где его дом. Сюда-то он пришел за лисом, но лис не собирался провожать его обратно. Он постарался прибавить шагу и споткнулся, костыль взлетел в воздух, а сам он приземлился лицом в колкий, жесткий снег.

Он пополз к костылю, и пока полз, ощутил на затылке горячее дыхание.

– Привет, медведь, – бодро сказал Одд. – Давай, съешь меня, хоть какая-никакая польза будет. Все лучше, чем бестолково замерзнуть до смерти.

Но медведь, похоже, не испытывал желания есть Одда. Он сел перед ним на кочку и сделал лапой пригласительный жест.

– Серьезно? – не поверил Одд. – Ты не собираешься меня есть?

Медведь издал какой-то недовольный звук. Звук, впрочем, скорее ворчливый, а не голодный, и Одд решил: была не была. Ну до того уж странный день, дальше некуда.

Он залез медведю на спину, в одной руке держа костыль, другой цепляясь за медвежий мех. Медведь медленно поднялся, убедился, что мальчик держится, и рванул большими прыжками сквозь густеющие сумерки.

Медведь бежал все быстрее, холод стал просачиваться сквозь одежду и скоро пробрал Одда до костей.

Впереди мчался лис, сверху парил орел, и безумная мысль промелькнула в голове Одда, безумная и радостная: Я совсем как храбрый лорд из маминых баллад. Только вместо коня, пса и сокола – медведь, лис и орел.

Затем он подумал: Жаль, не расскажешь никому: не поверят. Да я бы и сам не поверил.

Сбитый с веток снег летел в лицо, но мальчик только смеялся. Вышла луна, огромная, бледная и холодная, страшно холодная, но Одд хохотал пуще прежнего, потому что его ждал дом, потому что он был непобедимым лордом верхом на медведе, и потому что был он все-таки немного «одд», а «одд», как вы помните, по-английски – «странный».

Медведь остановился перед хижиной, и Одд наполовину слез, наполовину свалился с медвежьей спины. Встав на ноги при помощи костыля, он сказал:

– Спасибо.

Медведь как будто качнул головой, а может, Одду просто почудилось в неверном лунном свете.

Раздалось хлопанье крыльев, и неподалеку на снег приземлился орел. Он склонил голову набок и глядел на Одда медовым глазом. На месте второго глаза зияла пустота.

Орел подошел к двери. Лис уже был тут как тут, сидел по-собачьи. Медведь тоже передвинулся поближе к хижине.

Одд переводил взгляд с одного животного на другое.

– Что? – попытался он сыграть дурочка, хотя было яснее ясного, чего они ждут. Поэтому он довольно быстро сдался: – Ладно, заходите, – и открыл дверь. И они вошли.

«Из-за кого мы попали в передрягу?»

Одд рассчитывал, что лосося хватит ему на неделю сытой жизни, а то и больше. Но и медведи, и лисы, и орлы – все, оказывается, не прочь отведать копченой рыбы в знак благодарности за то, что доставили до дому. Они трапезничали, пока лосось не кончился, но только Одд и орел наелись досыта. Лис и медведь явно могли бы продолжить.

– Завтра найдем какой-нибудь еды, – сказал Одд – А сейчас спите.

Животные смотрели на него с интересом. Одд сел на соломенный матрас, аккуратно поставив костыль к стене, чтобы утром опереться, вставая с постели. «Постель больше не пахнет отцом, – понял он, укладываясь. – Только сеном». Одд закрыл глаза и провалился в сон.

Ничего путного ему не снилось. Все какие-то обрывки, лоскуты сновидений – не за что уцепиться усталому уму. И вдруг сквозь дрему донесся гулкий бас:

– Я не виноват.

Голос повыше сказал с издевкой:

– Ну, разумеется. Я говорил тебе не трогать это дерево. Ты не послушал.