Наверное, и сейчас бы валялись в каморке Феи, заливаясь хохотом по поводу планируемого мероприятия («Ты мертв, корефан! Всасывай по буквам: м-е-р-т-в!»), если бы вместе с письмом Фея не обнаружила восемь тысяч долларов («Куча бабла, старушка, ты догоняешь? Э-э-э, подъемные для отправки в ад!»).

Жизнь обращалась сказкой – хошь брюлик, хошь в Париж, хошь спасай кедры на Алтае.

Пляжи в Акапулько, недвижимость на Тенерифе…

Одновременно они решили – если не выполнять свою часть обязательства, сказка может закончиться. Возможно, даже некрасиво. Монстр из пыльной комнаты готов основательно испортить им жизнь – в этом они не сомневались. Поэтому необходимо оторвать от дивана свои пассивные попы и ехать к клиенту.

– Ну и как мы докажем парню, что он давно умер?

Фея не в первый раз задавала этот вопрос. Ленка и сейчас не ответила.

– Все-таки он милашка. – Ленка ткнула в центр выцветшей фотографии, которая прилагалась к письменным инструкциям. – Неужели «просто Викентий» не намекнул, как зомбировать наивных пацанов?

– Нет. Я тебе тысячу раз говорила, – они сошли с эскалатора и двинулись на «Белорусскую-радиальную», – все указания в письме.

– Ни полграмма я не поняла из этой сектантской мути.

– Ты уже тысячу раз прочитала. – Фея выхватила письмо из рук Ленки и забубнила: – Все просто. Титов Павел Михайлович, тысяча девятьсот восемьдесят первого года рождения. Умер седьмого сентября две тысячи восьмого года. Блин, давненько. Кровоизлияние в мозг, доставлен в морг № 3. Вскрытие проводила врач Павлова. Похоронен на Востряковском кладбище. Продолжает существовать потому, что успешно развивает российскую музыкальную индустрию…

– Ничего себе простенький текст, – перебила Ленка. – Клиент целую вечность как скопытился. Но продолжает дрючить российских фабрикантов. Yeah! И теперь мы должны убедить его, что много лет назад он зажмурился. В морге номер три ему вскрыли черепушку. Ясен пень – человек засомневается в собственной кончине. Носик пощупает, попку ущипнет, пальчиком нам у виска покрутит… Хорошо, если без ментов обойдется. Плакали наши десять штук…

– Наши?

– Ой, не пыли!.. Я совершенно бесплатно скажу Пашеньке, что он труп ходячий. За бутылку «Бейлиса».

– Не намекай, что я жмот. Просто деньги эти пока словно головокружение или озноб. Ненастоящие. – Фея добавила: – Мне очень важно, что ты со мной в этом деле. Ты одна кажешься реальной.

Они решили предстать перед Титовым в обезоруживающей спортивной красе. Ленка доказала – ролики вызывают доверие:

– Лучше бы лыжи беговые, в потертой изоленте, но не сезон. Или самокат какой-нибудь – с такими атрибутами проще войти в контакт.

Фея надела свои единственные нарядные джинсы и дырявый топик. Ленка натянула на жирное тело спортивный костюм «Benetton» небесно-голубого цвета.

Наталья Медведева: «Пойдем на войну»

– И после этого у тебя, соколика, карачун и случился. Сечешь?

– Красиво излагаешь, мать, только вот дохлым я себя ну совершенно не чувствую, прости. Может, ошибочка вышла в небесной канцелярии? Может, вы, девоньки, зря сюда, как мухи на го… пардон – как пчелы на мед притащились?

Лена и Фея старательно инсценировали будущий диалог с клиентом. Они катили вдоль Ленинградки, поглощая в немереных количествах выхлопы бесшабашного московского автопарка. Тепло. Пятница. Вечер. Неожиданное наступление недолговечного апрельского тепла. Все мечтали покинуть город.

Ленка уже несколько раз пыталась подсчитывать будущие барыши:

– Слушай, если мы в месяц по паре клиентов будем делать… В год получится около трехсот кило баксов. У тебя столько ноликов в голове может оформиться?

– Легко. Банальная «двушка» в Москве. Треть от годового оклада Чубайса. Без бонусов.

– Давай оклады Чубайса, Потанина и врага народа Березовского посчитаем, когда первый лимон освоим.

– Обязательно подсчитаем. И доложим, куда следует.

– Сейчас надо прикинуть, как клиентов об колено ломать. Твои идеи?

– Карандашики взять, блокнотики, кофейку налить, заняться блокадой серого вещества. Мать, нас ждут суровые бизнес-будни! Юбки чуть выше колен, белоснежные сорочки. Не думать о размере бедер, пока не решим, как любимого гниду-клиента заставить еще чаще на спину опрокидываться.

Они заржали. Ленка чуть не врезалась в столб с рекламой «Газпрома» – лучшего друга и соратника всех начинающих гимнасток, хоккеистов, примадонн и дзюдоистов.

– Правильно мыслишь. Мозговой штурм. Стратегия! Как сказать, что сделать, чтобы клиент проникся. Это тебе не «Баунти» малолеткам за полцены втюхивать. Надо, чтобы любой взрослый даунишка поверил в нашу легенду о его безвременной кончине. Чтобы при необходимости мог нам расписочку выдать. Типа – да, девоньки, я, Пипеткин Фома Януариевич, находясь в здравом уме и светлой памяти, полностью согласен с тем, что являюсь давно усопшей субстанцией, пусть земля мне будет пухом. Аминь.

Ленка предложила:

– Легенда у нас такая. Мы девочки, конечно, чиканутые, но честные и не простые. Не какие-нибудь труженицы-давалки с Можайки. Поначалу он припухнет – с какого перепугу к нему дуры на колесах заявились? Ну, мы ему по-честному расшифруем – дорогой дяденька, узнали о вас случайно, теперь хотим дружить, говорить о смысле жизни и смерти. В общем, приглашайте на чай, мы вам штрудель испекли…

Фея согласно дернула рюкзачком, в котором действительно рядом с босоножками остывал штрудель.

Они снова прыснули. Смех все время мешал им распланировать будущую встречу. Воображаемые сцены разговора с клиентом казались абсурдными, надуманными, не готовыми свершиться. Хотелось увеличивать и увеличивать этот абсурд до предела, после которого уже не будет страшно ломиться в чью-то жизнь и говорить, что она давно закончилась.

– Ты жмур, чувак. Точно говорю тебе – жмур! – вновь настаивала Ленка.

– Kakie vashi dokazatel’stva?! – откликнулась Фея гнусавым голосом русского бандита из «Красной жары».

Radiohead: «A Wolf At The Door»

Еще до того как они увидели указатель поворота на улицу Черняховского, Ленку вновь прорвало на тему денег.

«Завидует папина дочь. Мое приключение манит больше, чем два десятка любовников…»

Подруга зашла издалека:

– Ну, чего, ощущаешь свою ответственность? Попа вспотела?

– Ответственность перед кем?

– Перед судьбой, о счастливая моя! Шанс тебе выпал, и сливать его нельзя. Ты уже прошла в финал закрытого конкурса.

– Какого конкурса? – искренне удивилась Фея.

– Без правил и пощады. В конце у одних за щекой только копеечный леденец или – того хуже – чей-то член копеечный. У других – виллы в Абзаково, а Игорек Николаев с Крутым пишут музыку для мобильников. Неужели у тебя нет чувства типа: «Ё-ё-ё-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о!!! Я почти в „Хопре“ и вижу золотые горы на горизонте!»?

– Слушай, все еще вилами по кефиру…

– Ладно прибедняться! Ты уже зарядила парня на евангелистские подвиги. Он теперь каждый день от капусты будет избавляться. Коленопреклоненный, с благодарностью.

Фея (победительница лотереи «Выиграй десяток кило зеленых почти на халяву») не сомневалась, что Ленка чувствует себя в доле будущего золотого ливня, но решила не обсуждать ее притязания до окончания сегодняшнего мероприятия, которого уже стала малодушно побаиваться.

Показавшийся из-за угла дома памятник товарищу Тельману мог бы с большевистской прямотой констатировать, что время, отпущенное для подготовки встречи, девушки бездарно профукали. Теперь они были обречены появиться перед клиентом с пустыми руками (не считая штруделя) и тем, что экспромтом сгенерирует их молодой, но пока не подготовленный к подобным заданиям мозг.

Notre Dame de Paris: «Люди без бумаг»

«Втереться к нему в доверие. Влезть!» – навязло в голове пожелание «просто Викентия».