- И правильно, - поддержала разговор Эления, - лучше быть уверенным, что рецидива не случится, верно?

   - Мне так спокойнее, да и здоровью полезней, - улыбнулся Шариф. - Каждый раз по приезде сюда я встречался с вашим отцом, уважаемая, уже не как пациент, а хороший приятель. И когда Хьюго умер, я очень горевал, это была большая утрата лично для меня, потому что ваш отец не только спас когда-то мою жизнь, но и указал путь, как её прожить.

   - Да? - заинтересовалась Эления.

   - Чтобы разрабатывать суставы, Хьюго посоветовал мне заняться портняжным делом ...днем, а вечера велел проводить в танцклассе.

   - Правильно! - вскричала Анна-Сорита. - Ножницы, иголки, булавки разрабатывали пальцы и кисти рук, а танцы не давали закостенеть ногам. Всё-таки мой дед - гений!

   В то лето Анна с родителями и Харун Шариф провели много приятных часов на пляжах Гривы. Эрик ходил со знаменитым гостем в океан "ловить большую рыбу", как восхищенно отзывался потом мастер, Эления угощала его знатными ужинами под отцовское вино и только Анна почти не общалась с Главным королевским портным, чем откровенно задевала его эго.

   - Я заметил, ты никогда не расспрашиваешь меня о платьях, - попытался стать накоротке с девочкой Шариф, он уже понял, что она сильный маг, но кроме магии любит читать и иногда рисует, хотя всегда прячет альбом, когда Харун к ней подходит. И ему вдруг стало любопытно, что же Анна-Сорита думает о его творчестве.

   - Мне это не интересно, - честно ответила малышка. - Вы ведь не обижаетесь?

   - Нет, конечно, почему я должен обижаться? - улыбнулся тот.

   - Ну ...мама говорит, художники - тонкие натуры, правда, я не совсем понимаю, что это значит.

   - Дочь, - Эления укоризненно покачала головой, - я же объясняла, творческий человек чувствует более тонко, чем большинство из нас, поэтому чутко реагирует на критику.

   - Если критика конструктивна, уважаемая, я готов её выслушать и принять, - ответил с достоинством Шариф. - Анна-Сорита, я уже понял, что ты избегаешь разговаривать о моей работе, но мне очень интересно твое мнение.

   - Обещаете не обижаться? - с сомнением спросила девочка.

   - Клянусь, - торжественно заверил её мастер.

   - Тогда, первое, - Анна уперлась кулачками в бока. - Кто сказал, что серый цвет - это красиво? Все ваши наряды мышиного цвета, хоть и разных оттенков, правда, есть еще коричневый и черный, но и они лично меня совсем не радуют.

   - Яркие краски - удел простолюдинов, это все знают, - возразил Шариф, любуясь горячностью девочки. - Аристократы предпочитают приглушенные неброские тона.

   - А кто сказал, что голубой, желтый или красный цвет это плохо? - заспорила Анна. - Вы же сами навязали дамам своё мнение! Конечно, я в фасонах не разбираюсь, но даже не хочу этого делать, потому что, когда вижу всё серое и невзрачное, мне становится неинтересно.

   - Невзрачное? - вскричал Шариф. - Да мои платья носят самые родовитые дамы королевства.

   - И, конечно, восхищаются ими? - ехидно поинтересовалась девочка.

   - Да!

   - Врут! - убежденно заявила Анна.

   - Дочь, - обеспокоенная Эления встала из-за стола беседки, где хозяева в тот день принимали гостя, и решительно приказала, - немедленно извинись!

   - Он первый начал, - надулась Анна-Сорита, но видя недовольство матери, вздохнула и опустила голову. - Я прошу прощения, что была груба с вами, мастер Шариф. - Но от шпильки не удержалась. - Просто я еще слишком мала, чтобы иметь право высказывать своё мнение.

   Харун расхохотался, а потом вообще бросился обнимать и щекотать девочку.

   - Нахалка, - проворчала, улыбаясь, Эления.

   - Искренняя и честная девочка, - заметил Гвидо, всё это время тихо сидевший в стороне.

   - Вы абсолютно правы, барон, - ответил мастер, выпуская из объятий Анну. - Но давайте, всё-таки, продолжим разговор, - вернулся он к теме обсуждения. - Во-первых, тебе не нравятся цвета моих платьев, а во-вторых?

   - У мамы и её подруг красивые шея и грудь, а ваши платья их скрывают. Почему дамам нельзя носить декольте?

   - Что, позволь спросить? - удивился Харун.

   - Анна! - Эления вспыхнула. - Так нельзя!

   Но дочь, не обратив внимание на возглас матери, откровенно объяснила:

   - Декольте - область тела от верхней части груди и вверх, - Анна, увидев, что мастер её не понимает, вздохнула. - Ладно, я покажу, - и в её руке возник альбом, который она раньше всё время прятала от пытливых глаз Шаруна. - Когда мы познакомились, я вдруг начала рисовать платья, можете посмотреть ...и даже критиковать, я не обижусь.

   Да уж, ТАКОЕ увидеть Харун не ожидал. Большие листы альбома были покрыты настоящими шедеврами. Платья всевозможных фасонов и расцветок, сочетание гладких и цветных тканей, кожи и меха, обнаженные плечи и грудь дам в альбоме украшали сверкающие драгоценности, но главное - эти рисунки были живыми.

   - Но как? - потрясенно выдохнул мастер. - Как тебе удалось..?

   - Можно? - Эления тоже захотела рассмотреть художества дочери. Из-за её плеча в альбом заглянул Эрик и лишь Гвидо не проявил любопытство, он и так знал, что рисует Анна, от деда у неё секретов не было. - Откуда ты всё это взяла?

   - Я не знаю, мама, - вздохнула девочка. - Это мастер Шариф на меня так подействовал. В моей голове вдруг стали появляться образы, цвета и фасоны нарядов. Они мне даже спать мешали, - пожаловалась неохотно. - Вот я их и нарисовала, чтобы избавиться...

   - Помогло? - вскинул бровь Эрик.

   - Ещё как, - в тон ему ответила дочь.

   - Верните альбом, уважаемая, - попросил Харун. - Мы с Анной-Соритой ещё не закончили. - Пролистав несколько страниц, он ткнул пальцем. - Вот это декольте?

   - Да, - кивнула Анна.

   - А слово откуда взяла? - опять встрял Эрик.

   - Не знаю, вдруг всплыло в памяти, - девочка подняла взгляд на отца. - Но я уверена, выражение верное.

   - Хорошо-хорошо, - мастер разве что руки не потирал от нетерпения. - Согласен, ...э-э ...декольте украшает женщину, но ведь выглядит неприлично.

   - Зато возбуждает, - снисходительно пояснила Анна и замерла - Эления смотрела на неё широко открытыми глазами и взгляд матери не обещал ничего хорошего. - Мама? - жалобно спросила девочка.

   - Иди к себе, - припечатала та, - ужинать будешь в своей комнате.

   - Я провожу внучку, - Гвидо укоризненно посмотрел на невестку и вышел вслед за Анной.

   - Вы не правы, уважаемая, - мастер Шариф встал и вдруг, наклонившись, поцеловал Элении руку. - Ваша необыкновенная дочь - гениальна во всем, а её непосредственность и честность тешит моё каменное сердце, - он грустно улыбнулся. - К сожалению, девочка увидела то, что не замечали другие - мои наряды стали скучны и однообразны. Конечно, они сшиты из великолепных тканей, имеют модные фасоны, но, увы, совсем не радуют глаз. А вот это, - и он потряс альбомом Анны, - ярко, свежо и вызывающе. Да-да, я не побоюсь этого слова, ведь вызов - это интерес, интрига, любопытство, желание. А что должен делать наряд очаровательной женщины?

   - Возбуждать? - и Эрик подмигнул вспыхнувшей жене.

   - Именно, - Шариф встал и начал прощаться. - Передайте дочери, что я хотел бы еще раз рассмотреть её рисунки...

   - Анна-Сорита дарит вам свой альбом, - вошедший Гвидо уселся за стол и налил себе вина. - Он ей больше не нужен.

   - Но, барон... - растерялся Шариф.

   - Вы можете использовать эти рисунки по своему усмотрению, - добавил де Шарон. - Если сошьете хотя бы несколько нарядов по эскизам Анны, она будет только рада. И еще внучка просила передать, что при следующей встрече покажет, как можно оживить рисунки на платьях.

   Восхищенного мастера пришлось отпаивать успокоительным, так как он чуть не лишился чувств от восторга.

   С тех пор Харун Шариф стал большим другом семейства де Лей, а Анна-Сорита - его первым критиком и соавтором. Правда, об участи девочки в создании рисунков для нарядов мастера никто не знал, таково было пожелание родителей, старающихся избежать излишнего внимания к их дочери.