Однако мы не можем с точностью утверждать, что разделение на три группы населения в крестьянской среде существовало на протяжении всей тысячелетней истории Средневековья. Сообщества молодых зафиксированы только с XVI века: видимо, их возникновение связано с повышением брачного возраста и вытекающими из этого сексуальными проблемами. Такие сообщества просуществовали долго, несмотря на то что их неоднократно порицали за «беспутство» и нечестие. Упадок сообществ резко обозначился в эпоху Просвещения, когда произошли глубинные изменения в модели сексуального поведения в целом48.

Сосуществование трех групп внутри населения базируется на молчаливом уговоре между поколениями; оно возможно при стабильности и неизменности социального устройства. Сыновья, достигшие половой зрелости, готовы смириться с маргинальным положением в обществе, зная, что однажды они смогут занять место отцов. Такая система выглядит патриархальной, однако она оставляет определенное пространство женщинам, занимающим в ней существенное место: именно они держат в руках ключ к мужским мечтам и наслаждениям. Отцы устраивают порой браки по расчету, чтобы приобрести или не отдавать на сторону свои владения, но там, где речь не идет о большом состоянии, юноши и девушки вольны выбирать супругов по своему усмотрению49. После брака свежеиспеченный супруг оказывается лицом к лицу с трудностями. И «королевство молодых» уже не поддерживает его. Единственное, что он обрел, – законное право предаваться плотским удовольствиям (но при этом сексуальная энергия в те времена считалась разрушительной) и стараться, чтобы количество детей, которых надо кормить, не увеличивалось слишком быстро. Некоторые даже жалели о беспечном времени фрустрированного отрочества.

Обратим наши взгляды на северо-запад Европы. Если в остальных ее частях, особенно у крестьян на юге, разделение населения на три группы существовало долго, то в Париже, Амстердаме и Лондоне с 1700 года установилась совершенно иная модель сексуального поведения. Она просуществовала, так или иначе, до 1960-х годов50. Эта модель основана на новом понятии «мужественности», для нее характерно усиление роли брака и создание культа буржуазного семейного очага. Авторитеты и ценности в человеческих взаимоотношениях перераспределяются.

В век Просвещения в наиболее интенсивно развивающихся государствах вводится запрет на гомосексуальное влечение. До сих пор мужественность того, кто вступал в связь с мальчиком или партнером-мужчиной, не подвергалась сомнению. Теперь все меняется. В Лондоне молодые люди женоподобного вида получают презрительное прозвище «молли», связь с ними считается позором. Возникает нечто вроде третьего пола – содомиты. Сильный пол все больше озабочен доказательством собственной мужественности, характер отношений между мужчинами – членами сообществ и даже просто между друзьями переосмысляется. Онанизм подвергнут решительному осуждению, и идеальная мужественность отныне может реализоваться лишь во взаимоотношениях с противоположным полом. Учащаются посещения борделей и связи с проститутками51.

Существование меньшинства с нетрадиционной половой ориентацией становится все более очевидным, хотя Фуко и некоторые другие исследователи относят его появление лишь к следующему веку. Еще более наглядное свидетельство изменений – всплеск внебрачной рождаемости и внебрачных связей, а также повальное распространение венерических болезней52. В Париже происходит то же самое: там устраиваются полицейские облавы на педерастов и резко возрастает количество проституток.

Сексуальность человека подобна часовому механизму: поворот одного колесика приводит в движение всю конструкцию. Малейшие изменения в одной части структуры влекут за собой изменения во всех ее элементах. Хотя в некоторых социальных слоях по-прежнему сохранялась верность старым традициям или вводились только отдельные «новшества», многие приняли концепцию «личной вины» человека и невольно оказались вовлечены в процессы управления энергией либидо.

Крестьяне принимали изменения медленно, и долго еще в областях, удаленных от больших городов, равновесие в обществе поддерживалось контролем над молодыми холостяками при помощи норм общественного осуждения53. На другом полюсе спектра общественной морали все еще существовали былые принципы знати, позволявшей себе предаваться излишествам и необузданной роскоши без осознания какой-либо личной ответственности. Книги маркиза де Сада отражают устремления этой сибаритской части общества. В Англии эпохи Просвещения ее представлял Ричард Пейн Найт, который ввел в моду культ Приапа, а также члены клуба «Дилетанти». Остальные, по большей части горожане, оказались так или иначе в силках добропорядочной сексуальности и первыми испытали на себе мощь светской сублимации, бывшей ранее уделом только слуг Божьих. Так начался культурный процесс, дошедший и до наших дней, порой завершавшийся кушеткой на приеме у психоаналитика.

Брачный возраст при Старом порядке отодвинулся, но, тем не менее, в 1700–1720 годах произошел демографический скачок и население стало стремительно увеличиваться. Современники столкнулись с серьезной проблемой и забили тревогу. В 1798 году Томас Роберт Мальтус заговорил об опасности истощения продовольственных ресурсов и призвал к добровольному ограничению рождаемости. Западная Европа входила в новую эпоху промышленного переворота. В недрах огромных городов – а именно они были двигателем изменений – вызревал новый взгляд на сексуальность, который предшествовал, а потом и сопутствовал экономическому взлету. Распространение протестантской этики в Англии, духовное католическое возрождение во Франции, введение понятия «приличного поведения» во всей Европе привели к тому, что среди большей части населения утвердился идеал умеренности и воздержания. В дальнейшем тот же идеал внедрился и в жизнь супружеской пары.

Сами супружеские ценности подверглись принципиальным изменениям. Женщин лишили большей части свободы и даже права получать удовольствие от супружеских объятий. Процессы ведьм в 1580—1680 годах способствовали тому, что женщины стали испытывать ужас перед собственной чрезмерной чувственностью. Медицина XVI–XVII веков поддерживала этот ужас. Одним из главных обвинений против тех, кого заподозрили в сношениях с дьяволом, было то, что они предавались удовольствию, поправ человеческие и божественные законы, ибо искали в объятиях одно лишь наслаждение. Поведение их считалось тем более постыдным, что у многих уже наступила менопауза, а значит, они не могли зачать ребенка. Мифический ужас перед сексом-наслаждением выливался на допросах в требование признать, что пенис сатаны был покрыт шерстью, холодный как лед и причинял невыносимые мучения при соитии. Женское сладострастие уподоблялось демонической страсти, а ту, которая «умирала от наслаждения», ждала смерть и вечные муки на том свете. В противовес этому образу утверждается и держится более ста лет представление о добродетельной и благочестивой супруге, честно исполняющей свой долг перед Господом. Она рожает детей, но при этом не ищет удовольствия для себя и обретает в конце концов спасение души. Отсюда следует вывод, что добропорядочная женщина не должна получать удовольствие от любовных ласк. Именно в таком виде утвердилась эта мысль в XIX веке, когда буржуазная мораль провела четкую границу между страстной подругой и законной женой – послушной и целомудренной. Даже врачи подтвердили, что добродетельные женщины фригидны по природе. Такое разделение ролей было в интересах мужчин-самцов, главенствующих в обществе54. Они выиграли во всем, так как в общественной морали воцарился двойной стандарт, следуя которому один и тот же мужчина мог быть образцовым супругом и в то же время наслаждаться в объятиях проституток, не испытывая при этом никакой вины. Более того, послушные жены должны были быть прикованы исключительно к домашнему очагу, чтобы избегать нескромных посягательств посторонних мужчин. Так сводился к минимуму риск появления незаконнорожденных детей. Плотское удовольствие – удел шлюх, и стремление получить его даже в супружеских объятиях позорит женщину.