Чем страшнее смерть, тем ценнее жизнь. Чем ближе смерть, тем больше хочется жить, как в последний раз. Только познав смерть, ты понимаешь жизнь и больше не задаёшься глупым вопросом в чём её смысл? Потому что понимаешь, что смысла так такого и нет, просто она даётся только раз и навсегда, и другой никогда уже не будет.

Вот и Евгений с Денисом, это поняли, но сил это им к сожалению не придало. Многие ломаются, не в силах нести на себе груз полученных знаний. Ломаются и начинают ценить свою жизнь превыше всего остального. И на таких людей положиться в дальнейшем уже попросту нельзя, потому что они превращаются в трусов, но винить их за это наверное нельзя, не все обладают силой духа, достойного воинов.

После случая дезертирства солдат, по лагерям поползли слухи, что виной всему был вирус, что мол солдаты покинувшие свои части были заражены и никто из них не догадывался об этом. И получалось так, что любой мог оказаться заражённым, и самый близкий друг мог в любой момент стать самым страшным врагом.

И Женька с Дэном, условились на каждую ночь придумывать себе пароль. Считая, что заразившийся не будет об этом помнить. И на крайней случай на крови поклялись, что если не дай Бог, один из них станет жертвой болезни, другой не раздумывая убьёт его, не дав превратиться в мутанта…

— Ладно, хватить дуться. Давай лучше спать укладываться, — нарушил общее молчание Евгений, расстилая на земле шинель. — Знаю же, что назад не пойдёшь. Так давай стелись.

Продолжая обижаться, Денис с немым отвращением, расстелил свою шинель рядом и не говоря ни слова улёгся на живот, лицом к проходу.

— Условимся так, — между тем продолжал Женёк, не обращая внимание на состояние друга. — Вначале сплю я, пол ночи, затем ты. Ну в общем как всегда. — И перевернувшись на правый бок и накрывшись с головой, вскоре тихо засопел.

Тяжко вздохнув, Дэн подложил под-голову руки и стал наблюдать за часовым, что ходил в десяти метрах от их временной стоянки, подле сигнального костра. Часовой делал от него тридцать шагов влево и его фигура ненадолго скрывалась в темноте. Затем он возвращался, иногда подкидывал дров в костёр и скрывался в противоположном направлении. А чуть далее ходил ещё один бедолага и время от времени встречаясь бойцы перебрасывались парой слов.

Через час полтора, Денису наскучило следить за часовым и с силой протерев глаза, отгоняя предательский сон, перевернулся на левый бок и зажав оледеневшие руки между ног, стал смотреть как отсвет костра играет на стенах пятиэтажки, отражаясь в темных оконных провалах. Протянувшиеся тени кустов и столбов, вслед оранжевому свету, окрашивали здание в некое подобие узоров, но стоило ветру колыхнуть пламя, как тени, стаей вспугнутых птиц, сразу же бросались наутёк, попутно вступая в дикий хоровод, света и тьмы, а вволю натанцевавшись возвращались на места и замирали до следующего раза. Наблюдая, как тень часового, скользнув по стене дома, в очередной раз скрылась во тьме, Денис на секунду прикрыл, слипающиеся глаза и…

Пробуждение было резким и тревожным, как будто бы выныриваешь из чьих-то липких и чёрных лап, удерживающих на самом глубоком дне тёмного озера.

«Чёрт! Неужели я заснул? — не на шутку разволновался Денис. — Дурак! Дурак! Какой же я дурак! — корил он себя и резко перевернувшись на живот, осмотрелся. — Вроде бы всё тихо».

Оглядев окрестности нерадивый солдат понял что все-таки спал. Ночное небо успело очиститься от облаков и на чёрном небосклоне засияли холодные и манящие звёзды. Ветер окончательно стих. Чувствовалось только его остаточное слабое дуновение. А костёр всё так же продолжал ярко пылать в ночи и так же отбрасывать свет на пятиэтажное здание. Тени же более никем не потревоженные, замерли и лишь немного изредка колыхались, подражая языкам костра. Вот только, тень часового, больше не скользила туда-сюда. Она так же как и остальные, замерла на одном месте, отвоевав у света, приличнейший кусок.

Денис проследил за тенью и наткнулся на караульного сидящего у догорающего костра. Тот тихо посапывал и то и дело клевал носом чуть ли не падая в огонь.

«Вот же паскуда! Уснул на дежурстве. Да его за это под трибунал надо, гадёныша! — разозлился Денис. — Утром, сразу же доложу майору Жданову. Ты у меня гад узнаешь как спать на дежурстве».

Пришла мысль — окликнуть. Но пораздумав, махнул рукой:

«А… чёрт с ним. Холодрыга такая, что даже двигаться не хочется, не то что кричать». — И потому просто решил разобраться в своих чувствах.

Что же всё-таки произошло? Почему он так резко проснулся, как будто что-то уже произошло или ещё должно произойти? Вроде бы с наружи всё нормально, нужды в панике нет, но на душе как будто бы кошки скребут и тревожно как-то… В чём же дело?

И тут неясный шорох в темноте, заставил Дениса не на шутку напрячься и с жадностью вслушаться во мглу ночную.

«Показалось, — через какое-то время успокоил он себя, сдерживая предательскую дрожь в руках».

Но шорох вздумал повториться вновь. Сомнений нет, там во тьме что-то происходит.

«Может животное какое?», — снова попытался успокоиться неподтверждёнными доводами. Не вышло и тело покрылось гусиной кожей.

И уже до потери чувств вслушивался Денис в шорохи ночи и до боли напрягал глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но тщетно, не зги вокруг не видно. Когда же и в третий раз повторился неясный звук, но уже намного ближе, не выдержал и растолкал товарища.

— Проснись. Проснись же, — жарко зашептал он расталкивая друга, то и дело бросая испуганный взгляд на тёмный двор, с ярким пятном костра, посередине.

— А! Что?.. Что случилось… — спросонья забормотал товарищ.

— Тише ты… — зашипел на него Денис, зажимая рот рукой. — Слушай…

И два друга раскрыли уши, впитывая все звуки темноты, но…

— Ничего не слышу, — позёвывая прошептал Женёк.

— Снаружи что-то есть, я чувствую, а вот что не знаю. Какие-то шорохи в ночи, — как можно тише объяснил Денис, толкая друга. — Ты слушай, слушай…

И снова тишина, только костёр потрескивал вдали. Но вот внезапно снова что-то хрустнуло почти что рядом и сразу же затихло.

— Слышал? — встрепенулся Денис.

— Да… — пришёл ответ писклявый.

— Во, опять…

И в этот раз что-то заметил уже и часовой. Он резко встал и тень его последовав примеру человека выпрямилась, став поистине гигантской, покрыв собой пол дома.

— Эй, кто там шастает! — крикнул часовой, придвинувшись к границе темноты. — Выходи!..

Но ответа не последовало. И часовой ещё ближе приблизился к границе тьмы пытаясь заглянуть за мглистый полог ночи. Но совершил ошибку он. Слишком долго сидел он подле у костра и глаза его ослепли…

— Эй, есть кто?! — уже менее уверенно повторил часовой свой запрос.

Тишина, только ветер колышет ветви кустов.

— Фу ты черт! Показалось наверно, — пробормотал он, отворачиваясь.

Вдруг, рядом с расположением друзей, послышался мягкий, но быстрый топот ног и следом в круг света ворвалась тёмная фигура человека и сцапав часового, успевшего только что жалобно всхлипнуть, стремительно пропала в темноте.

— Мамочки… Что это? — испуганно проскулил Женёк.

— Тихо… — зашипел на него Денис, прикладывая указательный палец ко рту.

И следом послышалась неслышимая поступь множества бегущих ног. И вот ещё тень одна пересекла границу света, за ней другая, третья и четвёртая. Вот уже костёр соседний взметнулся снопом искр и растеряв свой буйный норов, медленно угас.

«Значит второго часового, тоже сняли, — мимоходом догадался Денис. — Идут через весь лагерь».

А шаги зазвучали совсем уж рядом. И кто-то забравшись на бетонный кожух, побежал по трубам. Другие, судя по шагам, шли вдоль, стараясь до последнего момента, в тени держаться.

«Сколько же их? Десятки? Сотни…».

А люди неизвестные всё прибывали и смазанными тенями пресекали границу света, скрываясь в темноте ночной, а лагерь безмятежно спал, не зная о великом исходе-то ночном.