— Господа, попрошу минуту внимания…
Люди сидящие в актовом зале, прекращая беседу обратили свой взор на стол для брифинга, за которым восседали: президент, министр обороны, министр экономики, министр внутренних дел, министр безопасности генерал-майор ФСБ, министр иностранных дел и главный эпидемиолог страны — профессор Асанов.
— Если все собрались, то мы начинаем, — закончил он свою недолгую речь и уселся на место, предоставляя слово президенту.
Глава государства не вставая, начал с места, придвигая микрофон:
— Дамы и господа, вы все ознакомлены с предварительной информацией о положение в Москве и я надеюсь нам не потребуется время для введения вас в курс дела. Поэтому считаю целесообразным перейти сразу к повестке дня. Министр безопасности, прошу, вам слово. Пожалуйста вкратце проинформируйте, здесь собравшихся, о сегодняшнем положении в городе и какие меры вы собираетесь предпринять в ближайшие дни?
Подчиняясь, из-за стола поднялся генерал-майор Овчаренко, и поправив китель прошёл за трибуну:
— Господа, — громогласно, по-военному обратился он к залу. — Как вам известно, эвакуация города нами была своевременно отменена. Ещё бы немного и ситуация с эпидемиологическим заражением вышла бы у нас из-под контроля. И в данный момент, к нашему глубочайшему сожалению, случая возобновления эвакуационных работ, не представляется возможным, — скорбно изрёк он слова приговора для огромного города. И несмотря на всё своё внешнее спокойствие, генерал сильно нервничал в этот момент, что даже, был вынужден прервать свою речь, дабы досуха обтереть струящийся по лицу пот, носовым платком, прежде чем продолжить.
Собравшиеся сегодня представители власти просто не представляли в какой капкан попал Овчаренко. С одной стороны выслушав его доклад, они могли обвинить его в бездействии, повесив на него каждую безвинную душу, что сейчас возможно погибает в городе. С другой стороны, допусти он малейшую ошибку и может случиться непоправимое, отчего на кон будет поставлено уже не миллион жизней, а целый миллиард.
Промочив горло, глотком воды из граненого стакана, генерал продолжил:
— Почему так? Объясняю. Мы столкнулись с доселе неизвестной нам угрозой. Носители вируса, что нами были названы «Мимикрид», больше не поддаются, ни морфологической ни генетической идентификации и мы больше не в состоянии отсеивать здоровых горожан от заразившихся. И в данный момент, у нас просто нет возможности, каким либо способом оградить контакты здоровых людей с больными.
Хоть все и были морально готовы к полученным известиям, но всё же зал тихо зашумел.
— Что в данный момент вы предприняли для безопасности, оставшихся жителей города? Также хотелось бы узнать точную цифру, количества людей, пребывающих в Москве? И какова их дальнейшая судьба? — пришел вопрос из зала.
Овчаренко за светом фонарей не смог рассмотреть кто его задал и посему прокашлявшись обратился ко всем сразу:
— Отвечаю! — громким заявлением, утихомирил он зал. — После известия об отмене эвакуации, в Москве начались брожения и недовольство среди местных жителей. После чего массовые восстания захлестнули улицы города. Толпы разгневанных людей принялись крушить город, а впоследствии организовавшись, горожане попытались прорвать установленное нами оцепление. Эти попытки были жёстко пресечены и в течение недели нам удалось немного успокоить граждан и приостановив массовые беспорядки. Но должного результата, предпринятые нами меры, не принесли и город в последствие раскололся на два противоборствующих лагеря. Одна часть людей, по нашим оценкам, большая часть жителей, оккупировала центр столицы и более не желает иметь каких либо дел с правительством. Вторая часть создала коммуны и поселилась у окраин города, под нашей защитой. В коммунах, жёсткая дисциплина и своё правительство, посредством которого коммуны общаются уже с нами. Питание и одежда поступает в город регулярно и без перебоев и выдаётся всем без ограничений. Коммунальные службы работают в прежнем режиме под усиленной охраной, бесперебойно обеспечивая город теплом и светом, правда в минимальном объёме. — Так звучал первый ответ.
На второй поставленный вопрос генерал Овчаренко ответил с немалой запинкой:
— Что по вопросам безопасности, то тут конечно сложней, — протянул он, почёсывая кончик носа. — Нам удалось взять под свой контроль только коммуны. Остальная часть жителей рассеялась по городу, а каждого, как вы сами понимаете, взять под охрану не представляется возможным.
Ну и наконец на третий вопрос, генерал выдал всё как есть на духу:
— Что же до численности? То по нашим подсчётам, в городе осталось около четырёх миллионов людей, — и по залу пронёсся тревожный вздох негодования.
— Вы, бросили на произвол судьбы столько народу? Оставили их беззащитными перед мутантами?!
— Нет, что вы. — Замахал руками Овчаренко. — Ни в коем разе. Но поймите. Люди в городе, до сих пор считают ситуацию с мутантами, вымыслом, этакой попыткой выселить их из Москвы, с целью захвата земли под постройку деловых центров. И что мы можем на это сделать? — спросил он у зала, то ли выпрашивая совета, то ли сам… — Вылавливать их поодиночке и сажать под замок? — предлагая решение. — Во-первых у нас нет такой возможности, а во-вторых у нас нет таких прав, — сухо ответил генерал.
Затем сквозь общий шум наконец пробился конструктивный вопрос:
— Ваши действия для решения эпидемиологической ситуации в Москве?
Овчаренко потоптался, потоптался да и высказал:
— Сегодня, завтра, мы направим разведгруппы для поиска мест обитания мутантов, чтоб в последующем уничтожить, очистив тем самым город от заразы.
И по залу сразу пролетел крик негодования:
— Как можно, убивать ни в чём не повинных людей?! Их надо лечить, а не истреблять!
На что Овчаренко задал встречный вопрос:
— А вы думаете, что мутанты — это люди?
— А кто же? — предельно удивились в зале. — По крайней мере они ими были и мы не имеем право убивать людей, только за то, что они больны. Но по вашему выходит наоборот. Так давайте, убивайте и больных раком и больных СПИДом, да даже гриппом — они же все больны и исходя из вашего заявления, представляют опасность для общества…
— Вот только не надо демагогии! — разъярился генерал Овчаренко, потрясая руками. — Вы были там, вы видели «этих ваших людей»?! Нет! А мои солдаты сейчас там и они каждый день видят ваших больных, и каждый раз боятся быть разорванными на куски или заразиться от ваших, так называемых, «больных».
— Генерал, — одёрнул гневную реплику президент.
— Извините, — сказал Овчаренко, вытирая красный лоб. — Просто не могу слышать столь глупые речи. Вы поймите, — снова обратился он к залу, — в Москве, не СПИД, не чума, не другая какая-нибудь болезнь. Там, абсолютно новая болезнь, от которой нет излечения, а больной, не просто умирает со временем, а наоборот, становится сильнее, быстрее и выносливей чем обычный человек и этот «больной», как вы его назвали, больше не считает себя человеком, он считает себя кем-то другим. Тем, который просто обязан убить: вас, меня, солдат которые патрулируют улицы, и неважно почему, важно зачем. А затем, чтобы уничтожить весь род людской, выпади у них такая возможность…
— Спасибо генерал, мы вас поняли, — сухо сказал президент недовольно морщась, от того что Овчаренко и так слишком много уже наболтал и того что надо и чего не надо. — Садитесь.
Когда генерал уселся на место в зале поднялся человек с обращением:
— Господин президент, я Джон Вармен, представитель ООН, — представился он. — Хотелось бы услышать, что из себя представляет неизвестный вирус, который обнаружился у вас в столице и какую угрозу он несёт всему миру, что сейчас упоминал генерал?
«Ну вот и пожалуйста, — саркастически подумал глава государства. — Стоило только прозвучать об угрозе всему миру, как этот мир сразу занервничал. Спасибо генерал, удружили».
— На этот вопрос вам ответит профессор Асанов, — проинформировал президент, Джона Вармена. — К нему поступает вся информация по вирусу.
