А между тем в самой толпе безликой, шла жизнь драмой неописанная…

Так и не дождавшись очереди своей, Александр Сомов со своею женой и двумя детьми: старшим сыном Петькой и дочерью Настей, засобирался уже покинуть пост насиженный, в поисках тёплого ночлега, когда внезапно, со стороны блок — поста раздались выстрелы. Оцепеневший народ, сразу заволновался, зашумел. То тут, то там послышались и детский плач вперемешку с визгливым криком нервных женщин и басовитый, взволнованный мужской бубнёж. Подчиняясь единому порыву, люди повскакивали с мест насиженных, с тюков с вещами, что холмиками громоздились среди людей, и вытянув головы, чуть ли их себе не своротив, попытались разглядеть, что же произошло в закрытой зоне. А опережая как всегда глаза, по толпе сразу же полетели сплетни и досужие разговоры. Народ, в большей своей массе, захотел, во чтобы-то ни стало, докопаться до истины правдивой. Но пока та просачивалась, от источника к остальной части людей, её правдивость обрастала, сначала не нужной отсебятиной, а вскорости вообще, приняла абсолютно иной характер, полностью противоречащий первоисточнику…

И с разных концов толпы понеслись домыслы досужие:

— Там мужика пришили, заражённого! — верещали одни.

— Да нет же, женщину! Женщину! Слышали, как она орала?! — выдвигали свою версию другие.

А как-то, отыскав наконец, по их же мнению, более информированных, чем сами, стали люди задавать им вопросы:

— Кого застрелили?

— А кто вообще стрелял и почему?

— Что у этих вояк, вообще там происходит?

Вскорости, так полностью и не разобравшись, кого в конце концов, застрелили: мужика или женщину, народ задался следующим интересующим вопросом:

— За что человека-то убили?

— Говорят заражённый был? — отвечали им одни.

— Да что вы говорите, подумать только… Не уж-то правда? — не веря, ужасались им в ответ.

— Нечего пургу нести! — одёргивали другие. — У мужика, просто нервы не выдержали, вот он и ломанулся на прорыв, а вояки его и шлёпнули.

— Не мужик, а баба, — поправляли третьи, — вона как орала.

— Да их вообще двое было, мужик и баба. И говорят, что мужик зараженным был, этим, как его — «Мимикридом», а бабе и невдомёк, думала нормальный. Вот их обоих и порешили.

— «Мимикрид»? А это что ещё за чудо? — удивились самые малосведущие, впервые слыша чудно слово.

— Вы, что же, телик ни разу не смотрели. — Удивлялись им. — Там же всё сказали, что если человек заразился вирусом, то сначала его не вычислишь, ведёт себя как нормальный, а потом бац и вцепится вам в глотку. Отсюдаво и прозвали — «Мимикрид» — от того что под нас косит. Ещё называют его «человек мнимый» или сокращённо «мим».

— Ах, вон она как. Страсти-то какие… — в ответ ужасались малосведущие.

До Александра Сомова с семьёй, слухи дошли не скоро и приняли уже такой невероятный оборот, что правдой там и не пахло, а если пахло то не ей.

Вот так он пробираясь сквозь толпу собирал слухи по краюхе, но особо им не веря, пока вдруг не разоралась какая-то старуха, в коричневом пальто и в валенках:

— Люди! — шамкала она беззубым ртом. — Готовьте документы, а кто забыл, тот пусть топает домой за бумагами, эвакуировать без паспорта не будут! — Уж неизвестно где старуха раздобыла столь странное известие, но расслышав, что-то, где-то краем уха, и сделав выводы неверные, принялась баламутить честной народ. — Без документов не пустят! — кричала она, ворочая головой, допытываясь всеобщего внимания. — Им тама, куда нас отвезуть, бомжи не нужны. Пусть здеся дохнуть! Кормить задарма их тама, не собираются и тем более жильём обяспечивать… Говорят, что бомжи, пропили всё на свете, а теперича места, предназначенные честному народу занимають. Говорять так же, что не нужные такие больше государству. Вот теперича пущай здесь и остаются и дохнут, как собаки!

— А чёй-то мы должны дохнуть здеся как собаки?! — возмутился, невесть откуда вынырнувший, мужик в поношенной одежде. — Мы чёж по твоему не люди что ль?! Мы тоже люди и у нас такие же есть права, как и у всех!

— А! — взъярилась старуха, завидев элемент неблагородный. Видать свои были счеты, у неё, насчёт людей сословья нижнего. — Явился бомжара, испугался! Вона, одного из ваших уже шлёпнули, без суда и следствия. И так со всеми поступють! Не веришь, пойди, попробуй, проверь. — Злорадно предложила старушка и уверовав в свою правду, скорчила довольную мину, а потом вдруг её как понесло не остановишь. — Пропили всё на свете, нехристи! Подъезды все загадили! Мусор страшно выносить стало! Как не придёшь, так роются обязательно и голодными глазами зырють, того и гляди по башке дадуть. И как таких только свет держит! Живут, заразу разносят! Люди!!! — И добавив децибел обратилась к народу честному. — Люди добрые! Богом могу поклясться, что это бомжи всю Москву заразили своей чумой. Понаехали тута, не известно откудова и заразу с собой притащили! И этот небось заразный! — Направила она на мужика руку в драной серой перчатке, вытянув заскорузлый палец. — Люди берегитясь! Не дайте ему к вам приблизиться! — И старушонка колобок, настолько вскорости вошла в раж, тем более, что слушателей вокруг столько что глаза аж разбегаются, что сама же поверила в то, что секунду назад, сама же и придумала.

А народ, что ему? Разишь может думать он, когда паршивая овца, на гору лезть зовет кручённую, загомонил сразу, заволновался. И вокруг того мужичка, бомжеватой наружности, сразу образовалось пустое пространство, люди поспешали отгородиться он него, а далее, кто тихо, а кто и со злом вслед за старухой сам уже напал на мужичка.

— Эй мужик, иди-ка ты отсель по добру по здорову.

— Да проваливай!

— Не-ча здесь шляться, людей заражать!

— Да что вы слушаете эту полоумную. У старухи крыша поехала, а вы и уши развесили. — Огрызнулся мужик, на нападки толпы.

— А мы её и не слушаем. Мы сами себе хозяева, но ты нам всё равно не нравишься. А ну пошёл прочь! — гомонила толпа.

Но мужичок видать ещё не знал с кем имеет дело:

— Да пошли вы сами! — в сердцах бросил он в лицо толпе.

Перепалка за перепалкой, а народ и так уж взвинченный, а тут ещё старуха подлила масла в огонь, стал он переходить от слова к делу. Мужики как водится, похватали первое, что попалось под руку и используя это как оружие плотной толпой двинулись к бомжу.

Между тем Александр Сомов, оказался прямо напротив разыгравшейся сцены.

— Фу! От этого дяди воняет. Па пойдём отсюда, — заныла его дочь Настя.

— Да, Па пошли. Мы же собирались переночевать где-нибудь, — поддержал Настю брат, пятнадцати летний Пётр.

— Подожди Пётр, — оборвал сына отец, своим отцовским басом. Потом подошёл к вещам и стал в них рыться.

— Ты что задумал, Саша? — испугалась его жена.

— Не лезь женщина. Бери-ка лучше детей в охапку и иди вон к тому красному зданию, я вас попозже догоню. — И Александр, указав жене куда она должна идти, вернулся к поискам. — Да где же она, чёрт. Ведь специально же брал, помню. Ах, вот она родимая… — и Сомов вытащил из недр баула с вещами, бейсбольную биту.

— Ты что собрался делать? — ещё пуще испугалась жена. — Ты совсем сдурел. Зачем тебе бита? А ну положь обратно! И идём отсюда. — Жена взялась за биту и попыталась её выдернуть из рук мужа.

— Так! — отстраняясь крикнул муж. — Это, что такое, женщина. Я, что тебе, сказал делать? А ну-ка дети, берём мамку и бегом куда я указал.

— Пойдем мам, — Петька попытался увести мать, глядя испуганными глазами на отца.

— Нет, я никуда без тебя не пойду! — отстранилась она от сына и схватила мужа за рукав. — Ты что собрался бить этого человека, как и другие?

— Точно. Ты угадала, — зло оскалился Александр. — Старуха права. Из-за таких вот, как он, я потерял всё и бизнес и дом, и всё что нажил непосильным трудом. Откуда по-твоему на Москву обрушилась зараза. Так вот, милочка, это всякого рода бомжи виноваты, привезли заразу и инфицировали весь город. С начало был «СПИД», теперь чумой нас неизвестной, одарили, спасибочко им! — отцепляясь от жены пояснил он. — Так вот, родная, я не потерплю, чтобы эти сволочи околачивались рядом со мной и моей семьёй. Всё бегом туда, куда я показал. — После чего несильно оттолкнул жену и развернувшись зашагал прочь, по направлению к неопрятному мужику. Бомж же, в это время, преследуемый людьми, во главе со старухой, пятился ища выход и находился уже в пяти метрах от Сомова, и чтобы нагнать группу преследования, Александру пришлось поднажать.