— Я заметила, — приглушив голос сказала Шеннон. — Правда, это не его дом… Хлеб уже достаточно остыл, чтобы его резать?

— Должно быть… Попомни мои слова: Бич будет жаловаться, что бисквитов маловато.

— Не будет, — сказал, закрывая за собой дверь кухни, Калеб. — Он уехал несколько часов назад.

Шеннон оцепенела.

— Уехал? — поворачиваясь к Калебу, спросила Виллоу. — Куда?

— Навестить Рено.

— Вот как! — Виллоу нахмурилась, снова повернулась к плите и стала класть жаркое в большую деревянную миску. — Странно, что он ничего не сказал мне… Это на него не похоже.

Янтарные глаза Калеба сфокусировались на изящной девушке, чьи волосы цветом напоминали осенние листья.

— А тебе он сказал что-нибудь? — без обиняков спросил он Шеннон.

— Нет… Но ведь он вечный странник.

— Это не оправдывает его дурных манер, — заметила Виллоу. — После того как он познакомился с обычаями разных народов и стран, ему следовало бы вести себя получше.

Калеб продолжал изучать выражение лица Шеннон. Рот ее был напряжен, глаза печальны. Как и у Бича. Калеб уже несколько часов думал о Биче и о том, надо ли касаться этой щекотливой темы.

Все же он решил, что надо.

— Я понял так, что Бич искал золото на твоих участках, — начал Калеб.

Шеннон молча кивнула.

— Ну и как, что-нибудь нашел?

Виллоу бросила на мужа удивленный взгляд.

— Калеб, но это не наше дело.

Он повернулся к жене:

— Да, вообще это так. Но здесь случай особый.

— Виллоу внимательно посмотрела на мужа, что-то буркнула себе под нос и вернулась к жаркому.

— Так как, удалось найти золото? — повернувшись к Шеннон, повторил свой вопрос Калеб.

— Нет. Бич сказал, что потерял пласт или как там оно называется.

Калеб хмыкнул:

— Направление золотоносной жилы. Когда ее теряешь, то начинаешь просто впустую долбить камень.

— Бичу пришлось очень много поработать киркой. Он приходил каждый день весь в пыли и взмыленный, как мул.

— Неужели? Он ненавидит золотоносные рудники почти так же, как я, а пуще того — работу на них даже за деньги.

— Бич беспокоится обо мне, — объяснила Шеннон. — Зимы в долине Эго долгие, а продукты в Холлер-Крике ужасно дорогие. Бич опасался, что мне нечем будет расплачиваться за продукты, если участок не будет приносить доход.

— Может выручить охота, — проговорил Калеб.

— Затем, вспомнив историю с гризли, улыбнулся. — Но ты, говоришь, не ахти какой стрелок?

— Патроны слишком дорогие, чтобы тратить их на упражнения в стрельбе, — сказала Шеннон. — Поэтому мне приходилось подкрадываться как можно ближе к дичи.

— Удивляюсь, что Молчаливый Джон сам не отливал пули. Это делают многие.

— Он отливал. Но он никогда мне особенно не доверял и не учил этому. Он очень внимательно относился к весу пуль. И учитывал каждую крупицу пороха.

— Охотно верю, — согласился Калеб, вспоминая про репутацию Молчаливого Джона — обладателя ружья пятидесятого калибра. — А ты думаешь, что он жив?

— Нет. Но только никому об этом не говорите.

— Почему?

— Я не хочу, чтобы двуногие волки рыскали возле моей хижины, после того как налижутся всякой дряни, — прямо сказала Шеннон. — Молчаливый Джон внушал уважение и страх всем мужчинам долины Эго. Я хочу, чтобы все так и осталось.

Калеб, похоже, нисколько не удивился и кивнул.

— А как в отношении Бича?

— Бича? — Шеннон невесело улыбнулась. — Он может появляться возле моей хижины, когда ему заблагорассудится.

Калеб тихонько засмеялся, хотя он и уловил горечь в улыбке девушки.

— А Бич тоже полагает, что Молчаливый Джон мертв? — спросил после паузы Калеб.

— Да.

— В таком случае в чем же проблема?

— Прошу прощения? — не поняла Шеннон.

— Почему в таком случае Бич задал такого стрекача, словно ему пятки наскипидарили.

— Он хочет, чтобы я осталась у вас.

— Мы тоже этого хотим, — отозвалась от плиты Виллоу.

— Я… благодарна вам. Но я не могу.

— Не можешь или не хочешь? — будничным тоном спросил Калеб.

— Калеб, — снова вмешалась Виллоу. — Мы не имеем права.

— Ты видела своего братца в тот момент, когда он уезжал? — отреагировал Калеб.

— Нет.

— А я видел… Если человек, который тебе небезразличен, выглядит так, как выглядел Бич, тут начинаешь задавать вопросы… Чтобы получить на них ответы.

Взглянув на лицо Калеба, Шеннон вспомнила, что Бич однажды назвал его мрачным ангелом мести, который несколько лет гонялся за человеком, чтобы отомстить за совершенное предательство и смерть сестры. Тут же ей вспомнился Охотник — еще один мрачный ангел, рыщущий по стране, где не действуют право и закон.

Прикрыв глаза, Шеннон сплела пальцы рук и крепко, до боли сжала их. Когда она наконец снова открыла глаза, она увидела, что Калеб смотрит на нее с сочувствием — и одновременно с непреклонной решимостью.

Калеб полагал, что его вопросы бередят раны девушки. Тем не менее он был намерен получить на них ответы, ибо было очевидно, что и Бич не в меньшей степени страдал в этой ситуации.

— Если бы я считал, что Бич тебе безразличен, — спокойным тоном начал Калеб, — я бы не стал затевать этого разговора с тобой. Но я вижу, как ты смотришь на него… Так Ева смотрит на Рено, Джесси на Вулфа…

— …А Виллоу — на тебя, — подсказала Шеннон. — Я прошу прощения. Я еще не набралась опыта, как скрывать свои чувства.

— В этом нет необходимости, — сказала Виллоу, выставляя миску с жарким на стол. — Ты здесь среди друзей… Надеюсь, ты это понимаешь?

Шеннон кивнула, чувствуя, что слезы готовы прорвать заслон из длинных ресниц и хлынуть бурным потоком по щекам.

Виллоу обняла Шеннон и словно ребенка прижала ее к себе.

— Тогда почему ты не хочешь остаться у нас? — мягко спросила она.

Шеннон также обняла Виллоу, судорожно вздохнула и решила, что сестре Бича следует дать все необходимые объяснения.

— Как чувствовала бы себя ты, если бы любила Калеба, а ему дороже тебя были бы восходы солнца и ради них он бы тебя покинул?

Виллоу часто задышала, отступила на шаг назад, сделав попытку заглянуть Шеннон в глаза. Но лучше бы ей было не делать этого.

— Как ты себя будешь чувствовать, — продолжала Шеннон, сдерживая дрожь в голосе, — если после того, когда Калеб уедет, ты останешься в доме его сестры и будешь постоянно видеть ее волосы и глаза, которые так похожи на волосы и глаза Калеба… Будешь видеть ее сына, у которого улыбка и ямочки на щеках, как у Калеба… А ты должна жить, понимая, что у тебя никогда не будет ребенка… своего дома… человека, с кем можно пойти по жизни?

— Я не смогла бы этого вынести, — призналась Виллоу. — Любить Калеба и знать, что он не любит меня… Ежедневно сталкиваться с тем, что постоянно напоминает о нем… Нет, я не смогла бы… Это меня убило бы.

— Да, именно так, — прошептала Шеннон, не спуская с нее тревожных глаз, одновременно ласково поглаживая Виллоу по волосам.

— Это ты и сказала Бичу? — спросил Калеб. — Именно поэтому он был не в себе?

Шеннон медленно покачала головой, и копна волос упала ей на плечи.

— Нет, — хрипло сказала она. — Этого я ему не говорила.

— А почему? — не успокоился Калеб.

— Это было бы равносильно тому, что я прошу его остаться… Умоляю его об этом… Нет, этого я не стану делать…

— Слишком гордая? — Голос Калеба был тихим и мягким, но янтарные глаза его смотрели не мигая — так смотрит хищная птица.

Он пока что не получил ответа на все свои вопросы.

— Слишком практичная, — поправила его Шеннон с горестной улыбкой. — Из наблюдений за отношения ми матери и отца я поняла, что не жди добра, если мужчина хочет одного, а женщина другого… Отец ушел от матери, а она прибегла к опию, чтобы побороть душевную боль. Я только сейчас понимаю, почему она пошла на это… Надеюсь, это ей помогло.

— Ты хочешь сказать, что я должен запирать опий? — мгновенно среагировал Калеб.

— Нет.

— Я тоже так думаю. Ты гораздо сильнее своей матери, разве не так?