— Не понимаю, — дрожащим голосом сказала Шеннон.

— Черта с два ты не понимаешь! Молчаливый Джон был никудышным золотоискателем, но никто лучше него не мог выследить человека и убить его.

В широко раскрытых глазах Шеннон читалось смятение.

— Он никогда не говорил…

— Черт побери! — перебил ее Бич. — Он ничего не говорил! Молчаливый Джон. Молчащий, как могильная плита. Некоторые так и называли его: Джон Могильная Плита. Это прозвище он тоже заслужил.

Бич скользнул взглядом по лежавшей Шеннон. Она внезапно осознала, что лежит нагая перед рассерженным мужчиной, и почувствовала прилив стыда. Она нащупала рубашку, натянула ее и дрожащими пальцами застегнула пуговицы.

— В жилах этого человека, должно быть, текла ледяная вода вместо крови, — сквозь зубы процедил Бич, наблюдая за тем, как дивной красоты груди исчезают под льняной, выношенной материей. — Он владел тобой целых семь лет и почти не тронул тебя!

— Он вообще не трогал меня!

— Вообще не трогал? — Бич принужденно рассмеялся, не веря сказанному. — Даже такой старый киллер, как он, не может не испытать удовольствия, когда начнет тебя раздевать и…

— Молчаливый Джон — мой двоюродный дедушка! — перебила его Шеннон. — Он никогда меня не трогал! Не прикасался вообще! Он даже не пожал мне руки, когда я принесла своего первого оленя… Не дернул ни разу за косу, когда проходил мимо меня!.. Не погладил по голове, когда я научилась печь бисквиты так, как это нравилось ему!.. Никто не ласкал меня с тех пор, как умерла моя мама!

Говоря это, Шеннон потянула к себе одно из одеял Бича и прикрыла наготу бедер.

— А потом появился ты со своими горящими, голодными глазами, с улыбкой падшего ангела и ласковыми руками, — шепотом закончила Шеннон.

Она закрыла глаза, чтобы не видеть лица Бича, на котором ясно читались гнев и презрение.

— Почему ты не сказала, что ты девушка? — более спокойным тоном спросил Бич.

— Я говорила.

— Чушь!

— Пошел бы ты к черту, перекати-поле! И побыстрее!

Бич посмотрел на девушку, которая лежала перед ним в кое-как застегнутой рубашке, наспех прикрыв концом одеяла бедра. В эту минуту она никак не была похожа на пылкую искусительницу. Она не просила его губ, его рук, его объятий.

Бич со свистом втянул в легкие воздух и призвал на помощь все свое самообладание. Похоже, Шеннон не понимала, что она теряет.

Но он-то это понимал!

— Когда ты мне говорила, что ты девушка? — спросил Бич.

— Когда мы рассуждали о том, что у меня не может быть ребенка.

Он на некоторое время задумался, затем, нахмурившись, покачал головой.

— Разговора о твоей девственности не было, — заявил он.

Сапфировые глаза у Шеннон выразительно и холодно сверкнули.

— Я спросила, откуда у тебя уверенность, что после тебя не осталось детей, — отчеканила она. — Ты сказал, что ведь Молчаливый Джон знает, как не сделать меня беременной. А Молчаливый Джон…

— …никогда не дотрагивался до тебя, — закончил фразу Бич, внезапно все поняв и до конца поверив Шеннон. — Господи, тебя ведь и в самом деле никто не трогал.

— Аллилуйя! — в голосе Шеннон прозвучали саркастические нотки. — Если что-то повторять достаточно часто, то даже сероглазый бродяга и странник это поймет.

Бич открыл было рот, но тут же закрыл его и уставился на девственную вдову.

— Господи! — пробормотал он наконец. — Я… — он тряхнул головой, словно только что вынырнул из воды. — Мне и в голову не приходило, что Молчаливый Джон и ты никогда не были мужем и женой.

— А ты думаешь, мне могло прийти в голову, что ты не поймешь, почему я не забеременела? — парировала Шеннон.

— Господи, такое целомудрие!..

Гнев Шеннон мало-помалу улетучился, когда она увидела, в каком шоке был Бич. На смену гневу пришла усталость, причем такая, что ей вдруг захотелось положить голову на колени и заплакать. Слишком много было всего сразу в этот день: появление гризли, страх за Бича, его гнев из-за того, что она прибежала на помощь, вызывающие головокружение ласки Бича — и новый приступ его гнева.

— Шеннон…

— Что?

— Как ты думаешь, что случится после того, если я по-настоящему трону тебя?

— Что я думаю? Ты спрашиваешь, что я думаю?! Вечный бродяга и странник! Когда ты касаешься меня, я теряю способность думать.

— Ты не собиралась заманить меня в сети женитьбы?

Шеннон подняла голову. После схватки с гризли и за время любовных ласк косы ее расплелись, и сейчас длинные, темно-каштановые волосы рассыпались у нее на груди. Потемневшими глазами она посмотрела на Бича.

— С какой стати? — горячо спросила она. — Какой прок от мужчины, который делает тебе ребенка и уходит бродить по свету, а возвращается лишь для того, чтобы сделать еще одного младенца!

— Я не собирался делать тебя беременной и затем бросать тебя, — возразил Бич. — Ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы согласиться с этим.

Шеннон неохотно кивнула:

— Ты не похож на человека, который бежит от ответственности.

— Ты на это и рассчитываешь? Хочешь забеременеть, чтобы я не уехал?

Шеннон почувствовала, что от этих слов Бича гнев вновь охватывает ее, но она была слишком усталой, чтобы дать ему выход.

— Я наивна в том, что касается любовных ласк, но я все же не круглая дурочка, — сдержанно сказала она.

— Что ты имеешь в виду?

— Забеременею я или нет, но я никогда не выйду замуж за мужчину, для которого я значу меньше, чем солнечный восход, которого он еще не видел.

Бич почувствовал упрямство в голосе Шеннон, в ее глазах, в том, как она удерживала руками одеяло, прикрывая обнаженные бедра.

— Но ты бы отдалась мне, — возразил Бич, раздражаясь безо всякого повода.

Мгновенно в мозгу Шеннон пронеслись воспоминания, и она снова испытала прилив желания. — Да, — согласилась она.

— Но почему?

— Какая тебе разница?

— Боюсь, что ты так наивна, что веришь, будто бы любишь меня, — напрямик сказал Бич.

Шеннон бросила на Бича быстрый взгляд:

— В любом случае это не твоя забота… Это мое дело.

— Я не хочу, чтобы ты любила меня, — сказал Бич, чеканя каждое слово.

— Я знаю.

— Любовь — это клетка.

— Да. Я и это знаю… Теперь… В один прекрасный день я поблагодарю тебя за то, что ты научил меня, как сделать клетку из солнечных лучей… Но не сейчас.

Она уткнулась лбом в колени, чтобы не видеть Бича.

— Шеннон!

— Поди прочь, неприкаянный странник! Тебе не нужно мое тело, тебе не нужна моя любовь, тебе не нужно ничего, кроме солнечного восхода, которого ты еще не видел!.. Иди за ним — и оставь меня в покое.

Бич с силой вонзил кирку в камень и почувствовал, как удар отдался во всем теле. Камень раскололся, и Бича осыпал дождь мелких осколков.

Пласт, идущий от начала короткого туннеля, практически ничего стоящего не содержал. Едва различимые следы золота, за которыми он гонялся последние два дня, исчезли вовсе. И Бич не мог угадать, в каком направлении ушла золотоносная жила. Не было видно разломов, сбросов или расслоения пород — ничего, чтобы решить, в каком направлении врубаться в породу дальше — вверх, вниз, влево, вправо, вперед, и стоит, ли продолжать поиски вообще.

«Может, Рено и сумел бы что-то извлечь из этого несчастного участка… Но не я.

Неудивительно, что Молчаливый Джон предпочел выслеживать людей. Это куда как интереснее, чем долбить камень».

Однако несмотря на столь грустные мысли, Бич продолжал без передышки орудовать киркой, надеясь, что это поможет ему освободиться от воспоминания о том, как стонала и тянулась к нему Шеннон, сладостно содрогаясь от его прикосновений.

«Согретый солнцем мед в моих руках».

Стальной инструмент вонзился в основание камня.

«Девственница».

Еще удар — и камень откололся.

«Таких горячих, безудержных и сладких мне не приходилось встречать».

Столкнувшись с камнем, сталь зазвенела, словно колокол.