При мысли о том, что нежные пальцы Шеннон станут касаться его волос, у Бича сладостно заныло тело, словно забыв об усталости и долгих часах изнуряющей работы. Однако он не хотел допустить того, чтобы чувственное желание стало диктовать ему свою волю.

— Нет, — решительно сказал Бич. — Всю свою сознательную жизнь я обходился без горничной. Не стоит и сейчас опускаться до такого баловства.

Бич схватил таз с горячей водой и направился к ближайшему осиннику, по которому протекал ручей. За ним последовал Красавчик, подпрыгивая и повизгивая, словно щенок. Он любил играть, когда Бич брызгал на него водой.

— И ты, Красавчик! — крикнула вслед Шеннон. — Ты бросаешь меня! Уходишь с каким-то неприкаянным бродягой, у которого улыбка ангела, зато норов почище, чем у самого дьявола!

Однако и Бич, и Красавчик проигнорировали Шеннон. Она вернулась на стоянку, ища, на чем бы ей сорвать злость. На глаза попалась прислоненная к дереву кирка.

— Но я еще не до такой степени сошла с ума, чтобы крушить камень… пока что, — пробормотала Шеннон.

Она проверила воду в ведре, которая висела над огнем на треножнике. Вода была чуть теплая.

— Давай, грей весь день воду, — продолжала бушевать Шеннон. — Мне только и остается, что стоять над ведром да совать палец в холодную воду.

Она потопталась у костра, подбросила дров, снова проверила температуру воды и задалась вопросом: уж не холоднее ли костер в горах? Право же, в хижине вода нагревалась гораздо скорее.

— Но тогда я брала воду из горячего источника, — напомнила себе Шеннон.

Вздохнув, Шеннон снова проверила — наверное, в пятнадцатый раз — температуру воды и в конце концов нашла ее сносной.

— Наконец-то! Теперь я могу заняться стиркой! Черт возьми, я начинаю понимать, почему люди ходят в такой грязной одежде, в какой постыдились бы ходить даже команчи! Можно одуреть, пока здесь согреешь воду!

Едва Шеннон нагнулась, чтобы снять с треножника ведро, как Красавчик разразился лаем. Лай был отчаянным, бешеным, гневным.

Раздался звук выстрела.

Часть воды выплеснулась из ведра, когда Шеннон снова опустила его на треножник и бросилась за дробовиком. Раздался второй выстрел, на который наложился еще более яростный лай Красавчика.

Когда Шеннон бежала с дробовиком к осиннику, она услышала крики Бича. Внезапно до нее дошло, что похожие на выстрелы щелчки были хлопками кнута.

Кнут щелкнул в третий, четвертый, пятый раз, раскалывая тишину, словно удары грома.

Бич что-то кричал Шеннон, но она не могла понять, что именно.

Затем раздался страшный, леденящий душу рев, словно горы вдруг решили прочистить свое горло. Ничего подобного Шеннон раньше не слыхала, хотя Молчаливый Джон не один раз об этом рассказывал.

«Гризли!»

— Бич! — закричала Шеннон, припустив с такой скоростью, с какой, пожалуй, никогда в жизни не бегала. — У тебя ведь нет ружья!

Она перепрыгнула через поваленное дерево, едва не упала, но выпрямилась и побежала опять, на ходу взводя курок.

Первым она увидела гризли. Он поднялся на задние лапы: ростом выше Бича, огромный и мощный. Разъяренный зверь щелкал челюстями, изо рта его текла белая слюна. Массивными лапами он пытался отбить кнут, который хлестал его по голове.

Обнаженный до пояса Бич стоял спиной к зарослям осин. Деревца росли столь густо, что пробраться сквозь них и уйти от гризли он не мог. Впрочем, скорее всего это и не помогло бы — гризли сокрушил бы эти осинки, бросившись вслед за ним.

Бич не смог бы убежать от гризли, будь даже место совсем открытым. На равнине гризли не уступают в скорости лошадям, на пересеченной местности они их превосходят.

Красавчик прыгал и рычал за спиной медведя, щелкал клыками, выискивая уязвимые сухожилия под густой шерстью. С невероятным проворством медведь обернулся в сторону собаки и лязгнул длиннющими клыками.

Его снова достал кнут, и гризли выпрямился во весь рост. Он отвернулся от Красавчика, свирепо рыча и работая челюстями, словно перемалывая кости. Над правым глазом его появилось красное пятно — свидетельство того, что удары кнута достигли цели, несмотря на толстый слой шерсти.

Но это не только не напугало, а еще больше распалило гризли.

Было ясно, что рано или поздно массивная лапа медведя захватит кнут и вырвет его. Кроме того, гризли может пойти в атаку на человека наподобие разъяренного быка, и тогда неравный бой завершится трагично и быстро.

Шеннон бежала, понимая, что наверняка убить зверя можно лишь с очень близкого расстояния. Молчаливый Джон предупреждал, что раненый гризли — это самое опасное животное на земле.

Рука Бича дернулась, нанося сильнейший удар в глаз гризли, и в этот момент в поле его зрения оказалась Шеннон, подбегающая сбоку к разъяренному зверю.

— Назад! — что есть силы закричал Бич.

Если Шеннон и слыхала этот крик, она его проигнорировала.

Бич действовал кнутом с фантастической скоростью, пытаясь отвлечь на себя внимание медведя, в то время как Красавчик атаковал гризли сзади, норовя схватить его за пятки.

Шеннон бежала до тех пор, пока дробовик едва не уперся в бок гризли. Она выстрелила одновременно из двух стволов прямо из-под левой лапы зверя.

У Шеннон не было времени и возможности занять нужное для выстрела положение. Сильная отдача сбила ее с ног. Гризли издал отчаянный вопль и махнул огромной лапой. Еще мгновение назад в этом месте находилась голова Шеннон.

Кнут со страшным свистом опустился на зверя и обмотался вокруг шеи. Уперевшись ногами, Бич изо всех сил потянул к себе задыхающегося, смертельно раненного гризли, пытаясь повалить и подальше оттащить от неподвижно лежащей Шеннон. Зверь упал на землю, перевернулся и заревел, выставив клыки в сторону врага, которого он уже не мог видеть.

Судорожно дернувшись, гризли затих.

В осиннике установилась тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием Бича да негромким рычанием Красавчика, который подкрадывался к неподвижно лежащему медведю.

— Назад! — скомандовал Бич.

Красавчик застыл на месте.

Еле заметно шевельнув кистью руки, Бич провел концом кнута по открытым глазам гризли. Зверь не двинулся и не сделал попытки закрыть глаза. Он был мертв.

Бич бросился к Шеннон и опустился перед ней на колени. Вздох облегчения вырвался из его груди, когда он увидел, что глаза ее открыты и она дышит.

— Ты ранена? — спросил он.

Шеннон молча покачала головой.

— Черта с два не ранена, — пробубнил Бич. — Я сам видел, как тебя ударил медведь.

Во время схватки руки Бича не дрожали, сейчас же он не мог сдержать дрожи в пальцах, когда дотронулся до головы Шеннон, пытаясь обнаружить рану, в наличии которой он не сомневался.

— У меня… все в полном порядке, — проговорила Шеннон, еще не успевшая отдышаться после своего сумасшедшего бега.

— Спокойно, сладкая девочка. Полежи, пока я определю, где ты ранена.

— Все… нормально… Просто дробовик… отбросил меня.

Рука Бича замерла. Он заглянул в глубину сапфировых глаз Шеннон.

— Отдача?

Она кивнула, пытаясь успокоить дыхание.

Бич молча ощупал голову длинными и удивительно нежными пальцами. Убедившись в отсутствии ран, он стал ощупывать тело, и рука его натолкнулась на теплую женственную округлость, от чего его бросило в жар, и ему показалось, что он ласкает пламя.

Бич резко вскочил на ноги. Он довольно долго смотрел на тяжело дышащую, но в общем целую и невредимую Шеннон.

Затем протянул ей руку.

— Ты можешь встать? — тихо спросил он.

Даже слишком тихо.

Шеннон настороженно посмотрела Бичу в глаза. Еще мгновение назад в них светились нежность и тревога, сейчас они излучали лед и холод. Они стали почти матовыми.

Таким она видела Бича лишь однажды — в тот день, когда над ней стали изгаляться Калпепперы. Тогда Бич пришел в ярость.

Он пребывал в ярости и сейчас.

Шеннон встала на ноги, не прибегая к помощи его протянутой руки.

— Я чувствую себя отлично, — сказала она. — Тебе ясно?