Девушка не успела даже устать, когда пруток толщиной в палец оказался перепилен. Соня положила пилу на подоконник и, решив передохнуть, случайно задела решетку. Прут свободно ходил в своем гнезде, хотя вынуть его не удавалось: оставшийся кусок решетки не позволял освободить отпиленную часть. Соня осмотрелась. Взгляд ее остановился на табурете, который она сломала, запустив им в дверь, а потом собрала. Сесть на него она так и не решилась, а выставила его на середину комнаты в надежде, что туранец когда-нибудь заявится в гости.
Теперь отломанная ножка вполне может пригодиться. Девушка просунула деревяшку между прутьями и налегла на перепиленный прут. Результат превзошел все ожидания. Изогнувшись совсем чуть-чуть, стержень легко выскользнул из гнезда. В камень он уходил на полмизинца. Чтобы оставшаяся часть решетки выдержала ее вес, большего и не требовалось.
Соня оглянулась на Шалло и тут вспомнила, что веревку ворона не принесла. Впрочем, девушка и не слишком надеялась, что подруге удастся отыскать что-то подходящее. Ничего. Она знала, что делать. Без малейшего сожаления Соня собрала волосы на затылке и, усмехнувшись, срезала их отточенной стороной пилки. Теперь в ее распоряжении был толстый — ладонь с трудом охватывала его — пук волос. Плести такую волосяную веревку, чтобы она не подвела, девушка умела, а потому сразу же приступила к делу. Аккуратно отделяя тонкие пряди, она вплетала их в нетолстую, но прочную косу, не дожидаясь, пока предыдущий кусочек закончится. Ловкие пальцы двигались быстро, и вскоре работа была закончена.
Соня проверила на прочность каждый локоть изготовленной ею веревки, привязала ее конец к решетке и выглянула из окна. Как раз вовремя. Совершавшие непрерывный обход вокруг дома разбойники у нее на глазах скрылись за углом. Соня вскочила на подоконник, присела, плавно выскользнула наружу и замерла на мгновение, оценивая предстоящий спуск.
Нижний край веревки свисал на уровне середины второго этажа — только-только, чтобы спрыгнув, не переломать себе ноги. Наконец, держась одной рукой за веревку, а второй — за решетку, беглянка начала осторожно спускаться. Локоть, другой, третий, и нога ее коснулась верхнего края окна второго этажа. Соня сместилась чуть влево, к углу дома, чтобы не маячить посередине оконного проема, и продолжила спуск. Вскоре веревка кончилась. Хвала Лепестку, все в доме спали, ведь случись кому глянуть в окно, и она пропала. Соня заторопилась. Встав на подоконник, беглянка намотала веревку на руку и стала выбирать, куда бы спрыгнуть. Часто взмахивая крыльями, Шалло зависла рядом с девушкой.
— Спускайся! Не бойся! Я р-рядом! — прокаркала она,— Здесь невысоко!
— Тому, кто с крыльями, может, и невысоко,— проворчала девушка, осматриваясь.— Зато тому, кто ходит по земле, вполне достаточно,— добавила она и прыгнула.
Приземлилась Соня мягко, как и рассчитывала — на середину плиты. Быстро огляделась и побежала к зарослям.
— Ах, Соня! — Нежные руки Ганы обвились вокруг шеи подруги.— Наконец-то все позади!
— Все только начинается,— довольно усмехнувшись, сказал кто-то сзади.
Девушки резко обернулись. Огромная черная тень выросла за спиной разбойника, но тот так и не увидел ее. Могучая лапа ударила коротышку в висок, и человек без чувств повалился на землю.
— Нужно его добить,— заметила Гана, к которой, казалось, с возвращением подруги, вернулась и уверенность в том, что все будет хорошо.— Как бы он нас не выдал, когда очухается.
— Перестань! — Соня поморщилась.— Когда он придет в себя, нас здесь уже давно не будет.
Гана нахмурилась. Понимая, что подруга ее права, она все-таки ничего не могла с собой поделать: злость на бывших односельчан все еще жила в ее душе. Девушка подскочила к бесчувственному телу и пару раз хорошенько пнула его.
— Ты чего? — удивилась шадизарка.
— Ненавижу! — сквозь зубы процедила Гана.
— Так он же ничего не чувствует!
— Пусть,— пожала плечами девушка.— Прочухается — почувствует,— пообещала она.
— Идем…— вмешался в их разговор Вулоф,— Пора-
Волк, как всегда, говорил кратко и по делу. Вспомнив, что не время и не место расслабляться, девушки быстро углубились в чащу, где их ждали кони. Скакун Сони узнал хозяйку и ткнулся ей мордой в щеку.
— Ах ты мой хороший! — Соня ласково потрепала коня по холке, вскочила в седло и обернулась к подруге.— Поехали.
Она направила скакуна шагом, а Задира тут же забралась ей на плечо и восторженно запищала, ластясь к хозяйке. Они какое-то время неспешно удалялись от дома и только позже заставили коней перейти на рысь, а когда прибыли на место, Соня прикинула, что их отделяет от замка, как называл его туранец, чуть больше лиги — вполне достаточное расстояние для того, чтобы не опасаться погони. Даже если ее побег уже обнаружен, то беспокоиться не о чем. Ночью поисками беглянки заниматься бессмысленно, а к утру трава уже поднимется, и все следы исчезнут.
Не успела Соня оглядеться, как Гана разожгла костер. Соня нахмурилась: нельзя поступать так опрометчиво, однако все обошлось. Обступившие со всех сторон поляну высокие кусты росли столь густо, что сквозь них ничего нельзя было рассмотреть, даже огонь.
— Ну вот опасность и миновала,— радостно улыбнулась Гана, доставая припасы и раскладывая их на плоском камне у костра. Она чуть ли не плясала от восторга, и все же Соня сочла нужным возразить:
— Опасность мне и не грозила, зато теперь ее не избежать.
Улыбка медленно сползла с лица Ганы.
— Что ты хочешь сказать? — пролепетала она, чувствуя, как вернувшаяся было уверенность в своих силах покидает ее, а мир вновь становится полным угроз.
— Я хочу сказать, что если Север стал рабом в Янайдаре, то выручать его придется нам с тобой, и дело это непростое.
— Но что мы можем? — горестно прошептала Гана.
Ей стало страшно. Она представила, что будет с ними, когда они пожалуют в Янайдар, если даже такой человек, как Вожак, вынужден смириться со своей участью.
— Сможем,— заверила ее Соня,— но только если возьмемся за дело с умом.
Гана не стала спорить, только тяжело вздохнула:
— Как?
— Не знаю.— Соня спокойно пожала плечами.— Да и не время сейчас ломать голову над этим. Север учил меня, что нельзя делать несколько дел сразу, а я сейчас ни о чем, кроме еды, и думать не могу.
Она принялась за холодное мясо, отрывая маленькие кусочки для Шалло и Задиры. Волки улеглись тут же — справа и слева от девушки. Она обнимала их за мощные шеи, гладила густую шерсть, а те блаженно жмурились, понимая, что так хозяйка выражает свою благодарность.
— Ты права, подружка! — радостно согласилась Гана, набросившись на копченую оленину.— Когда начинает бурчать в животе, все тревоги обращаются в ничто! — добавила она со свойственной ей простодушной прямолинейностью.
— У нее в животе бур-рчит, а хозяин там в неволе мается! — прокаркала Шалло.
— Перестань! — одернула ее Соня.— Ты ведь была в Янайдаре? Там наверняка столько стражи, дверей и замков, что одной пилкой не отделаешься! — Прежде чем говорить снова, Соня мгновение помолчала.— А ты, раз уж тебе не сидится на месте, как только рассветет, отправляйся в лабиринт, где мы потеряли столько драгоценного времени, отыщи наш клад и разведай, как оттуда можно выйти… На северную сторону,— подумав, добавила она и пояснила: — Что бы мы ни решили, нам понадобятся деньги. Много денег! А сейчас лучше расскажи-ка, да поподробнее, обо всем, что ты видела в Янайдаре. Я хочу знать обо всем, что только тебе удастся вспомнить: пути к городу, крепостных воротах, если они есть, высоте стен, расположении улиц и места, где находится Север, где он сражается, сколько там стражи… Словом — обо всем, что ты видела.
Рассказ Шалло затянулся. В какой-то миг, не удовлетворившись словами вороны, Соня достала чистый пергамент и, следуя указаниям птицы, начала рисовать. Сперва карту западной части Иранистана, где брала начало долина, ведущая к Янайдару, затем — самого ущелья и, наконец, план города.
