Латники тоже достали из-за спин арбалеты и уже укладывали в ложа болты. Предводитель, однако, поднял руку, предлагая своим людям не торопиться.

— Мы не ссориться. Мы делиться,— примирительно заметил он.— Тебе — девка, мне — воин.

— Ему — воин! Гы-гы-гы! — загоготал Хвам, и остальные подхватили его смех, не обращая внимания на свирепые лица латников.

Однако Соня видела и другое: в смехе коротышки не чувствовалось прежней злости. Понял это и бородач: угрюмые складки на его лице разгладились, настороженность сменилась спокойным ожиданием. Соне совсем это не понравилось. В какой-то миг она даже порадовалась, что засаду устроили не бородачи, а плечистые коротышки из Пограничного Королевства. Девушка не сомневалась: что бы ни произошло с ними в плену, рано или поздно оба вырвутся на волю, но если их сейчас разъединят, дело примет скверный оборот. И поделать-то с этим ничего нельзя: Север серьезно ранен, если вообще жив, а сама она не может даже пошевелиться.

— Что скажешь, Хобо? — отсмеявшись, обратился Хвам к братцу.

— А на кой нам этот парень? — пожал тот широченными плечищами.— Пускай сами с ним разбираются. Уж больно прыткий. Только пусть не отпускают его. Лучше б он сдох.

Хобо говорил с братом, но латник слышал каждое слово и ответить успел раньше Хвама:

— Обещаю! Он умрет в муках!

— Ну тогда по рукам,— деловым тоном заявил Хвам и махнул своим людям.

Те с неожиданным проворством подскочили к пленникам и разделили их, причем сделали это так ловко, что Соня не успела и глазом моргнуть. Прислонившись спиной к дереву, девушка чуть не плача наблюдала, как бесчувственного Вожака усаживают в седле, закрепляя ноги в стременах. Злое отчаяние охватило ее. Она напряглась, попытавшись разорвать путы, но все оказалось напрасным. И в этот миг из глубины леса донесся топот копыт, причем, судя по звуку, ехал не одинокий всадник, а целый отряд.

«Неужели нам опять повезет?!» — мелькнула дикая мысль. Казалось, так оно и будет. Разбойники забеспокоились. Часть их мгновенно скрылась за деревьями, а Хвам подошел вплотную к предводителю латников. На поляну один за другим начали выезжать облаченные в доспехи всадники.

— Твои люди? — кивнув на них, спросил Хвам у бородача.

Тот замер на миг, то ли прикидывая что-то, то ли борясь с искушением соврать, но затем решительно мотнул головой.

— Тогда готовься, парень,— предупредил Хвам.— Чего надо? — спросил он, обернувшись к предводителю нового отряда.

Соня обернулась и от изумления едва не вскрикнула. Возглавлял отряд из сорока всадников не кто иной, как ее старый знакомец Пайр. Митрианский жрец ободряюще улыбнулся девушке, но обратился к говорившему с ним Хваму:

— Дозволь перемолвиться парой слов с плененной тобой красавицей.

— Оттуда, где стоишь,— буркнул коротышка, окидывая воинов недобрым взглядом.— Но помни: двинешься — словишь болт или камень… Уж как повезет… Ясно?

Жрец спокойно кивнул, не проявив ни малейших признаков недовольства.

— Как твои дела? — обратился он к Соне.

Вот подлец! Девушке едва удержалась от гневного возгласа.

— Лучше некуда,— кивнула она на веревки и с вызовом посмотрела на жреца.

Пайр, однако, будто не заметил ее взгляд.

— Я рад,— кивнул он.— Как поручение? — продолжил он, и Соня разозлилась еще больше.

— Я взяла нож, но вынести его не сумела,— кратко ответила Соня.

— Я о другом,— отечески улыбнулся девушке жрец, и Соня раздраженно воскликнула:

— Чего тебе от меня надо?!

Он наклонился к холке коня и улыбнулся:

— Ты знаешь сама. Планы подземелья.

Воительница почувствовала, как кровь прилила к лицу.

— Планы? — повторила она, едва сдерживаясь.— Согласна. Освободи нас — и мы отправимся за ними. Только скажи, где их искать.

— К сожалению, я не могу понапрасну рисковать жизнями своих людей,— вздохнул он.— Мне искренне жаль тебя, но, если судьба еще когда-нибудь сведет нас, надеюсь, нам посчастливится быть полезными друг другу.

— Да пропади ты пропадом со своими сожалениями, жрец! — выкрикнула она, не в силах больше сдерживаться.— И не приведи тебя Митра еще хоть раз попасться мне на глаза!

— Нельзя жить во злобе, дочь моя! — наставительно проговорил он.

— Это лучше, чем жить в равнодушии.— Она сплюнула.— Убирайся прочь!

— Напрасно ты так,— нахмурился он, но Соня отвернулась, ничего не ответив.

Жрец пожал плечами, развернул коня и сделал знак своим людям трогаться.

Очнувшись, Север обнаружил, что сидит на лошади, привязанный к седлу, ноги в стременах. Голова раскалывалась от нестерпимой боли. Руки его привязали к луке седла, и потому он не мог ни завалиться на спину, ни повиснуть на шее скакуна. По выработанной с годами привычке Вожак и виду не подал, что пришел в себя, и лишь осторожно, исподлобья осмотрелся.

Плохо дело. Судя по всему, он попал в плен не к разбойникам из Пограничного Королевства, а к латникам из каменного лабиринта. Он совсем не боялся туповатых деревенских драчунов, а вот обученные и хорошо вооруженные воины — противник серьезный. Он знал, что с вояками из ущелья Духов уже покончено. Значит, эти не из замка. Тогда откуда?

Отряд похожих на них людей он уже видел. Тогда они прибыли в замок под предводительством жуткого монстра, напоминавшего получеловека-полуслона, и, судя по подслушанному Задирой разговору с местным владыкой, приехали из города Призраков, от которого им с Соней настойчиво советовали держаться как можно дальше.

При мысли о Соне настроение Севера окончательно испортилось. Собственно, в какую беду угодила она, Вожак прекрасно понимал, но даже сознание того, что ей грозит гораздо меньшая опасность, чем ему, утешало мало. Оставалось только удивляться, что он так жестоко просчитался, недооценив Ханторэка. Точнее, недооценив, как тот стремится овладеть Соней. Впрочем, жизнь подсказывала, что такое иногда случается, и страстное желание помогает преодолеть все трудности. И не важно, чем оно вызвано: любовью или ненавистью, похотью или жадностью.

Все, что Север мог увидеть, не выдавая себя, он увидел. Дальше таиться не имело смысла. Он тяжело, прилагая видимые усилия, поднял голову, словно только что очнулся, и это плавное движение отозвалось резкой болью в разбитом затылке.

На него почти никто не обратил внимания. Лишь предводитель поглядел искоса на пленника и, удостоверившись, что тот жив, равнодушно отвернулся. Север понял: никакой помощи ему не окажут, по крайней мере, до тех пор, пока они не доберутся до места или не остановятся на ночлег. Даже заводить об этом разговор не имеет смысла. Для них он просто вещь, и ничего более.

Вожак обвел взглядом окружающие горы. Судя по солнцу, освещавшему только верхушки скал, близилась ночь. Они ехали на север, скорее всего, действительно в Янайдар. Значит, дела его плохи, независимо от того, знают там, что карты украдены или нет. Если же знают, то сможет ли он доказать свою непричастность? Хотя в любом случае в Янайдаре его ждали цепи раба или мучительная смерть…

Впрочем, что думать об этом? Он все равно не в силах изменить прошлое, да и на будущее пока никак повлиять не может. Остается только ждать и быть предельно внимательным, чтобы не упустить удобный момент… Если он подвернется.

Понемногу мысли его вернулись к шкатулке, которую они, несмотря ни на что, сумели-таки украсть. Украсть-то украли, да унести не смогли и сами попались. А значит, чего-то не учли. Впрочем, стоит ли удивляться? Готовились явно наспех, и в том нет его вины. И даже не потому, что Разаре захотелось поскорее вернуть утраченное и проверить первую пару в деле. Похоже, случилось еще что-то, о чем он даже не догадывался раньше. Жаль, что понял он этот только тогда, когда увидел на мосту похожего на слона янайдарца.

Правду сказать, его и прежде посещали сомнения, но поспешность достаточно правдоподобно объяснялась нетерпеливостью. Теперь же все вставало на свои места. Если колдуньи Ордена дали зверопоклонникам с черного континента копию похищенного Соней ритуального кинжала, они не могли не общаться, а общаясь, не могли не заметить, что йезмиты и поклонники Уру забеспокоились. Так вот почему Разара торопилась подобрать ему напарницу! Как он раньше не сообразил?!