Он начал стремительно сдавать позиции, совершая одну ошибку за другой. Неизвестно, чем бы все для него кончилось, если бы его не ожидала очередная поездка. Он уехал взбешенный, зато в дороге у него было достаточно времени для размышлений, итогом которых стала достойная уважения мысль о том, что он вел себя как последний кретин. К счастью для себя самого, понял он это не слишком поздно. Поразмыслив о случившемся, Ханторэк пришел к выводу, что создавшееся положение нужно срочно менять, если только он не желает по возвращении оказаться не у дел. Для того же, чтобы этого не случилось, он должен по возможности быстро доказать свою полезность. Сделать это он мог только одним способом — хорошо исполнить свою работу.
Можно ли считать это милостью богов, отец-настоятель не знал, но ему вдруг повезло. В жалкой деревеньке на севере Немедии, где он остановился на ночлег в придорожной таверне, он познакомился со Странником и неожиданно для самого себя пригласил его продолжить путь вместе. Никогда прежде он и представить себе не мог ничего подобного, но тут все получилось словно само собой. И надо сказать, в содеянном он не раскаялся. Оказалось, что Странник кое-что понимает в тонких материях. Во всяком случае, он сразу заявил, что на почтенном хозяине — как назвал он Ханторэка, что немало тому польстило,— лежит неприятное заклятие, причем не из слабых, но в благодарность за оказанную услугу он готов снять злые чары.
То, что происходило дальше, полностью стерлось из памяти отца-настоятеля. Он только смутно помнил, как покачивалась на неровностях дороги повозка, как мелькало перед глазами лицо его спутника. Он помнил, что тот что-то говорил ему и что сам что-то отвечал, но, сколько ни старался после этого, так и не сумел восстановить ни одного из заданных ему вопросов, равно как и своих ответов на них. Самое удивительное — он забыл даже лицо Странника. Зато последние произнесенные перед расставанием слова незнакомца намертво врезались в память:
— Никому не говори о нашей беседе, и особенно матери-настоятельнице. Оставь мысли о мести. Не пытайся вспомнить наш разговор.
Однако проще сказать, чем сделать. Он снова и снова мысленно возвращался к стершейся в памяти беседе. Впрочем, Ханторэк понимал, что Странник предостерегал его не от попыток восполнить пробел самостоятельно, а советовал не обращаться к колдовским силам. Недаром он запретил говорить об этом с Разарой. Вообще, то, что незнакомец знал о Владычице, указывало, что они встретились не случайно, и это радовало отца-настоятеля. Выходило так, что у него завелся некий покровитель, пусть пока неизвестный, но он пришел на помощь как нельзя более кстати. Это Ханторэк почувствовал почти сразу.
На второй день после их встречи пропал гнусный запах изо рта, который доставлял отцу-настоятелю немало хлопот. К исходу третьего дня он понял, что перестали обрастать шерстью уши, а ведь в свое время это открытие повергло его в ужас. Именно эти изменения подтвердили: Странник существовал на самом деле, а не привиделся ему во сне, как Ханторэк уже начал думать. А после того как исчезли две основные, так сильно досаждавшие ему неприятности, отец-настоятель отметил и третье улучшение самочувствия: отступила мучившая его, не прекращавшаяся ни днем ни ночью головная боль. Боль не сильная, но изнурительная. Болели челюсти, ныли зубы, что-то неумолимо сдавливало мозги так, что, казалось, глаза вот-вот лопнут. Теперь же все прекратилось.
Да за одно это он готов сохранить все в тайне! И плевать на то, что он не помнит своего благодетеля и разговора с ним! Правда, Странник велел отказаться от мести, но и с этим можно согласиться. Жаль, конечно, что обидчик останется безнаказанным, ну да и Нергал с ним! Все равно он не знает, кто это сделал и зачем. Это, правда, могла быть Халима… Ее он и впрямь обидел, но бывшая любовница вроде бы пошла на примирение, и он сам повинен в том, что все сорвалось. К тому же она быстро утешилась. И все-таки неплохо бы найти своего врага… Кто знает, как обернется все в дальнейшем… Но нет! Прочь мысли о мщении!
Ханторэк занялся делом и очень скоро вошел во вкус. Он ездил из города в город, проверял работу Смотрителей; благосклонно кивая, выслушивал их доклады и требовал, чтобы в Логово направляли все больше и больше кандидатов, даже если и не из всех выйдут хорошие послушники. Он помнил одно: матери-настоятельнице нужны люди, а он, Ханторэк, должен позаботиться, чтобы они постоянно прибывали. Если это удастся, он на коне, если нет, то можно не сомневаться, что на его месте скоро появится кто-то другой. К середине поездки он сам себе начал казаться значительнее, весомее. Везде, где появлялся отец-настоятель, он сразу становился главным действующим лицом. Его окружали почетом и уважением, ему заискивающе заглядывали в глаза, ловили каждое слово, во всем стараясь угодить.
Он пришел к выводу, что все случившиеся с ним недавно неприятности — всего лишь досадные мелочи, о которых нельзя забывать, но и придавать им чрезмерно большого значения не стоит. Как бы там ни было, а он личность исключительная. Чем иначе объяснить столь скорое и волшебное избавление от недуга? Простому человеку не являются призраки, для того лишь чтобы протянуть руку помощи и вновь исчезнуть. Он понял, что в лице Странника к нему пришло не только избавление. Это было знамение!
И тогда Ханторэк осознал, что, находясь вне Логова, он обладает единоличной властью, сравнимой разве что с властью самой матери-настоятельницы, и гораздо более свободен в средствах, ведь накопления каждого из Следов находятся в его распоряжении и Смотрители только рады поделиться с ним частью собранных средств в обмен на его благосклонность. Так что если не наглеть… Верно сказал Странник — оставь мысли о мести. А он-то хотел извести Соню! Бессмысленно умертвить такую потрясающую красавицу! Не лучше ли подумать о том, как заполучить ее?! Что для этого нужно? Свобода и деньги! Денег у него полно, а со временем станет еще больше. Что же до свободы, то придется подумать, как найти предлог, который позволит ему проводить как можно больше времени за стенами Логова. Да, собственно, это будет очень просто, если он сумеет доказать полезность таких отлучек,— увеличить приток кандидатов в послушники!
Итак, будущее представлялось ему весьма радужным. Как можно реже появляться в Логове, работать, обогащаться, не зарываясь, и попутно решать свои маленькие проблемы, среди которых на первом месте — рыжеволосая воительница. Уж если ей не суждено расстаться с жизнью, то эта жизнь должна принадлежать ему, и никому другому! Теперь, когда отец-настоятель вновь почувствовал уверенность в своих силах, он не сомневался, что справится и с этим. Все упирается во время и деньги, в которых теперь у него не будет недостатка…
Не обращая внимания на сновавших вокруг людей, Ханторэк степенно прошествовал мимо зданий, в которых жили послушники, изредка кивком отвечая на приветствия попадавшихся навстречу наставников. Только столкнувшись нос к носу с Кучулугом, он остановился, чтобы перекинуться с ним парой слов.
— Как прошла поездка? — поинтересовался гирканец, выслушав ответ на свое приветствие.
— Спасибо, неплохо,— неожиданно оживился Ханторэк и начал рассказывать.— Но ты сам знаешь, когда заканчиваешь работу, всегда сожалеешь об упущенных возможностях. Словом, Ханторэк не слишком доволен.
Кучулуг кивнул, соглашаясь. Правда, его несколько удивило, что отец-настоятель говорит о себе как о не участвующем в разговоре третьем лице, но он не придал этому значения — у каждого свои причуды.
— Я не просто так спросил,— ответил гирканец.— Ты еще не разговаривал с матерью-настоятельницей, и поэтому я не стану вдаваться в подробности, но, пока ты идешь к ней, подумай о том, как увеличить приток кандидатов.
— Благодарю за совет.— Отец-настоятель склонил голову.— Ханторэк подумает.— Он собрался уходить, но в последний миг обернулся.— Кстати, скоро прибудет очередная партия — человек тридцать.
Он простился с Кучулугом и пошел дальше по аллеям парка. По тому, что один из стражников стоял у открытой двери дворца, он понял, что его ждут. Через мгновение его нехитрую догадку подтвердил и сам стражник.
