Насытившись, девушка с любопытством оглянулась. Они находились в какой-то странной помеси почтового отделения и магазинчика, и седеющая женщина, приготовившая ей завтрак по повелению этого грубого мужлана, обращалась к нему с уважением и услужливостью, совершенно не заслуженными, по мнению Лу. У аккуратного белого штакетника виднелись заправочные колонки и борющийся за выживание сад с цветником, где каждый розовый куст чопорно восседал в центре побеленной автомобильной шины. По одну сторону зеленела рощица эвкалиптов, а по другую тянулись плантации апельсиновых деревьев. Взгляд Лу скользнул по коричневой почтовой конторке, по полкам с консервами, бутылками и пакетами, по шокирующей мешанине из кухонных принадлежностей, бочонков с раствором для уничтожения паразитов у овец и ловушек для кроликов, по заворачивающимся краям прошлогоднего календаря, висящего на кнопках сбоку от нее. Подавленная, девушка отодвинулась от стола, расправила плечи…

— Я готова.

В дороге они почти не разговаривали. Лу застыла у окна, ошеломленная чудовищными масштабами быстро меняющегося ландшафта. Водитель управлял мощным автомобилем, погрузившись в свои мысли. Теперь их окружала гористая местность первозданной красоты. Редкие посадки люцерны в долинах вносили долгожданное разнообразие после монотонности блекло-зеленых эвкалиптов и самшитов на вздымающихся вверх уступах. Порой дорога, петляющая вокруг бездонных обрывов, становилась такой узкой, что Лу казалось, колеса вот-вот соскользнут с каменистого края. Когда она заглядывала вниз, на красноватый склон, усеянный обломками сланца, ей от страха хотелось зажмуриться. Она чувствовала себя спокойнее, переводя взгляд на сильные жилистые руки Стива Брайента, сжимающие руль, — смуглые твердые руки с темными волосками на тыльной стороне ладоней, как раз такие и должны быть у грубого деревенского жителя. А вот у Джеймса руки пухлые и гладкие, а его африканский загар быстро исчез под бледным солнцем Англии. А руки Дика… они прикасались к Лу нежно, успокоительно, обещали так много… а верили так мало! А к чему любовь без доверия? Да и любовь ли это, если нет доверия? И вообще, что приходит сначала — доверие или любовь? Лу вздохнула. Она, наверное, не узнает ответа, потому что больше уже не сможет полюбить. Никогда! Любовь исчезла из ее сердца в ту минуту, когда Дик сказал: «Не вижу смысла обсуждать наше будущее», — и оставил ее. Сердце Лу превратилось в пустыню — иссохшую, безжизненную. В нем погибли все чувства. Оно больше не любило и не верило.

Словно с другой планеты послышался голос Брайента — неожиданно добрый, участливый:

— Вы совсем выдохлись, мисс Стейси. Поспите, пока можно.

Она смутно ощущала, как под голову ей кладут подушку, а ноги укутывают пледом… стало так хорошо и уютно! Губы девушки тронула благодарная улыбка, и Лу провалилась в сон. Из сладкого забытья ее вывел голос несносного Брайента: «Ворота, мисс Стейси», не добрый и участливый, а строгий и настойчивый. Пока Лу силилась проснуться, он трижды успел повторить: «Ворота, мисс Стейси».

Лу открыла глаза, обнаружив, что поле зрения закрывает море черной кожи. Сильный запах табака ударил ей в ноздри. Она подняла голову с черной кожаной куртки, на которой, видимо, в конце концов устроилась, и непонимающе уставилась на мужчину. Автомобиль стоял, водитель хладнокровно раскуривал свеженабитую трубку. Дорогу им преграждали ворота, затянутые сверху донизу металлической сеткой и запертые ржавой задвижкой.

— Ворота, мисс Стейси! — в четвертый раз повторил голос. Видя недоумение в глазах девушки, Стив Брайент соизволил просветить спутницу: — В буше такое правило: пассажир открывает ворота. Так что, если вы собираетесь здесь жить, пусть недолго, вам следует привыкать к местным обычаям.

— Ох! — Лу поспешно выбралась из машины и начала сражение с задвижкой. Она надеялась — о, как она надеялась! — что ее «ох!» выразило все негодование, все колкие ответы, которые пришли ей в голову при столь явном проявлении неджентльментства. Там, откуда она приехала, к женщинам относились почтительно, с уважением. Мужчина бросался открывать перед дамой двери, шел впереди в полутьме кинотеатра или театрального зала, чтобы спутница не споткнулась, нежно помогал своей подруге выйти из такси и никогда, никогда не сидел бы, как этот человек, благодушно покуривая почерневшую вонючую трубку, в то время как женщина в одиночку сражается с ржавым механизмом. Хотя, конечно, Брайент ведь и не считает ее женщиной, кисло поморщилась Лу.

За первыми последовало еще несколько ворот, отстоящих друг от друга примерно на две-три мили, потом пара пандусов, что избавило девушку от необходимости карабкаться туда и обратно.

— Решетки для скота, — коротко объяснил Стив, когда Лу в изумлении высунулась в окно, чтобы получше рассмотреть железные пруты, по которым прогрохотал автомобиль. — Они расположены так, что скоту неудобно по ним идти, а машины могут проезжать без помех.

Был почти полдень, когда Лу и ее сердитый наниматель подъехали к воротам, оказавшимся в лучшем состоянии, чем предыдущие. На стыке створок ворот была прикреплена металлическая пластинка с надписью: «Ридли-Хиллз». Распахивая ворота, Лу увидела, что на обратной стороне написано: «Закройте ворота, пожалуйста».

— Долго еще ехать? — Девушка не могла скрыть дрожи нетерпеливого ожидания в голосе, закрывая ворота, как она надеялась, в последний раз за этот день.

— Недалеко. Около двух миль. Усадьба сразу вон за тем подъемом.

— Слава богу… — Теперь, когда поездка близилась к концу, Лу блаженно откинулась на спинку сиденья. — Мне хочется побыстрее приехать. Я очень надеюсь, что вы сочтете мою работу удовлетворительной. Я буду стараться изо всех сил, — вернувшийся энтузиазм и желание забыть о неприятностях придали ее голосу решимость. — Я так надеюсь понравиться детям! Я привезла им кое-какие книги, хоть и не знаю, какого они возраста. Видите ли, в объявлении об этом не говорилось. Но ведь все любят «Сказки» Киплинга…

Лу замолчала на полуслове: она заметила наконец, что машина никуда не движется, что водитель выключил зажигание и уставился на нее с загадочным выражением лица. Одна рука Брайента легонько прикрывала руль, вторая небрежно легла на спинку сиденья за спиной Лу. Его глаза завораживали. Так змея смотрит на птичку, промелькнула мысль у девушки. Его лицо оставалось непроницаемо, а слова… Сказанные совершенно спокойным тоном, они оглушили, ошеломили и обескуражили несчастную гувернантку.

— Мисс Стейси, здесь нет никаких детей!

Птичка не могла двинуться: змея загипнотизировала ее. И теперь ждала, что предпримет глупенькая птаха, но не очень-то беспокоилась, поскольку знала, что в конце концов не может не победить.

— Нет детей? — Ее вопрос больше походил на горестный вскрик.

— Нет, — подтвердила змея в облике Стивена Брайента. — В Ридли-Хиллз нет никаких детей…

— Тогда… тогда почему… как… почему вы?..

— Почему я что?..

— Почему вы привезли меня сюда? — горестный вскрик сменился всхлипом.

Стивен убрал руку из-за ее спины, но не отвел гипнотического змеиного взгляда. В серых глубинах его глаз затаилась ирония, а голос был полон сарказма:

— Дорогая моя, я вас сюда не тащил. Вы сами настояли. А это совсем другое дело.

Тут он прав, Лу не могла не признать. «Ох, Луиза, Луиза, — укорила она себя, — ну и во что ты вляпалась? Почему, ну почему ты была так высокомерна и не послушалась, когда он настаивал, чтобы ты вернулась домой?» «Тебе пришлось так поступить, — ответил холодный рассудок, — потому что у тебя не было выбора. Ты осталась без денег, без работы и даже без жилья. Что еще тебе оставалось?..»

Взыграл характер, а вернее, упрямство, доставшееся ей от предков-ирландцев. Луиза сочла возможным игнорировать справедливый выпад. Мало того, она заговорила тоном, столь же холодным, как и у Брайента:

— Не будет ли слишком смело с моей стороны осведомиться, почему, раз в Ридли-Хиллз нет детей, вы сочли возможным дать объявление — а вы это сделали — о том, что желаете нанять человека, который будет присматривать за ними? Временная гувернантка, было сказано, я правильно помню?