Утро следующего дня выдалось ясное, дул свежий ветер, по бледно-голубому небу стремительно неслись облака. Идеальная погода для путешествий.

Стоя на ступенях парадного входа, Катриона пыталась справиться с тяжестью на сердце.

Этим утром она должна была молиться, но пренебрегла своим долгом. Впервые в жизни она предпочла что-то служению Госпоже, не в силах отказать себе в том, чтобы в последний раз увидеть Ричарда. Со временем она преодолеет это чувство, возможно, через несколько месяцев. А может, после рождения ребенка или еще позже.

Во дворе суетились слуги, прилаживая на крыше кареты сундуки. Часть своих вещей Ричард оставил в замке, и Катриона была до слез признательна ему за это, усматривая в них единственную связь с мужем в предстоящие месяцы. В глазах у нее защипало. Поморгав, она перевела взгляд на четверку серых. Ее люди вывели лошадей из конюшни и запрягли в карету. Слишком простодушные, чтобы улавливать подводные течения, они с энтузиазмом занимались последними приготовлениям, радуясь, что могут услужить хозяину и хозяйке. Их вера в Госпожу — и в нее — была безгранична. Только Уорбису, казалось, было не по себе, но сколько Катриона ни вглядывалась в его круглое лицо, не могла понять причины его расстройства.

Наконец со стороны конюшни, где он прощался с Громом, появился Ричард. Он широко шагал по вымощенному булыжником двору; тяжелый плащ развевался на ветру, хлопая по высоким, отполированным до зеркального блеска голенищам сапог. Как всегда, он был безупречен. Пока он давал указания конюхам, Катриона упивалась его видом. Любовалась скучающим, отстраненным выражением лица, всем его обликом, на котором лежала печать небрежного превосходства.

Он повернулся и, заметив Катриону, после секундного колебания двинулся к ней. Она молча ждала, не сводя с него глаз. Ричард был неотразим — самый потрясающий мужчина, какого ей приходилось видеть.

А также само воплощение скучающего повесы, стряхнувшего пыль захолустья со своих сверкающих сапог вместе с ненужной женой. Последнее явственно читалось в его глазах и циничном изгибе губ. Катриона мужественно встретила его взгляд. Отчаянно стараясь сохранить достоинство, она отчужденно улыбнулась:

— Пора прощаться. Надеюсь, ты благополучно доберешься до Лондона. — Никогда еще слова не давались ей с таким трудом.

Ричард испытующе смотрел ей в глаза, словно ждал какого-то знака. Происходящее казалось ему нереальным. Но сильнее ощущения нереальности было чувство неизбежности.

Неизбежным казался их брак, и он надеялся обрести в нем стабильность, к которой так стремился. Теперь, напротив, неизбежным казалось разочарование в их союзе и то, что он снова лишился почвы под ногами. Его опять уносил поток жизни, неприкаянного и ничем не связанного.

Непривычная злость охватила Ричарда, когда он не обнаружил в глазах Катрионы ничего, что дало бы ему повод изменить свое решение и остаться.

— Пора ехать. — Он не смог скрыть горечи, прозвучавшей в его словах.

Катриона улыбнулась и протянула руку.

— Прощай.

Заглянув в ее глаза, Ричард пытался разгадать, что таится в их зеленых глубинах. Их пальцы переплелись, он ощутил их трепет. Ощутил нечто…

— Вот вы где, сэр!

Они обернулись, обнаружив за спиной сияющую миссис Брум. Она протянула аккуратно упакованную корзинку.

— Мы с кухаркой подумали, что вы не откажетесь подкрепиться в дороге. Все лучше того, чем потчуют в гостинице.

Ричард с уверенностью мог сказать, что ни миссис Брум, ни кухарка никогда в жизни не останавливались в гостиницах. Это была единственная мысль, вертевшаяся у него в голове, что говорило о его нынешнем состоянии. Он чувствовал себя выбитым из колеи, вывернутым наизнанку. Выдавив слабую улыбку, он взял корзинку из рук миссис Брум, передал ее груму и повернулся к Катрионе.

Только для того, чтобы встретить бесстрастную улыбку.

— Прощай.

Секунду Ричард колебался. Он был готов восстать против ее решения, заключить Катриону в объятия и не выпускать до тех пор, пока она не выслушает его.

Ее спокойная улыбка, твердый взгляд и ощущение неизбежности остановили его.

Поклонившись с изысканной учтивостью, Ричард повернулся и с беспечным видом зашагал вниз по ступеням. Катриона смотрела ему вслед, чувствуя, что он уносит с собой ее сердце, и сознавая, что никогда уже не будет такой, как прежде.

Перебросившись несколькими словами с кучером, Ричард забрался в карету, ни разу не оглянувшись назад. Уорбис захлопнул дверцу, экипаж дернулся и покатился, набирая скорость, вниз по аллее, через парк.

Подняв в прощальном жесте руку, Катриона прошептала напутственную молитву. Молчаливая и неподвижная, она стояла на крыльце, провожая взглядом карету, пока та не скрылась среди деревьев.

Вернувшись в дом, она поднялась в свою комнату в башне. И, распахнув окно, наблюдала за экипажем, уносившим ее мужа, пока тот не исчез из виду.

— О нет! — Катриона застонала, увидев пробивавшийся сквозь задернутые на окнах шторы свет. Было позднее утро.

Откинувшись на подушках, она уставилась на полог кровати. Этим утром она собиралась посетить круг, чтобы возместить вчерашнее отсутствие, но проспала. Тяжело вздохнув, Катриона перевела взгляд на сбившиеся простыни и одеяла. Постель выглядела в точности как прошлым утром, но причина была иной.

Вчерашний день измотал ее; все валилось из рук. Она никак не могла заснуть и только на рассвете забылась беспокойным сном. И теперь не чувствовала себя отдохнувшей, готовой к дневным трудам.

Она была так же далека от решения своих проблем, как и две недели назад. Если в ближайшее время она не найдет подходящих животных, то упустит возможность улучшить стадо — с самыми печальными последствиями для долины.

Однако не это лишало ее сна, а пустовавшее место рядом.

Катриона не переставала гадать, что бы случилось, поведи она себя иначе. Возможно, Ричард был бы сейчас здесь, согревая ее тело, успокаивая душу. Мысли ее крутились в бесконечном хороводе, бессмысленно и непрерывно восстанавливая слова и поступки.

Но это ничего не меняло. Он уехал.

Вздохнув, Катриона поморщилась, вспомнив откровенную радость, преобразившую Алгарию. С момента появления Ричарда на горизонте та выглядела обеспокоенной и держалась отчужденно. Его отъезд доставил ей несказанное удовольствие. Вчера она будто заново родилась. Тем не менее Катриона была уверена, что Ричард ничем не мог заслужить неодобрение Алгарии или подтвердить ее опасения. Кроме того, что был самим собой.

Судя по всему, этого оказалось достаточно. Поведение Алгарии выходило за рамки здравого смысла. Ее отношение к Ричарду тревожило Катриону и заставляло предположить, что за его отъездом кроется некий тайный смысл, известный только Госпоже.

От этого соображения ей не стало легче.

Вдруг возникшая пустота тяжелым грузом легла на сердце. Катриона вздохнула, села и тут же пожалела об этом. Комната завертелась у нее перед глазами.

Она замерла и заставила себя ровно дышать, ожидая, пока пройдет приступ тошноты. Похоже, ей придется страдать не только от разбитого сердца. Катриона осторожно выбралась из постели.

— Замечательно, — пробормотала она, направляясь к умывальнику, — только утренней болезни мне не хватало.

Однако она оставалась хозяйкой долины и независимо от обстоятельств не собиралась пренебрегать своими обязанностями. Одевшись со всей поспешностью, на которую была способна, Катриона направилась в обеденный зал, заскочив по пути в буфетную за подкрепляющими травами.

Заваренный на травах чай и тост — вот и все, что она смогла осилить. Стараясь не обращать внимания на витавшие над столом ароматы, она откусывала тост и глотала горячий чай, наслаждаясь его терпким вкусом.

Ее состояние не осталось незамеченным Алгарией.

— Что-то ты бледная, — сообщила та с радостной улыбкой.

— Мне плохо, — процедила Катриона сквозь зубы.