Угодили в цель далеко не все. Точнее, всего пять. Правда, тех несунов, в которых они попали вырубило начисто. Не помогли никакие доспехи. У троих, которым камни попали в головы, шлемы-горшки смялись на половину. Что стало с головами — страшно представить. К счастью, зрелище это скрывалось от наших глаз самими же шлемами. Я успел заметить только, как из щели забрала одного брызнула струя густой красной жижи, должно быть, смеси из крови и мозгов. Бр-р-р, что ж я все никак не привыкну к такому. Вроде, пора уж! Двое поймали камни на плечо и грудь. Тоже легли и не дернулись. Как говорится, хорошо, но мало. Надо увеличивать плотность обстрела. Лотар, молодец, это понял. Опять прикрикнул на своих подчиненных и камни полетели со стены непрерывным потоком. Потери среди несунов стали быстро расти. Но на смену убитым становились живые и бревно тарана медленно, но верно продолжало ползти наверх.
Пять десятков легионеров, двигающихся налегке впереди группы, тащившей таран, уже добрались до ворот. Их особо никто и не трогал: наши лучники и камнеметатели целили в основном по воинам, несущим бревно. Воины авангарда рассосались по краям небольшой квадратной площадки, имеющейся перед воротной башней. Видимо, эти румийцы должны были первыми ворваться в разбитые ворота, или отразить нашу вылазку, ежели мы решимся на таковую, чтобы сбросить таран вниз. Забыл сказать: сразу за группой с бревном двигалась черепаха, тоже вытянувшаяся в колонну по четыре (больше чем по четыре воина в ряд на пандусе не умещалось). Этих тоже особо не беспокоили — не до них пока.
Итак, камни падали, выбивали легионеров-несунов, но фатальных потерь не наносили. Не так уж и сложно, оказывается, взять такую вот крепость. Надо было здешним горожанам предусмотреть перед воротами ров с подъемным мостом. Вот тогда бы у штурмующих действительно не было шансов: завалить такой ров не представляется возможным. Только строить свой мост из бревен, который легко поджечь. Кстати, почему-то в арсенале нет кувшинов с «греческим огнем». Похоже, это секрет особой государственной важности и гражданским властям сей боеприпас не выдается. А жаль! Мы бы живенько устроили из пандуса огненную речку.
Впрочем, горожане оказались не так просты. Я уже намекал на сюрприз, который готовил на втором ярусе башни Хегни со товарищи? Так вот, самое время его использовать: тарану до ворот осталось ползти метров тридцать. Подбежал к люку, ведущему на нижний ярус башни, крикнул в проем:
— Хегни! Давай!
— Даю! — донеслось снизу. — Навались! — это уже десятку варангов, которые там внизу вместе с ним готовили подарок румийцам.
Я быстренько вернулся к парапету, полюбоваться на эффект, который произведет наш сюрприз, так любезно приготовленный здешними жителями. Помните, над воротами в башне имеется круглое отверстие? Открывается оно на второй ярус башни. Там к нему подведен массивный каменный желоб. Его дальний от отверстия конец слегка приподнят. По периметру яруса под потолком тоже идет желоб, в котором находится штук двадцать тяжеленных — тонны по три и диаметром метра полтора — гранитных шаров. Этот желоб соединяется с тем, что подведен к наружному отверстию и шары, убрав специальный железный стопор, можно перекатить туда. Отверстие изнутри закрыто железной же заслонкой. Во-первых, чтобы незваные гости не пролезли, а во-вторых — для удержания подкаченного сверху шарика до нужного момента. Так вот, шар к заслонке уже подкатили и сейчас люди Хегни поднимали удерживающую его заслонку, что требовало, как оказалось, изрядных усилий.
Но вот снизу раздался скрежет и вслед за этим гул. Это шар покатился через короткий тоннель в стене наружу. Вот он вылетел из дырки в стене и тяжело, так что боевая площадка башни, на которой мы стояли, ощутимо дрогнула, ударился о пандус. Упал точно в середку желобообразного углубления, которое шло по всей длине пандуса. Помните, на него я тоже обратил внимание, когда мы вчера вечером поднимались в акрополь. Скорость при прокатывании сквозь тоннель и полете шарик набрал приличную, потому сразу резво покатился вниз, добравшись вскорости до румийцев, несущих бревно. Те в ужасе застыли, потом бросили свою ношу, а потом кто-то кинулся со всех ног вниз по пандусу, кто посообразительней, попытался прижаться к скальной стене, в надежде пропустить громадный шар мимо. Те, у кого от страха совсем отбило мозги, прыгнули вниз с обрыва. На что рассчитывали — высота скалы в этом месте составляла не меньше чем сорок метров. Разбились в смятку, конечно. Впрочем, у тех, кто попал под катящийся шар, участь оказалась тоже не завидной. Трехтонная штука буквально раскатывала легионеров в кровавые блины.
Занимал шар не всю ширину пандуса: по бокам, все же оставалось сантиметров по сорок свободного пространства. Немного. Тех, кто пытался балансировать на краю, сбивало вниз, кто прижимался к стене, тоже цепляло, опрокидывало и сминало: сорок сантиметров для человека в доспехе все же маловато. Я опасался, что наш снаряд может застрять на таране: бревнышко было весьма массивным. Но передний конец брошенного тарана оказался направлен в сторону обрыва и камень, ударив в бок, легко, как соломинку, сбросил его вниз.
Шар, подавив и раскидав легионеров, несущих таран, добрался до основной массы штурмующих. Те из них, кто шел в первых рядах, и увидел несущуюся навстречу смерть в панике (оказывается и у румийцев такое бывает — не железные, все же) развернулись и попытались пробиться назад, вниз. Задние, которые ничего не видели, их не пускали. В голове наступающей румийской колонны образовалась куча мала, в которую и врезался, набравший хорошую скорость, шар. От раздавшегося предсмертного воя, хорошо слышного хруста ломающихся костей и лязга сминаемых доспехов, буквально кровь застыла в жилах. Я невольно зажмурился. Когда открыл глаза, гранитный шар уже подкатывался к подножию скалы — началу пандуса. Впереди него бежала, скорее даже катилась, обезумевшая от ужаса, небольшая толпа в полсотни человек — все, что осталось от втянувшейся на скальный подъем черепахи. Добежать до низа так и не успела. Камень, весело подпрыгивая на одоспешенных телах, подмял ее под себя и теряя скорость выкатился на площадь, оставляя за собой кровавую дорожку. Остановился где-то на ее середине, красный и, кажется, даже парящий кровавым туманом.
На пандус было жутко смотреть: раздавленные, поломанные, сочащиеся кровью и содержимым кишечника тела. С середины подъема начинался бурый ручеек, весело сбегавший до подножия скалы. Там на площади у начала пандуса быстро увеличивалась в размерах лужа того же цвета. Легкий ветерок донес до нас тошнотворный запах бойни. Андрокл и три Валькиных жрицы скрючились в пароксизме рвоты. Сама Волеслава и четвертая жрица тоже заметно позеленели. Хулагу так же выглядел неважно. Да и у меня поднимался к горлу съеденный недавно обед. Однако, сделав пару-тройку глотательных движений, я поборол недостойные Посланника физиологические позывы. А Валька, все же, не удержалась — похвалилась обедом. Глядя на нее, то же проделала ее, еще державшаяся подружка. Хулагу устоял.
Глянул вниз на площадку возле ворот. Там продолжали стоять застывшие в ужасе полсотни легионеров румийского авангарда. Я склонился между зубцами и, сделав зверскую рожу, рявкнул:
— Бу!
Румийцы, преодолев охвативший их столбняк, закинули щиты за спины и кинулись бежать вниз по пандусу, оскальзываясь и падая на крови и кишках своих соратников. Вслед им никто не стрелял: все пресытились видом смерти.
Больше в этот день попыток штурма не было. Уже в сумерках снова появились парламентеры. На это раз группа была менее представительной. Во всяком случае, префекта среди них не имелось. Видно, окончательно обиделся на нас славный Клодий Глабр. Не иначе придумывает самые изощренные способы казни. Парламентеры вполне вежливо попросили беспрепятственно вынести трупы своих соратников. Разрешил. Пусть их. Опять же, запаха будет поменьше.
Ужинали без аппетита. В здании местной администрации. Туда запах не доходил. Во время ужина Волеслава подняла вопрос о захваченных румийках. Они так и томились в подземных апартаментах акрополя под охраной пятерых воинов. Невольниц набралось под восемь десятков. Не мало. Продуктов, конечно, у нас хватит надолго, но и кормить их тоже глупо. Во всяком случае, так считала Валька. Опять же, она опасалась, что румийки могут открыть ворота своим соплеменникам, улучив удобный момент. Или найдут подземный ход, ведущий наружу, и проведут их по нему в крепость.
