Заинтригованная, Кит придвинулась ближе к окну, пытаясь разглядеть лицо незнакомца.

— Боже милосердный! — прошептала она, отпрянув от окна, словно увидела призрак. Это был Белвилл, лорд Джордж Белвилл.

Оправившись от изумления, Кит снова посмотрела в его сторону. Прошло четыре года с тех пор, как она отказала этому претенденту на ее руку. Тогда он был красив и строен. За четыре года жизнь наложила на его внешность неизгладимый отпечаток. Джордж располнел, его лицо огрубело, а сюртук был измят. Его некогда четко очерченный профиль уже не напоминал профиль молодого языческого бога. Это был профиль усталого, опустившегося человека, погрязшего в пьянстве и разврате. Сейчас лорд Белвилл лишь отдаленно напоминал того лощеного гвардейского капитана, за которого Кит Кранмер едва не вышла замуж, и только элегантная шляпа осталась от былого блеска.

Леди Хендон стало не по себе. Откинувшись в глубину экипажа, она задернула занавеску и стала украдкой наблюдать за своим бывшим поклонником. Он шел через площадь к лучшей гостинице города, «Гербу короля». Кит не понимала, какие дела могут быть в Линне у Белвилла. Да и вел он себя как-то странно. Остановившись у самого входа, он внимательно оглядел всю площадь и только после этого юркнул в дверь гостиницы.

Кит нахмурилась и велела Джону трогаться. По какой-то непонятной причине ей не хотелось, чтобы Белвилл ее увидел. Возможно, потому, что те чувства, которые она когда-то к нему испытывала, давно умерли. Кит не могла позволить кому бы то ни было нарушить тот душевный покой, который она, наконец, обрела с Джеком.

Экипаж выехал из города, но Кит не покидало какое-то смутное беспокойство. Белвилл был всего-навсего государственным служащим, разве он мог причинить ей вред? Тогда почему она ощущала исходившую от него угрозу?

Приехав домой, леди Хендон поужинала без мужа и пораньше ушла в спальню. Она уже лежала в постели, когда в ее комнату вошел Джек.

Остановившись у кровати, лорд Хендон долго смотрел на задумчивое лицо своей жены и молчал. В полупрозрачной кремовой ночной рубашке с оборочками она была особенно соблазнительна. Ее очаровательные груди круглились под тонкой тканью рубашки; пышные рыжие волосы разметались по подушке, а чувственные губы чуть приоткрылись, и за ними виднелись восхитительной белизны зубы. Вся эта выставленная напоказ роскошь тотчас же пробудила в Джеке желание, и глаза его сверкнули, как сверкают глаза тигра, готового броситься на добычу. Медленно обходя кровать, Джек любовался стройной фигурой жены. Как приятно было сознавать, что теперь эта рыжая кошечка принадлежит ему. «Все-таки, — размышлял он, — женитьба дает мужчине некоторые преимущества перед холостяцкой жизнью».

Джек принялся задувать свечи в спальне. Ему казалось, что жену что-то тревожит, но не в его привычках было приставать с расспросами.

— Сегодня я ездила в Линн, — в задумчивости проговорила Кит.

— Да? — Джек задул свечу в бронзовом канделябре и подошел к постели.

Кит что-то пробормотала себе под нос и взглянула на мужа.

— Я видела лорда Белвилла.

— А кто такой лорд Белвилл?

— Ты бы сказал, что это давно погасший огонь.

Джек нахмурился, задул последнюю свечу и лег рядом с женой. Теперь спальня освещалась лишь пламенем камина.

— Как понять твои слова? Что значит — давно погасший огонь? — спросил он.

Кит понравились нотки недовольства, прозвучавшие в его голосе, но она вовсе не собиралась будить в муже ревность. Подумав, она решила, что лучше самой рассказать Джеку о своих отношениях с Белвиллом — ведь он мог услышать об этом и от других.

— Когда мне было восемнадцать лет, я чуть не стала его женой.

Тишину, последовавшую за этими словами, нарушало лишь потрескивание поленьев в камине. Смола горящей сосны наполняла спальню теплым пряным благоуханием. Джек начал медленно расстегивать ночную рубашку жены, и Кит спросила себя, какой урок любви он преподаст ей сегодня. Одного она сейчас желала: чтобы упоминание о Белвилле не испортило эту ночь.

— Расскажи мне все, — попросил Джек, вытягиваясь на постели.

Кит облизала пересохшие губы.

— Я ведь тебе рассказывала, как мои тетки обманом увезли меня из Кранмер-Холла в Лондон?

— Ложись поудобнее, закрой глаза и начни с самого начала, — ласково проговорил Джек.

Кит глубоко вздохнула и принялась рассказывать. Она начала со смерти бабушки и со своего отъезда из Кранмер-Холла. Когда она перешла к своим злоключениям в Лондоне, то почувствовала, как Джек распустил шелковый бант на правой стороне ее ночной рубашки. Кит открыла глаза и замолчала.

— Закрой глаза и продолжай, — прошептал Джек.

Она снова вздохнула и продолжила свой невеселый рассказ. Через некоторое время шелковый бант и на левой стороне был распущен. В следующее мгновение обе половинки ночной рубашки, более не удерживаемые вместе, распались и были отброшены Джеком в сторону. Кит лежала перед мужем обнаженная. Она замолчала, не в силах продолжать рассказ.

— А что произошло потом?

— Ах… — Кит забыла, на чем она остановилась, и снова начала рассказывать, как отказала очередному претенденту на ее руку.

Вскоре пальцы Джека коснулись ее груди, а потом он принялся покрывать ее груди поцелуями. Кит лежала с закрытыми глазами, и ей казалось, что ее ласкает призрак. Мысли ее путались; она чувствовала, как сладкий туман обволакивает ее, лишает воли. Потеряв нить рассказа, Кит лежала, словно заколдованная, и не могла пошевелиться.

Впрочем, она еще продолжала о чем-то рассказывать — рассказывать путано и бессвязно, — и Джек слушал ее очень внимательно. Каждый раз, когда она умолкала, он спрашивал, что же было дальше, и от его глуховатого голоса Кит совсем теряла голову. Когда же его губы коснулись ее живота, а пальцы тронули бедра, она едва удержалась от стона.

— И что же дальше? — снова спросил Джек.

— Ах, я не могу думать, когда ты меня ласкаешь, — пробормотала она, борясь с желанием открыть глаза.

— Тогда перевернись, ложись на живот.

Кит перевернулась в полном смятении и уткнулась лицом в подушку. Прохладный атлас покрывала приятно холодил разгоряченное умелыми ласками тело, но не мог унять огонь, что разгорелся в ее лоне. Кит чуть пошевельнула бедрами, но Джек лежал рядом, не прикасаясь к ней.

Полагая, что теперь наконец-то он даст ей выговориться, Кит продолжила свой рассказ. Она описывала те волнующие мгновения, когда Белвилл сделал ей предложение, но тут огромная мужская ладонь легла ей на ягодицы. Затем Кит почувствовала, как Джек провел ладонью по ее бедрам. Когда же рука его проникла меж ее ног, ее словно огнем опалило.

— Джек! — взмолилась она, открыв глаза.

Кит попыталась перевернуться на спину, но Джек навалился на нее всем своим весом.

— Что случилось потом?

Его губы были у самого ее уха. Кит снова принялась рассказывать, однако скомкала самую важную часть своей истории — разрыв с Белвиллом. В заключение она поведала, как тетки после еще нескольких неудачных попыток выдать ее замуж признали себя побежденными и разрешили ей уехать домой. И тут Джек наконец-то дал волю своей страсти — его ласки становились все более настойчивыми. Кит застонала, и ее ноги раздвинулись как бы сами собой.

Она томилась в предвкушении еще большего наслаждения.

— Так что же Белвилл делал в Линне? — неожиданно спросил Джек.

Кит пробормотала что-то в ответ и невольно еще шире раздвинула ноги.

— Джек… — выдохнула она с мольбой в голосе.

Лорд Хендон наконец-то внял мольбам супруги. Он осторожно приподнял трепещущее тело Кит, подложил ей под живот подушку, а потом снова навалился на нее.

Почувствовав прикосновение твердой, но нежной плоти, она застонала в нетерпении. И вот Джек наконец вошел в нее, и у Кит перехватило дыхание; она судорожно вцепилась пальцами в подушку. С каждым разом Джек погружался в нее все глубже и глубже, и Кит извивалась, точно змея; горячие волны блаженства накатывали на нее одна за другой. Их сердца бились в унисон, и они погрузились в пучину сладострастия в один и тот же миг. Нежно поцеловав жену, Джек отстранился и, обессилев, улегся с ней рядом.