Затем Герти вступила в беседу, и, повинуясь знаку Леоноры, он повел ее в зал. Присмотрев диванчик у дальней стены, где было поменьше народу, Трентем направился было туда, но Леонора, сжав его руку, прошептала:

— Нет. Сегодня вечером мы — главное блюдо, а потому нам надлежит быть в центре.

Она направила жениха на середину комнаты. Хмурясь, Тристан подчинился, хотя все его инстинкты восставали: слишком опасное место, подступы открыты со всех сторон. Их могут окружить… Он вздохнул. Конечно, он может доверять ей, она тоже не в восторге от происходящего, но сумеет справиться лучше… Все так, но себя не переделаешь, Трентем чувствовал себя ужасно.

Их немедленно окружили — в основном женщины. Старые и молодые, веселые и язвительные, искренние и не очень — все хотели поздравить и расспросить о планах относительно свадьбы. Тристан умел быть очаровательным, когда видел перед собой милую улыбку и благожелательный взгляд. Но попадались совершенно одиозные личности. Одну такую воинственную старую даму Милдред пришлось чуть не физически нейтрализовать, когда она начала говорить гадости. Когда вздорная старуха скрылась в толпе и наступила некая передышка, Леонора взглянула на жениха и прошептала:

— Не смотри таким букой.

Тристан торопливо вернул лицу приветливое выражение и пробурчал:

— Скажи спасибо, что я ограничился мрачным взглядом. Убить был готов эту старую ворону. Не знаю, как ты это выносишь.

Леонора ободряюще улыбнулась и на секунду прижалась к нему:

— Относись ко всему спокойнее. А если чувствуешь, что человек недоброжелателен, просто представь, что его слова скользят мимо, не задевая. Они говорят гадости, рассчитывая на бурную реакцию. Лишишь их этого удовольствия — и ты выиграл раунд.

Тристан честно пытался следовать ее советам, но сама ситуация настолько противоречила его жизненному опыту, что он просто не мог с ней смириться: стоять в центре помещения и быть в центре всеобщего внимания — худший кошмар для шпиона, пусть и бывшего.

Лорд восхищался Леонорой. Как хорошо, что он нашел ее. Она умела справиться с любыми, даже самыми опасными, собеседниками. Для каждого находила верный тон и слова — кому-то предназначалась улыбка, ровный голос, кому-то — высокомерно вздернутые брови и арктический холод во взгляде.

Затем к ним присоединились Этелреда и Эдит, которые приветствовали Леонору так, словно она уже была членом семьи. Девушка с охотой отвечала им тем же. С Милдред и Герти его тетушки, как оказалось, вообще могли общаться с помощью взглядов и легкого поднятия бровей.

Проходя мимо него, Этелреда шепнула: — Держись, милый мальчик. Мы здесь и не дадим тебя в обиду.

Она и Эдит заняли места рядом с Леонорой, а еще через пятнадцать минут вокруг собрались остальные: Милисент, Флора, Констанс и Хелен.

Беспокойство Тристана меж тем усиливалось, ибо в гостиной творилось настоящее столпотворение. Поток жаждущих пообщаться не иссякал. Однако, к его удивлению, процесс приобрел более организованный характер. Пройдя мимо тетушек, человек представал перед ним и Леонорой, обменивался несколькими словами и отходил прочь. Если возникал хоть намек на задержку или какая-нибудь дама позволяла себе резкое слово, рядом возникала одна из тетушек, подхватывала жертву под локоть и, щебеча, увлекала прочь.

Тристан понял, что здесь и сейчас должен пересмотреть свое отношение к престарелым родственницам, ибо они оказались в роли защитниц, а он — он, привыкший видеть себя их добрым пастырем, — вдруг понял, что нуждается в их помощи и поддержке.

Его ждали и другие открытия. Он понял вдруг, насколько острая борьба идет между женщинами за человека, который считается завидным женихом. Леонора вызывала откровенную зависть, и многие не старались скрыть свои недобрые чувства, сетуя на то, что она увела мужчину, которого другие были бы счастливы видеть кто мужем, кто зятем.

К счастью, леди Хартингтон решила оживить свой вечер, и в программу входили танцы. Вскоре музыканты заиграли самую модную в нынешнем сезоне мелодию.

Герти, обернувшись к Тристану, шепнула:

— Пользуйтесь моментом. Вам предстоит выдержать в этом зоопарке еще не меньше часа.

Лорду не надо было повторять дважды. Он улыбнулся двум дамам, с которыми беседовала Леонора, самой очаровательной улыбкой, подхватил невесту под руку и увлек за собой, краем глаза отметив, что Милисент и Констанс подхватили разговор, дабы уход молодых не показался дамам слишком внезапным.

Оказавшись в объятиях жениха, Леонора вздохнула с облегчением:

— Как утомительно! Я и не думала, что сейчас, когда сезон еще не начался, все будет так плохо.

— Хочешь сказать, что могло быть еще хуже?

— Пока не все вернулись в город, — с улыбкой ответила Леонора.

После этих слов она всецело отдалась танцу. Звучал вальс, кружились, и Трентем вел свою партнершу, с удивлением чувствуя, как уходит напряжение и в душе воцаряется мир. Просто потому, что он смотрит на ее лицо, держит ее в своих объятиях, ее рука лежит на его плече, а иногда, во время поворотов, бедра их соприкасаются, и тогда он особенно остро ощущает, что это его женщина. Она с ним. А значит — все будет хорошо.

Когда волшебные звуки музыки смолкли, Тристан положил пальчики Леоноры на свой рукав и повел в центр зала. Было приятно сознавать, что их ждет там не только толпа любопытных, но и группа поддержки.

— Как ты? — с нежной улыбкой спросила Леонора.

— Я чувствую себя генералом на поле боя, который окружен ветеранами своей гвардии. Их возраст и опыт — гарантия моей безопасности. Немножко смущает то, что гвардия у меня женская… Но я глубоко признателен за помощь.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

— О да! Поверь, я прекрасно знаю свои слабые места, и вряд ли мне удалось бы сохранить разум в этом сумасшедшем доме, где большинство светских дам, улыбаясь в лицо, держат за спиной кто кинжал, кто банку с ядом… фигурально выражаясь, конечно, но все же как-то неуютно.

Девушка бросила на Тристана смеющийся взгляд, потом торопливо приняла приветливо-неприступный вид. Они приближались к толпе гостей, по-прежнему жаждущей общения.

Вечер подошел к концу, и глубочайшим разочарованием для Тристана стала полнейшая невозможность урвать хоть минутку, чтобы побыть наедине с Леонорой. Он предвидел это и даже готов был отнестись к ситуации с пониманием. Но это было до того, как они пережили вместе осаду любопытных, до того, как вальс вскружил ему голову, позволив прикасаться к ней.

«Моя, моя, она моя», — стучало в висках. И идеальный джентльмен, переполненный древними инстинктами, готов был зарычать от разочарования, когда думал о том, что сегодня не сможет обладать ею.

На следующее утро он по-прежнему ощущал беспокойство и неудовлетворенность, а потому с удвоенной силой взялся за поиски Мартинбери. Теперь этот путь казался самым перспективным. Никто уже не сомневался, что Маунтфорд охотится за каким-то секретом дядюшки Седрика. Самым близким партнером Седрика был покойный Каррадерс. Исчезновение его племянника и наследника ясно указывало, что они движутся в правильном направлении. Если удастся найти его или хотя бы узнать, что с ним сталось, это наверняка прольет свет на цель Маунтфорда и позволит нейтрализовать угрозу, нависшую над домом номер четырнадцать.

И тогда они с Леонорой смогут пожениться.

Поиски требовали времени. Нужно было найти морги, добиться доверия служащего (или купить его), просмотреть записи о погибших за последнее время. Трентем начал с заведений, расположенных поблизости от станции дилижансов, на которую прибыл Мартинбери.

Возвращаясь домой после целого дня поисков и не узнав ровным счетом ничего, Трентем мрачно думал, не ошиблись ли они в расчетах.

На Монтроуз-плейс его ждал Чарлз с отчетом, который был краток до зубовного скрежета:

— Ничего. А у тебя?

— То же самое.

Трентем налил себе бренди, устроился в соседнем кресле у огня и спросил:

— Какие больницы ты обошел?