— Мы посидим в отдельной комнате.

Хозяин бросил на джентльменов быстрый взгляд и, нервно облизав губы, ответил:

— Я всегда рад господам, но там уже отдыхают посетители, и за них я не поручусь.

Кристиан насмешливо вздернул брови:

— А мы рискнем. — Взяв кружку, он прошел за стойку.

Тристан бросил монеты на прилавок, прихватил свое пиво и последовал за другом. Они распахнули дверь и встали на пороге. За столом сидели пятеро мужчин. Пять пар глаз уперлись в новоприбывших.

Чарлз Сент-Остелл, откинувшись на спинку стула, помахал рукой и воскликнул:

— Вы просто святые, что пробыли в той душегубке так долго! Мы уж собирались заключать пари, сколько вы еще выдержите.

Загремели отодвигаемые стулья и кружки, мужчины обменялись приветствиями и рукопожатиями. Все они служили под началом Далзила и выполняли схожую работу, но каждый знал лишь одного-двух коллег, вместе они собрались впервые. Кристиан Аллардайс, прослуживший Британии дольше всех, действовал в основном на востоке Франции, в Швейцарии, Германии и других государствах этого региона. Светловолосый, с приветливой улыбкой, он легко сходил за уроженца тех мест, обладал завидными способностями к языкам и имел подходящую внешность. Тристан не ограничивался конкретным регионом и работал там, куда досылал его Далзил — как правило, в самую гущу событий: в Париж, Рим, Берлин. Каштановые волосы, глаза цвета лесных орехов — зеленоватые с рыжиной, — отсутствие особых примет, а также умение при желании очаровать любого собеседника — незаменимые качества для секретного агента.

Сейчас Тристан с интересом разглядывал Чарлза Сент-Остелла, которого видел первый раз. Чарлз был пожалуй, самым эффектным из всех: черные, ниспадающие на плечи локоны, большие синие глаза — ни одна женщина не могла устоять перед его шармом. Наполовину француз, Чарлз прекрасно владел, языком и знал страну, а потому был главным в сети агентов, действовавших на юге Франции, в Каркасоне и Тулузе.

Джарвис Трегарт провел большую часть службы в Британии и Нормандии.

Тони Блейк, несмотря на классическую английскую фамилию, тоже наполовину француз. Темноглазый и темноволосый, воплощение аристократической утонченности, Далзил использовал его для нейтрализации вражеских агентов, особенно часто приходилось Тони действовать на севере Франции, в портовых городах. То, что он до сих пор был жив, свидетельствовало о его крайней осторожности и других «профессиональных» талантах.

Джек Уорнфлит, с русыми волосами и приветливым лицом, выглядел типичным англичанином с головы до пят. Этакий простодушный любитель охоты и пива. Но Далзил сумел разглядеть в нем талант хамелеона, и Джек почти десять лет работал в контрразведке, проникая во вражескую сеть и уничтожая ее.

Под конец Тристану представили Деверелла, изысканного джентльмена с темными волосами, зелеными глазами и приятной улыбкой. Он обладал удивительным даром располагать к себе людей и за многие годы службы в Париже выполнил немало опасных заданий.

Познакомившись и обменявшись рукопожатиями, господа расселись вокруг стола и вновь взялись за кружки. В камине пылал огонь, и все почувствовали себя дома, среди друзей. Тристан рассматривал собравшихся и думал, что они не только внешне похожи — крупные, наделенные большой силой мужчины, — но гораздо ближе духовно, чем многие братья по крови. Все они имели аристократическое происхождение, а также склонности и способности, которые заставили Далзила обратить на них внимание еще во время службы в армии. Каждый из них обладал умом и способностью выстоять перед лицом смертельной опасности, ибо в их жизни бывали моменты, когда со смертью приходилось обращаться свысока, с некой небрежной элегантностью.

Преданность родине и страсть к приключениям составляли смысл их жизни — до сегодняшнего дня.

Деверелл опустил кружку на стол и спросил:

— Значит, все мы теперь в отставке?

Мужчины, сидевшие вокруг стола, закивали, а Деверелл усмехнулся и продолжал:

— А хотелось бы знать, почему собственно? Вот в вашем случае… — Он повернулся к Кристиану. — Полагаю, столь знаменательное событие произошло, так как пришло время Аллардайсу стать маркизом Дэрном?

— Вы правы. Ватерлоо дало мне незначительную отсрочку, но так как мой отец скончался, я должен принять титул. И в скором времени основной моей заботой станут овцы… со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая грязные сапоги.

Присутствующие сочувственно заулыбались.

— Ваша история звучит до боли знакомо, — подал голос Чарлз Сент-Остелл. — Я-то уж никак не рассчитывал на наследство, но мои старшие братья умерли один за другим, и теперь я, изволите ли видеть, граф Лостуител. Моя матушка, сестры и все остальные женщины семейства не устают напоминать, что мой первейший долг — жениться и произвести на свет наследника.

Джек Уорнфлит невесело рассмеялся:

— Я присоединяюсь к вашему клубу титулованных особ — хоть это и является для меня полной неожиданностью. Вернее, я готов был унаследовать отцовский титул. Но дальняя родственница — престарелая дама, которую я едва знал, — оставила мне также состояние и дома… так что я теперь мишень. За мной будут охотиться мамаши всех незамужних девиц. И это продолжится до тех пор, пока я не сдамся и не соглашусь вступить в брак.

— Аналогично. — Джарвис Трегарт поднял на говорившего печальный взор. — Только в моей судьбе поучаствовал кузен, который скончался в неприлично юном возрасте. Однажды утром я проснулся и узнал, что теперь являюсь графом Кроухерстом и, будучи последним мужчиной в роду, обязан как можно скорее обзавестись женой и наследником.

— Вам повезло хоть отчасти, — вступил в разговор Тони Блейк. — Говорю вам как пострадавший: мать-француженка, вздумавшая женить сына, — это… это бич божий.

— За это надо выпить. — Чарлз отсалютовал приятелям кружкой и с интересом спросил: — Никак вы тоже, друг мой, заделались знатным холостяком?

— Мой батюшка постарался, — вздохнул Тони. — Я вернулся к родным берегам виконтом Торрингтоном. Надеялся, что это произойдет не так скоро, но… Однако, титул — это полбеды. Мой покойный отец обожал вкладывать куда-нибудь деньги, и многие его проекты оказались удачными. Вместо умеренного по размерам состояния я владею немалым богатством. И об этом знают все. Представьте, по дороге сюда я нанес визит своей крестной матери. Вы не представляете, сколько там было народу! Я еле ноги унес.

— Нация потеряла слишком много мужчин в последней войне, — обронил Деверелл, и на некоторое время в комнате воцарилось мрачное молчание.

Все выпили, поминая павших друзей.

— Должен сознаться, что мои затруднения схожи с вашими, — решительно возобновил разговор Деверелл. — Когдая покидал страну, мне и в голову не приходило, что по возвращении я окажусь виконтом Пейнтоном — владельцем домов и обладателем приличного дохода… с кучей обязательств. Честно говоря, находясь в гуще французского заговора, я ощущал себя более комфортно.

Вопросительные взгляды присутствующих обратились к Тристану.

— Глупо, но мне придется присоединиться к; вашему, дружному хору. У меня теперь есть титул, два дома и еще охотничий домик. И приличное состояние. В домах живут тетушки, бабушки, кузины… Все это я унаследовал от третьего графа Трентема, который был братом моего дедушки.

К слову сказать, он терпеть не мог моего деда и отца, считая, что они безответственные бездельники, которые живут в свое удовольствие, путешествуя по миру. Должен заметить, что, познакомившись с многочисленными тетушками и бабушками, я проникся сочувствием к покойному — он вел поистине кошмарное существование в окружении вечно ссорящихся и сплетничающих женщин.

Вокруг стола прошелестел сочувственный вздох. Должно быть, не у одного Тристана имелись тетушки.

— Когда его сын и внук умерли, — продолжал четвертый граф Трентем, — старик понял, что я единственный наследник, и решил устроить мне веселую жизнь. Он написал новое завещание. Я наследую все его имущество — дома, земли и деньги — на год. Но если в течение этого года не женюсь, то деньги будут переданы различным благотворительным фондам, И я должен содержать дома, где живут родственницы, имение и все остальное на… не знаю на что.