— Ну, это, конечно, здорово, Авель, мне очень понравилось, но кажется ты всё же немного переборщил с бюстом Леры. У неё никогда не было такого. Даже тогда, когда она Маришку грудью кормила. Боюсь, что у неё и бюстгальтера подходящего размера не найдётся. Но знаешь, всё равно, огромное тебе спасибо. Ты даже не поверишь, как я счастлив видеть её здоровой.

— Ты счастлив ничуть не больше моего, Кот. — Насмешливо ответил я и добавил — А груди, между прочим, у неё сами собой такие выросли и я к этому никакого отношения не имею. Поэтому пользуйся тем, что тебе даровала природа и не требуй большего, всё и так получилось по высшему разряду.

Тут я, конечно же соврал. Груди я сделал Лере такими только потому, что не раз видел, с каким восхищением Кот смотрит на грудь Алики. Вскоре пришли наши красавицы, усадили нас на диван и принялись накрывать на стол. Мариночка носилась из кухни в комнату, к столу, и подносила боеприпасы, как сказал её отец, а Лера сервировал стол. Судя по тому, как выглядели блюда, купленные в ресторане, Алика и Маша очень хорошо усвоили многие из тех моих магических формул, которые относились в том числе и к кулинарии, не говоря уже о не самых сложных, но не таких уж и простых магических заговоров трансформации и преобразования материи. Глядя на очередное красивое фарфоровое блюдо с чем-то жареным, я насмешливо сказал:

— Да, ребята, вы об этом можете пока что только мечтать, чтобы превратить фабричную штамповку в такие красивые изделия. Вам бы только кому-нибудь пинков надавать.

За стол мы сели только с одной единственной целью, как можно скорее и полнее набить свои желудки. Не смотря на то, что все ребята кроме меня, Леры и Маринки основательно покушали на кухне, их тоже терзал просто волчий голод. Поэтому ни о каких разговоров речи в этот вечер поначалу даже ни шло. Только часа через полтора, когда всё было съедено до последней крошки, посуда, благодаря моим магическим заклинаниям, сверкая чистотой сама сложилась в стопки и отправилась на письменный стол, а на стол был водружен громадный торт, причём не какой-то там низкокалорийный, а наоборот, высококалорийный, песочный, ореховый, да, ещё и с цукатами, мы вооружились большими кружками с налитым в них кофе со сливками и я с помощью магии разрезал торт, мы принялись обмениваться мнениями. В первую очередь меня интересовало то, как чувствует себя наш маленький ангелочек. Маринка честно сказала:

— Дядя Авик, раньше мне совсем не хотелась кушать, а сегодня я ела, как Робин-Бобин. Столько не съест весь наш класс.

Раз ребёнок сам вспомнил про школу, я сказал:

— Мариночка, ты не пойдёшь завтра в школу. Вместо тебя туда пойдёт папа и заберёт твои документы, маленькая. Ну, а дядя Боря завтра же купит, а может быть просто договорится о покупке, в Подмосковье самый большой дом или целый коттеджный посёлок и вы все переедете туда. Теперь ты будешь учиться дома, мой ангелочек. Понимаешь, Маринка, ты первый маленький ангел на Земле и потому никто не должен знать, что ты такая. Не расстраивайся, маленькая моя, скоро у тебя будет там очень много друзей и подружек. Уже очень-очень скоро.

Все за столом сразу же поняли, о каких именно детях я говорю и потому дружно закивали головами. В принципе о делах мы больше не разговаривали. О них мы не только успели поговорить в Кисловодске, но и даже смогли предпринять кое-какие меры через Интернет и пользуясь специальной банковской связью СВИФТ. Поэтому добрая треть денег Порнушки уже лежала на швейцарских банковских счетах Маши и Лики. Поэтому мы просто поболтали с часок за кофеёчком и тортиком, оказавшимся на самом деле таким маленьким, и разъехались по домам. Мы с Аликой и Машей взяли один «Хаммер», а ребята второй. После этого Алика села за руль, а Маша ко мне на колени и мы повезли её к любящему мужу, который ещё ни о чём не знал. Мы отвезли Машу в Лефортово, а сами поехали в Ясенево через центр города. Остановив машину возле большого супермаркета на Новом Арбате, мы самым основательным образом в нём попаслись. Выкатив из магазина шесть сетчатых тележек с продуктами и ещё поддон, который везли за нами на электрокаре. Одного только итальянского сыра, поразившего меня своим вкусом, я купил целую головку, а она весила триста с чем-то килограммов. Так что в квартиру мы вошли не с пустыми руками.

Вообще-то в большую, трёхкомнатную квартиру на четырнадцатом этаже первой вошла Лика, которая потом открыла мне окно и я влетел в него верхом на магическом грузчике будучи невидимым со всеми нашими покупками прямо с автостоянки перед домом. Быстро разобрав и разложив покупки, мы отправились в ванную комнату, долго там плескались, а когда наконец вышли, то тут же услышали пение дверного звонка и Машкино хныканье за дверью. Как были оба голыми, так мы и метнулись к двери, чтобы открыть её. Машка ввалилась в квартиру вся зареванная, с двумя чемоданами в руках и истошным, рвущимся из груди воплем, остро и больно резанувшим меня по сердцу:

— Авик, он меня выгнал, как паршивую собаку!

От неожиданности я задал Маше идиотский вопрос:

— Кто выгнал, Машенька?

— Ва-а-а-асилий! — Надрывно проревела Маша.

Мы затащили нашу подругу в спальную комнату, усадили её на кровать и я принялся допытываться:

— Машенька, перестань реветь и объясни нам, пожалуйста, за что этот негодяй тебя выгнал?

Реветь немедленно Маша не перестала, но хотя бы стала делать это тише и, то и дело всхлипывая, рассказала о том, что с ней произошло за минувшие два с лишним часа:

— Он сказал, что я падшая и подлая женщина, которая своими срамными делами замарала его, святого, божьего человека, и что в наказание за это он теперь продаст мою квартиру и «Мерседес», а все деньги передаст на восстановление монастыря, в котором станет игуменом и будет замаливать мой грех.

Больше всего меня возмутило не мерзкое поведение Васи, божьего человека, а то, что Маша позволила так с собой поступить и потому я крепко встряхнул её и громко воскликнула:

— Машка, и ты после этого не выбила этому негодяю все зубы? Девочка моя, где твоя ангельская гордость?

— Ага, тебе легко так говорить, Авик! — Всхлипнув в последний раз, принялась оправдываться девушка — Ты просто не видел моей квартиры. По сравнению с ней Ликина квартира, это трущобы Гарлема. Да, ты же видел дом, в котором я живу, Авик! Он хотя и огорожен по периметру высокой решеткой, в нём все окна пуленепробиваемые, а двери такие, что их только из пушки пробить можно. Этот гад перекодировал замок и я только и смогла, что подняться на свой этаж. В квартиру Васька меня даже не впустил, разговаривал через домофон, сволочь, и сказал что он уже выписал меня из неё, она теперь мне уже не принадлежит и все документы на продажу давно уже готовы.

Лика тут же отпрянула от подруги и сказала:

— Авик, нам нужно срочно ехать туда, иначе этот гад завтра же утром смоется из Машкиной квартиры и потом спокойно продаст её. Тебе нужно гоняться за ним по всей Москве, а то и России? Отдыхать будем после того, как придушим эту гниду.

Кивнув, я согласился:

— Тогда в путь, девочки. Лика, мы с тобой будем изображать из себя ментов, а Машенька потерпевшую. Полагаю, что мы сами сможем разобраться с ним, не привлекая к делу Бориса с его парнями, чтобы те случайно дом не разнесли. Тем более, что это чуть ли не наше семейное дело. Мне почему-то кажется, что теперь Машенька не захочет нас покинуть. Или я не прав?

Девушка подскочила с кровати и бросилась ко мне на грудь, но рыдать на этот раз не стала, а быстро привела своё личико с помощью парочки магических заклинаний в порядок. Мы же с Аликой надели наши магические ангельские хитоны и сандалии. Крыльев и нимбов, не мешавших нам, мы вообще никогда не снимали. Из дома мы с Ликой вышли одетыми в обычную, мало чем примечательную одежду, а Маша осталась в той, в которой приехала к подруге. По дороге я превратил хитон в мундир с погонами полковника милиции и придал себе облик схожий с Порнушкой, а Алика стала изображать из себя очаровательного капитана. Мы не стали подъезжать слишком близко к дому Маши и остановились за квартал от него, после чего вышли из «Хаммера», прошли несколько десятков метров и, зайдя в тень, где нас нельзя было увидеть, сделались невидимыми и взлетели вверх на крыльях. Сами-то мы друг друга прекрасно видели, но уже ни один человек и никакая аппаратура не могла нас засечь. Сделали мы это только для того, чтобы заглянуть в окна машиной квартиры, расположенной на пятом этаже старинного особняка.